Читать онлайн «Правда о Николае I. Оболганный император». Страница 66

Название этому обшему настроению Европы есть. Русофобия.

Миф об агрессивности и варварстве России на Западе не умирал, наверное с 16 в., впитав еще и многовековую неприязнь латинства к православию. Уже тогда передвижные типографии короля Стефана Батория и немецких курфюрстов выпускали тучу листовок, в которых изображались рабы-московиты, пожирающие человеческую плоть.

И двумя веками позже деятели французского просвещения повторяли пропагандистские байки польских панов о «рабах-московитах».

В частности, премудрый Вольтер изрекал: «Московиты были менее цивилизованы, чем обитатели Мексики (ацтеки — А.Т) при открытии ее Кортесом.»

«Русские никогда не будут народом истинно цивилизованным…»,  — писал не менее «информированный» Ж.-Ж. Руссо.

В период наполеоновских войн на Западе появилась фальшивка под названием «Завещание Петра Великого». Там имелись такие перлы:

«Ничем не пренебрегать, чтобы придать русскому народу европейские формы жизни и обычаи, и с этой целью приглашать из Европы различных людей, особенно ученых, или ради их выгод, или из человеколюбивых принципов философии.»

«Пользоваться религиозным влиянием на греко-восточных отщепенцев или схизматиков, распространенных в Венгрии, Турции и южных частях Польши… Под этим предлогом Турция будет покорена, и сама Польша… скоро попадет под иго.»

«Среди всеобщего ожесточения… послать по Рейну и морям несметные азиатские орды… Корабли внезапно появятся для высадки этих кочевых, свирепых и жадных до добычи народов… одну часть жителей они истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь и отнимут у остальных всякую возможность свержения ига.»

А вот еще одна цитата:

«Вплоть до настоящего времени русские, к какому бы классу они ни принадлежали, еще слишком варвары, чтобы находить удовольствие в научных занятиях или в умственной работе (исключая интриг), поэтому почти все выдающиеся люди, служащие в русской армии,  — иностранцы, или — что значит почти то же самое — «остзейские» немцы из прибалтийских губерний…»

Это уже из классика нашего, Ф. Энгельса. Другой классик, К. Маркс считал, что турки спасают цивилизованный мир от России: «Турция была плотиной Австрии против России и её славянской свиты».

Высказанное императором Николаем в приватной беседе с английским послом Сеймуром мнение о «болезни Турции» до сих пор выступает в роли блестящего обоснования для агрессии Запада против России.

В изложении западных авторов слова императора получили такой вид: «Мне не особо интересно, что случится, когда медведь (Турция) умрет… так как я, вместе с Англией, решу, как надо поступить, когда это событие произойдет». Ответ Сеймура, опять же в изложении западных авторов, был таков: «Мы не видим причин думать, что медведь умирает… и мы заинтересованы в том чтобы он продолжал жить… Турция будет жить еще много лет если не случится какого-либо непредвиденного кризиса… в предотвращении которого правительство Ее Величества рассчитывает на Ваше содействие».[194]

Русские источники того времени, впрочем, показывают этот разговор несколько иначе.

Николай: «Как бы мы все ни желали продлить существование больного человека (а я прошу вас верить, что, подобно вам, желаю продолжения его жизни), он может умереть неожиданно. У нас нет власти воскрешать мертвецов. Если Турецкая империя падет, то она падет, чтобы не подняться более. Поэтому я и спрашиваю вас, не лучше ли раньше подготовиться к этой возможности, чем втянуться в хаос, путаницу и в общеевропейскую войну». В ответ на это Сеймур замечает, что «великобританские государственные люди держатся правила не связывать Англии в отношении возможных в будущем событий.» Император Николай также высказывает мысль, что «было бы чрезвычайно важно для России и Англии сговориться настолько, чтобы события не захватили их врасплох».[195]

Русская версия выглядит более правдоподобной, хотя бы потому, что не стал бы царь называть Турцию медведем — этот символ прочно зарезервирован для России. Английский вариант кажется бессвязным, нелогичным и мало напоминающим по стилистике речь Николая. Но, судя даже по корявой английской версии, никаких планов односторонних действий и военного разгрома Османской империи у императора Николая I не было. А разве не отдают большой прозорливостью слова Николая Павловича о том, что распад Турецкой империи приведет к общеевропейской войне?

Да, распад этот и, в самом деле, привел к цепочке войн, к кошмарным актам геноцида против нетурецкого населения, и стал детонатором общеевропейской, если точнее мировой бойни. Причем «несвязанность» Англии в отношении будущих событий сделали трагедию мировой бойни неотвратимой.

Однако уже полтора века, из книги в книгу, из энциклопедии в энциклопедию, кочует безапеляционно утверждение, что российский тиран и агрессор Николай Палкин хотел погубить маленькую и нежную Турцию, отобрать у нее истинно турецкий Константинополь; иногда еще добавляют и Иерусалим.

Тысячу раз переписанная и процитированная лабуда превращается в «факт из академических источников». И ладно писали бы об этом супостаты, с которыми мы воевали в Крымскую и Великую Отечественную, так ведь хор лгунов состоит на девяносто процентов из наших собственных историков. Некоторым персонам очень нравиться гадить на историю собственного народа — даже если нет указания свыше. И попробуй таким возрази, услышишь в ответ: «Куда прешь, смерд, запорю, я — доктор исторических наук».

Как Запад объявил исконными польскими землями западно-русский край, так теперь исконно турецкими стали вдруг земли христианских народов, покоренные центральноазиатскими кочевниками. Для превращения этих земель в «исконно турецкие» выходцы из Центральной Азии брали «налог крови» и терзали «райя». На этих «исконно турецких» элементарная безопасность христианского населения была утверждена лишь русскими победами, солдатским штыком и казачьей шашкой.

Чтобы объявить Россию агрессором и вторгнуться на ее территорию, просвещенному Западу надо так мало. Всего лишь нескольких слов из частной беседы, подвергнутых дополнительной редактуре. Фактически Россия для Запада есть некий предустановленный агрессор. Запад всегда «обороняется», если даже ведет наступательную войну за десять тысяч километров от своей территории. Великобритания решила «обороняться» от России не на скалах Дувра, даже не в Гибралтаре или Датских проливах, а на берегах Черного моря, на которых русские появились тогда, когда англичан вообще не существовало.

Уже в середине 19 в. западного обывателя ежедневно запугивали размерами России. Европейские счетоводы подсчитывали, на какое количество квадратных миль в среднем за год прирастало Российское государство. Получалось много, обыватель дрожал, боялся за свой уютный западноевропейский домик с геранью в горшках, которые может разбить русский татаромонгол, охочий до большого количества квадратных миль.

Ему бы, обывателю, почитать Менделеева: «В отношении к самой России нельзя упускать из виду, что ее громадная величина получилась исключительно благодаря стечению обстоятельств, окружавших сравнительно небольшой сознательный союз центральных русских людей. Завоевателей у нас не было ни одного, и завоевательных стремлений у нас не было и нет, да и быть по всему духу народному не может. Пришлось нам со всех-таки сторон только защищаться, а при защите нередко занимать места, из которых наши теснители сами вытеснялись. Нечего вспоминать тут половцев или татар, а достаточно указать на остзейцев, шведов, кавказцев, киргизов, крымцев и среднеазиатов. Огромные края Малороссии, Грузии и Сибири сами пристали к нам, поняв будущую силу России и невозможность держаться самостоятельно. Литва и Польша за свои многочисленные напоры на нашу страну поплатились покорением и разделом, потому что русский реализм выше и крепче ихних от латынщины навеянных начал.»

Данилевский также отвечал западному обывателю, считающему, что «Россия давит на нас своею массой, как нависшая туча, как какой-то грозный кошмар»: «Франция при Людовике XIV и Наполеоне, Испания при Карле V и Филиппе II, Австрия при Фердинанде II действительно тяготели над Европой, грозили уничтожить самостоятельное, свободное развитие различных ее национальностей, и большого труда стоило ей освободиться от такого давления. Но есть ли что-нибудь подобное в прошедшей истории России? Правда, не раз вмешивалась она в судьбы Европы, но каков был повод к этим вмешательствам? В 1799-м, в 1805-м, в 1807 гг. сражалась русская армия, с разным успехом, не за русские, а за европейские интересы. Из-за этих же интересов, для нее, собственно, чуждых, навлекла она на себя грозу двенадцатого года; когда же смела с лица земли полумиллионную армию и этим одним, казалось бы, уже довольно послужила свободе Европы, она не остановилась на этом, а, вопреки своим выгодам,  — таково было в 1813 году мнение Кутузова и вообще всей так называемой русской партии,  — два года боролась за Германию и Европу и, окончив борьбу низвержением Наполеона, точно так же спасла Францию от мщения Европы, как спасла Европу от угнетения Франции…».