Читать онлайн «Шпионы, простофили и дипломаты». Страница 6

«Я хранил все секретные документы и списки членов партии, поддерживал тайную связь между ЦК в Берлине и парторганизацией во Франкфурте. Партийные средства и пропагандистские материалы также поступали на мое имя, и я прятал большую часть партийной собственности в своей учебной комнате в университете или в библиотеке общественных наук, засовывая большие пакеты в корзины для угля. Со мной работали еще два или три члена партии, и потому не было нужды опасаться разоблачения. Сохранность этих материалов позволила партии пользоваться ими постоянно, и в результате, несмотря на запрет Коммунистической партии, ее активность во Франкфурте не снижалась.

Тем временем начавшееся в Саксонии вооруженное восстание закончилось провозглашением рабочей республики, с которой, по приказу партии, я поддерживал постоянную связь. Я часто бывал в Саксонии со специальными миссиями, передавая важные первоочередные политические и организационные документы и директивы, которые партия могла переправить через Франкфурт».

Зорге-идеалист и Зорге-активист успешно шел по пути, который привел его к Зорге-шпиону, а господство Коминтерна в Германской коммунистической партии сделало это не только возможным, но и необходимым. Согласно ленинской доктрине, в числе «21 условия» для принятия в Коминтерн было и условие о том, что коммунистические партии должны повсюду «создавать наряду с законными, еще и параллельные нелегальные аппараты». Для этих нелегальных аппаратов подбирались самые деятельные и перспективные товарищи. С образованием Германской коммунистической партии русские агенты внедрялись в нее, чтобы превратить в организацию, призванную впоследствии стать классическим образцом для коммунистических организаций по всему миру.

Принцип революционного подполья «бей-беги» времен романтического прошлого уже не годился. С первых дней существования Коминтерна его лидеры рассматривали всех членов всех партий как помощников советского государства, резерв для рекрутирования политических и шпионских бойцов. Нелегальная партия была разбита на группы, каждая из которых проходила особую подготовку и выполняла специфические функции[5]:

М-группа: подготовка кадров, которые в будущем составили бы костяк германской Красной армии. Члены группы получали базовую подготовку, дополненную ночными маршами и тайными маневрами. Имели собственный арсенал.

N-группа: выступала в качестве Nachrichten (разведки). Самое лучшее снабжение и финансирование. N-группа отвечала за охрану партийных лидеров, поставляла телохранителей для русских агентов, проезжавших через страну. Достаточно окрепнув, группа приступила к выполнению шпионских функций и проникновению в тыл противника. Со временем стала важнейшей из всех подпольных групп. Именно в этой группе и состоял Зорге.

Т-группа: террористические объединения, предназначенные для диверсий и подрывной деятельности, похищения детей и ликвидации предателей партии и «врагов класса».

Z-группа: выступала в качестве Zersetzung (подрывники). Это было подразделение N-группы. Задача группы – «подрыв изнутри» вражеских организаций, или их разрушение, или их внутренняя переориентация. Восстание в Саксонии было организовано М и Z-группами.

Но каждый член этих групп имел и свою сверхзадачу: помогать советской власти крепко держать бразды правления германской партийной машиной. Руководители групп назначались и получали зарплату в Кремле. Одновременно Коминтерн был полностью проституирован руководством Германской компартии. Из 135 тысяч членов в начале 20-х годов свыше 4300 получали деньги по русским платежным ведомостям, и если они вдруг осмеливались ставить интересы Германской компартии выше интересов Коминтерна, их вызывали в Москву, где они тихо исчезали во мгле, либо «прозревали». Если же они игнорировали приглашение, у них или похищали детей, или «изобличали» как коммунистов и передавали в руки германской полиции. Таким образом, левая оппозиция в Германской компартии систематически уничтожалась, и «верные» коммунисты-сталинисты исключались из партии за «привет», брошенный на улице члену левой оппозиции.

Поскольку советская тайная полиция забирала все больше и больше власти в Германии, Берлин стал вторым по значению центром подготовки шпионских операций. Эта «невидимая иерархия», «тайная элита» (по словам Рут Фишер и Вальтера Кривицкого, шефа разведки Красной армии в Западной Европе) была строжайше организована, и ее операции были, без сомнения, операциями, проводимыми под руководством ГПУ (позднее НКВД). Ее члены имели определенное звание и соответствующий документ, получали определенную плату и существовали на полувоенной основе.

Зорге, интеллектуал и человек действия, отлично вписался в структуру этой дисциплинированной, невидимой иерархии. Смелый и проверенный, он постепенно поднялся до очень ответственного поста, на что он очень осторожно намекнул в своем токийском признании:

«Поскольку я занимался тайными связями партии, то было неудивительно, что на коммунистическом съезде, прошедшем во Франкфурте-на-Майне в 1924 году, меня выбрали для обеспечения охраны делегатов советской коммунистической партии, которые представляли Коминтерн и прибыли в страну нелегально».

Учитывая, что Германскую компартию тогда сотрясало от схватки Сталин – Троцкий, Коминтерн прислал руководителей самого высокого ранга – Пятницкого, Мануильского, Куусинена и Лозовского, и потому ответственность Зорге как руководителя «службы безопасности, и доверие, оказанное ему, были огромны.

«Конечно, мои отношения с делегатами Коминтерна были очень близкими, и они с каждым днем становились все более дружескими. На заключительном заседании они попросили меня приехать в штаб-квартиру Коминтерна в Москву, чтобы поработать там». Покровительствуемый этими высокопоставленными советскими руководителями, Зорге перешел из Германской в Советскую компартию, сделав, таким образом, первый шаг к тому, чтобы стать аппаратчиком высокого ранга.

В конце 1924 года Зорге появился в Москве. Начиналась его конспиративная работа.

Создание коммунистического шпионского аппарата требует участия людей многих и разных. В центре – обученный лидер, закаленный, опытный и беззаветно преданный делу победы советского империализма. Рихард Зорге и был одним из таких лидеров. Но бывали при этом задействованы и авантюристы, и идеологические последователи – приверженцы коммунистической идеи, а также невротики и неудачники на ниве секса или человеческого общения, которые, как говорится, «ищут, куда бы приткнуться». Одни, как Агнес Смедли, втянулись в коммунистическую деятельность из-за обиды на мужчин и озабоченности судьбами человечества. Другие, как Элджер Хисс, уступив одному из смертных грехов – гордыне. Но все они поступили на службу коммунизму из глубокого презрения к человечеству сегодняшнему и в попытке нащупать путь человеческого спасения.

А своего рода защитным прикрытием для аппарата служат и политики, и доброхоты-благодетели, и простофили, и обманутые, которые, как правило, не ведают, что творят, а также умные дельцы и мошенники, полагающие, что дьявола можно запрячь в телегу своекорыстных интересов. При этом многие из этих типов убеждены, что они – антикоммунисты, ибо когда последствия их безрассудства или своекорыстных действий становятся публичным достоянием, они бывают искренне изумлены и бурно протестуют, хотя в момент кризиса эти Катилины наших дней неизменно ставят карьеру и свое «я» выше национальных интересов. И в то время как коммунистический аппарат обделывает свои делишки за их широкими юбками, они продолжают упорно твердить, что такового в природе не существует. Дело Хисса и так называемое расследование Тайдингса показали этот тип людей во всей его красе.

Вот они-то, похоже, самые опасные, поскольку именно они защищают коммунистические ячейки в тот момент, когда появляется возможность полностью их уничтожить. Однако наиболее эффективно действуют – до того, естественно, как аппарат разоблачат – те, кто искренне любит коммунизм, потому что любит человечество. Те, кто предает свои страны из любви к коммунизму и маскирует и предательство, и коммунизм паутиной морали. Среди таких убежденных, респектабельных «пауков», служащих партии вернее, чем тысяча просто платящих взносы, был и Ходзуми Одзаки, сбитый с толку идеалист, ставший главным сообщником Рихарда Зорге.

Метрические записи гласят, что родился Одзаки в Токио 1 мая 1901 года. Он был еще мальчиком, когда его отец перевез семью на Формозу. Переезд был вызван назначением отца редактором тайваньской газеты «Nichi-Nichi Shimbun», и Одзаки провел детство и часть отрочества на острове. Жизнь его была спокойной и вполне упорядоченной, что было обычным для семей японского высшего класса. Формоза, однако, была оккупированной территорией, захваченной у Китая за шесть лет до рождения Одзаки, и «многочисленные примеры дискриминации порабощенного народа со стороны японских захватчиков стали причиной сомнений гуманистического характера, терзавших мой ум», писал Одзаки незадолго до своей смерти.