Читать онлайн «Огнестрельное оружие XIX—XX веков. От митральезы до «Большой Берты»». Страница 11

Но даже с учетом всех этих обстоятельств русский солдат вел себя на удивление достойно. Оторванный от дома и семьи пожизненной службой (срок которой впоследствии был сокращен до двадцати пяти лет), избиваемый и запугиваемый офицерами (чье невежество порой вполне соответствовало его собственному), зачастую при отвратительном командовании генералов, для которых жизнь простого солдата не значила ровным счетом ничего, он на поле боя все же оказывал стойкое сопротивление неприятелю, а во многих случаях и отважно наступал, несмотря на тяжелые потери. Крайне сомнительно, чтобы он когда-либо испытывал чувство гордости за своих офицеров — подобное тому, которое часто воодушевляло солдат других народов; но гордость за свою часть и патриотическая преданность Святой Руси делали его на поле брани воином, с которым следовало считаться. Он и его товарищи были выносливыми и крепкими солдатами, которые вели огонь из артиллерийских орудий и удерживали бастионы Севастополя — а позднее, уже в другой войне, штурмовали турецкие редуты под Плевной (1877) под ураганным огнем новых казнозарядных винтовок, то есть делали все то же, что и солдаты любой другой армии.

Русская армия середины столетия во многом находилась под германским влиянием — в ней служило много офицеров германского происхождения (многие из которых были так называемыми «балтийскими баронами»). Они порой так заполоняли армию, что генерал Ермолов, русский человек старой закалки, на вопрос царя Николая I, какую награду он хотел бы получить за свои победы на Кавказе, ответил: «Ваше величество, сделайте меня немцем!» Странное смешение либералов и монархистов, иностранцев, лишь недавно ставших подданными русского царя, и потомков старинных русских династий, смесь древности и современности — все это позволяло сравнить империю русских царей с ульем, внутри которого шумела и гудела масса пчел, согласных на то, что их лишат плодов их труда, если это будет сделано осторожно и в соответствии с обычаями. Но откровенная угроза могла взволновать эту массу, и тогда она вырывалась на волю. Улей этот в прошлом бывал пару раз перевернут: Стенькой Разиным (в 1670 году) и Емельяном Пугачевым (в 1773 году). Крестьянские массы, по крайней мере часть их, поднялись на классовую борьбу, и правительство жило тогда в постоянном страхе, опасаясь еще более мощного взрыва народного негодования. Армия, офицерский корпус которой по большей части состоял из членов класса, который мог потерять все при изменении существующего порядка, была основой режима. Поскольку рядовой ее состав представлял собой исключительно крестьян, которые по праву могли таить обиду на царское правительство и своих господ, то в армии поддерживалась жесткая дисциплина и принимались все возможные меры, чтобы сделать из обычного рядового солдата нерассуждаюшего робота. Прилагались усилия и для того, чтобы поддерживать и еще более углублять пропасть между дворянином-офицером и крепостным крестьянином-солдатом. Этому должна была служить даже форма обращения — «ваше благородие» или «ваше высокоблагородие» по отношению к офицерам и фамильярное «ты» по отношению к солдатам, что еще больше подчеркивало разницу между командирами и подчиненными.

Поражение в Крымской войне, сопровождавшейся также военно-морскими операциями на Балтике и кампаниями на Дунае, до основания потрясло Российскую империю. Устаревшие методы управления и общее отставание страны ясно проявились в ее неспособности противостоять государствам Запада. Стала совершенно ясна необходимость реформ, и новый царь Александр II (1853— 1881) был готов пойти на уступки.

Самые значительные последствия повлекло за собой освобождение крестьян от крепостной зависимости (1861). В 1870 году была введена всеобщая воинская повинность, а продолжительность службы сокращена до шестнадцати лет. Образование давало право на привилегии и сокращение срока службы. Получившие образование рядовые (их называли «добровольцами») носили особые знаки различия. Обычные солдаты обращались к ним словом «барин» — уважительная форма, производная от «боярин».

Набор в армию торговцев, механиков и других людей, имевших городские занятия, привнес в ее ряды новый элемент — не столь покорный и не столь запуганный, как крепостные. С течением времени необходимость в большом числе армейских офицеров выразилась в увеличении количества военных и полувоенных училищ. Высшие классы общества не могли обеспечить эти училища необходимым количеством слушателей, поэтому среди них появилась вполне заметная прослойка из средних классов общества и даже из числа крестьян.

Русский офицерский корпус играл своеобразную роль в жизни России. Хотя часть его состояла из представителей реакционных землевладельцев, он также был одним из немногих образованных сословий в империи, оплотом интеллигенции и либерализма; с возрастанием же числа интеллектуалов в стране укреплялось и чувство протеста против абсолютизма царского правления.

Диктатура, будь она царская или комиссарская, не может терпеть интеллектуалов, которые неизбежно приходят к заключениям, враждебным режиму. Для противодействия этому процессу была задействована тайная полиция — охранка царского режима. Но если обычного интеллигента можно было припугнуть перспективой ссылки или кнута, то радикально мыслящий офицер благодаря занимаемому им положению располагал до известной степени иммунитетом, так что офицерский корпус имел в своих рядах значительное число либералов, если не революционеров.

К сожалению для России, репрессалии режима вызвали столь же жестокие ответные акции снизу. Революционеры, которых общество, не разбираясь особо в их различиях, скопом именовало нигилистами, предприняли целый ряд террористических актов. Полярность русского мышления символически можно выразить фигурой аристократического правителя, окруженного размахивающими нагайками казаками и тайной полицией, с одной стороны, и бородатыми фанатиками с дымящимися бомбами в руках — с другой. Усилиями либерально настроенной комиссии по реформам, инициатором создания которой был царь, Россия уже находилась на пороге введения конституции, когда Александр II был убит бомбой террориста в Санкт-Петербурге в 1881 году. Вполне естественно, что его сын Александр III на дух не переносил либерализма, — и реформы, которые должны были бы дать стране гораздо более широкую основу социального равенства, безнадежно отставали.

По ходу развития всех этих процессов почти ничего не менялось и в армии. Чисто внешняя русификация в годы правления царя-русофила выразилась в том, что армия получила новую форму традиционно русского покроя. Ушла в прошлое форма прусского типа, вместе с заостренными головными уборами времен Крымской войны; солдаты получили привычные для них гимнастерки без пуговиц, которые практически без изменений дошли до наших дней. Внутренне же, при всех происходящих в обществе пертурбациях, в армии все оставалось практически без изменений. Все так же царила жесткая дисциплина, основанная на превосходстве офицеров и полной, нерассуждающей исполнительности рядового состава.

Поскольку армия стала все чаще использоваться для подавления народных возмущений и все увеличивающегося числа забастовок в промышленности, это стало суровым фактором проверки преданности «царю и Отечеству» для людей, от которых требовалось стрелять в таких же крестьян и рабочих, какими недавно были и они сами. Для частичного снятия этой напряженности все чаще и чаще для выполнения подобных обязанностей стали привлекать казаков — поскольку они стояли в некотором отдалении от обычного русского солдата.

Униформа времен Русско-японской войны

Подобно тому, как за поражением в Крымской войне последовали восстания и беспорядки внутри страны, так и за катастрофой в Русско-японской войне (1904—1905) последовали революционные выступления. Нация росла; вместе с ней росли и ее проблемы; поэтому поражение от небольшой азиатской страны стало особенно чувствительным ударом. Неудивительно, что оно стало толчком к массовым волнениям в 1905 году, охватившим гораздо более широкие слои населения и вовлекшие в свою орбиту как армейские части, так и моряков Черноморского флота. Причиной войны стало проникновение России в Маньчжурию и Корею, где ее интересы столкнулись с интересами усиливающейся Японской империи. При анализе этого конфликта в целом бросается в глаза прежде всего громадная несоразмерность этих двух стран, как в людских, так и в материальных ресурсах. Однако восточные области России были связаны с ее центром только лишь недавно построенной одноколейной Восточно-Сибирской железной дорогой. Эта линия протяженностью более 5800 миль, кроме того, что была весьма некачественно построена — с легкими рельсами на очень плохой гравийной подушке, и на ней нельзя было развивать скорость более 20 миль в час (около 35 км/час), — но она еще и прерывалась естественной преградой. Озеро Байкал в этом месте достигало ширины 40 миль, и летом его пересекали на пароме, а зимой на санях или пешком. Возникал эффект «бутылочного горлышка», еще больше затруднявший движение по этой жизненно важной для России линии сообщения. Войска обычно преодолевали этот разрыв маршем по льду, что, при постоянно образующихся во льду трещинах, делало форсирование сплошным кошмаром. Один из полков был застигнут в пути вьюгой и оставил на предательском льду 600 человек замерзшими.