Читать онлайн «Эпоха Павла I». Страница 18

Присутствовавший при этом бельгийский принц де Линь писал о ранении Кутузова своему давнему другу, австрийскому императору Иосифу: «Вчера опять прострелили голову Кутузову. Я полагаю, что сегодня или завтра он умрет».

Но Кутузов не умер. Более того, на сей раз он вылечился и вернулся в строй очень быстро.

Врач, лечивший его, писал: «Сей опасный сквозной прорыв нежнейших частей и самых важных по положению височных костей, глазных мышц, зрительных нервов, мимо которых на волосок прошла пуля, прошла мимо самого мозга, не оставил других последствий, как только что один глаз несколько искосило!» И добавил: «Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельна».

Вторая рана оказалась между тем гораздо легче первой. Кутузову даже не понадобилось уезжать куда-нибудь для лечения. Через три месяца он был совершенно здоров и 6 декабря уже принял участие в успешном для русских штурме Очакова.

…Когда в 1813 году Кутузов умер, делавшие вскрытие военные врачи вынули и его мозг. Их удивлению не было предела: никогда ни один из них не видел ничего подобного – каждое из двух ранений должно было быть смертельным. Но смерть пощадила Кутузова, как видно, оттого, что именно ему судьбой был уготован жребий спасителя России.

В 1763 году новоиспеченный инженер-генерал-майор Ларион Матвеевич приступил к строительству Петербургского арсенала, а на следующее лето начал картографическую и инженерную съемки трассы, по которой должен был пролечь проектируемый судоходный канал между озером Ильмень и Волгой.

Тогда же приступил он и к строительству канала внутри города – между Мойкой и Фонтанкой, длиной около пяти верст и шириной в пятнадцать сажен. (Строительство завершилось много позже, когда канал, названный Екатерининским, ныне канал Грибоедова, в 1789–1790 годах был одет в гранит.) Однако, когда канал был только прорыт, Ларион Матвеевич удостоился награды – Екатерина II подарила ему золотую табакерку, украшенную бриллиантами.

После окончания школы Михаил Кутузов служил в Польше, довольно долго прожил в Москве и, наконец, попал на Дунай, где шла очередная русско-турецкая война.

Русскими войсками командовал фельдмаршал Петр Александрович Румянцев, и в его армии оказались отец и сын Кутузовы. Сын был премьер-майором, отец – инженер-генерал-майором.

В реляции Екатерине II Румянцев, сообщая о победе при Кагуле, писал 31 июля 1770 года: «Генералы– инженерной Голенищев-Кутузов, артиллерии Унгер, дежурный Ступишин, находясь всегда при мне, по мере своих сил усердно вспомогали в самом огне мне своим примечанием в потребных случаях с отличною твердостию духа…»

А между тем 26 июля была одержана еще одна победа – дивизия князя Н. В. Репнина заняла Измаил. И оба Кутузовы, отец и сын, вскоре были посланы туда для проведения фортификационных работ в городе и крепости.

В ордере от 7 августа 1770 года П. А. Румянцев сообщает, что в крепость Измаил «от меня послан господин инженер-генерал-майор Голенищев-Кутузов ради означения, как бы лучше в том городе сделать укрепления».

Думал ли хоть один из них, что через два десятилетия младшему из них придется брать Измаил штурмом и созданные ими укрепления сослужат тогда ужасную службу.

Пребывание Михаила Илларионовича и его отца в Измаиле оказалось недолгим.

Вернувшись с театра военных действий, Ларион Матвеевич 4 ноября «за старостью лет и болезнями» (было ему тогда пятьдесят один год) вышел в отставку. Так как служба его была безупречной, то при выходе в отставку получил он следующий чин (инженер-генерал-поручик) и переехал на жительство в Москву, став московским сенатором. Хотя с 1714 года Сенат находился в Петербурге, в Москве была оставлена часть сенатской канцелярии, в 1722 году учреждена Сенатская контора, а в 1765 году размещены и два сенатских департамента, ведавших делами управления и судебными делами.

Сенатор Голенищев-Кутузов получил от своих коллег прозвище «Разумная книга», и надо думать, оно тоже было придумано не беспричинно, не просто так.

Неся почетную службу в Сенате, Ларион Матвеевич немало времени проводил в своих имениях, чаще всего живя в Ступино в Опочецком уезде Псковского наместничества.

Там его и застала смерть: он умер летом 1784 года шестидесяти пяти лет от роду. Весть об этом Михаил Илларионович получил в Павлограде. 1 сентября 1784 года (мы забегаем вперед, чтобы уже более к Лариону Матвеевичу не возвращаться) сын его писал в канцелярию фельдмаршала Потемкина: «Так как теперь уже путь дурен и расстояние тысяча пятьсот верст, да в ином месте задержут, и карантины, и спросить у его светлости позволения до ноября месяца…»

Полторы тысячи верст по бездорожью, через чумные и холерные карантины, а потом полторы тысячи верст обратно! На телегах, в седле, под дождем и снегом… Только очень любящий сын мог сделать это…

Имя Мауриция Августа Беньовского знакомо сегодня далеко не всякому. А между тем в конце XVIII века это имя хорошо знали и в Европе, и в Америке. Оно упоминалось в связи с именами Людовика XVI и Марии-Антуанетты, Екатерины II и австрийского императора Иосифа II. Беньовский был знаком с Джорджем Вашингтоном и не без оснований считал одним из своих друзей Бенджамина Франклина, соперничал в славе со своими знаменитыми современниками – путешественниками Куком и Лаперузом, а порой, хотя и не совсем справедливо, ставился в один ряд с известнейшими авантюристами XVIII столетия Казановой, Калиостро и Сен-Жерменом. Кем же был этот человек?

Его биография необычна и непохожа на жизни тех исторических деятелей, о которых шла речь в предыдущих книгах цикла «Неофициальная история России». Тем не менее он достоин того, чтобы занять место в этой книге, хотя бы потому, что перипетии его судьбы очень ярко и убедительно иллюстрируют внешнюю политику России и позволяют понять как отношение к ней различных держав Европы, Азии и Америки, так и оценку российских внутриполитических и международных акций различными общественными течениями и кругами мира.

По словам самого Беньовского, он родился в Прикарпатье в 1741 году, в имении своего отца, генерала австрийской армии и графа, деревне Вербово. О его детстве и юности известно очень немного. Биография обретает твердую документальную основу лишь с 1768 года. Используя в качестве источника для изучения начального периода жизни Беньовского написанные им самим мемуары, можно утверждать, что в юности Мауриций получил неплохое образование. Он писал по-латыни, по-венгерски, по-немецки и по-французски, хорошо знал словацкий язык, а впоследствии овладел русским, английским и другими языками. Мемуары Беньовского свидетельствуют о том, что он изучал географию и историю, а жизнь дала ему познания в военном и морском деле, артиллерии и фортификации. Беньовский пишет, что, будучи совсем молодым человеком, он принял участие в Семилетней войне. Сражаясь под знаменами союзников против прусского короля Фридриха II, получил боевое крещение в битве под Цорндорфом и первую рану в сражении у Гохкирхена (по другим данным, впервые Беньовский принял участие в бою 8 октября 1756 года при Лобовице).

Однако удачно начавшаяся военная карьера вскоре прервалась: молодой офицер, поссорившись со своими двоюродными братьями, собрал крестьянский отряд и изгнал их силой из имения, за что должен был предстать перед судом. Беньовскому грозили тюрьма и офицерский суд чести. Не дожидаясь этого, он бежал и поступил в Данциге матросом на торговый корабль. Побывав в портах Германии, Голландии и Англии, Беньовский пишет, что он совсем уже было собрался отправиться в Индию, когда получил приглашение вступить в армию польских конфедератов, поднявших мятеж против короля Станислава Понятовского. Во главе этой конфедерации (Барской) стояли крупные магнаты – Пулавский, Потоцкий, Радзивилл – и фанатично настроенная часть католического духовенства, руководимая каменецким епископом Адамом Красинским. Конфедераты призвали на помощь французов, австрийцев и турок и начали партизанскую войну. Беньовский как конфедерат-полковник воевал недолго. В 1768 году он попал в плен к русским и был отпущен на свободу под честное слово.

Однако слова не сдержал, вновь взялся за оружие (на этот раз получив чин генерала артиллерии) и в мае 1769 года опять оказался в русском плену. Суд приговорил его к ссылке на поселение в Казань. Оттуда Беньовский бежал вместе с пленным шведским майором Адольфом Винбладом, также служившим в войсках Барской конфедерации. Беглецы пробрались в Петербург, проникли в порт и, выдав себя за отставших от корабля английских матросов, нанялись на купеческий галиот, отходивший за границу. Однако капитан корабля, заподозрив недоброе, выдал их петербургской полиции. Специальная комиссия Сената под председательством генерал-прокурора А. А. Вяземского приговорила беглецов к ссылке на Камчатку.