Читать онлайн «В поисках пропавших колен Израиля». Страница 34

В 1737 году Антониу вновь арестовали по доносу служанки; вместе с ним в тюрьму попали его мать и беременная жена. Инквизиторы определили, что обвиняемый прошел обряд обрезания, соблюдал субботу и постился не по христианским датам; 19 октября 1739 года его задушили гарротой и сожгли на костре. Было ему тогда 34 года; его мать и жена присутствовали на аутодафе и впоследствии погибли в тюрьме.

В день казни с большим успехом шла в театре Лиссабона одна из комедий Антониу Жозе да Сильвы. Португальский поэт Анастазио да Кунья посвятил ему такие стихи:

Антониу Жозе, веселый гений,

Ты первый в Португалии прошел

По лузитанской сцене мерным шагом,

Но лиссабонцы больше поддавались

Твоим забавным шуткам на театре,

Чем жалости к тебе на месте казней…

В 1622 году Ватикан канонизировал монахиню Тересу Авильскую, одну из святых покровителей Испании. Жизнь в молитве, утверждала она, это "орошение сада души", а "услышанные молитвы заканчиваются слезами". В ее стихах присутствовала и тема ожидания смерти: "Que muero porque no muero" – "Умираю, оттого что не умираю…" Дед Тересы, марран, был подвергнут церковному наказанию за тайное соблюдение еврейских обрядов.

"СПАЛЕННЫЕ ОГНЕМ"

Инквизиторы выискивали не только еретиков, но также фрагменты в Талмуде и в сочинениях раввинов, способные "оскорбить чистейшее учение католической религии". Сжигали людей, сжигали и книги, – об этом следует непременно рассказать.

Диспуты евреев с язычниками известны с давних времен; особенно много их было во времена раннего христианства, однако после появления инквизиции раввины уже опасались высказывать вслух свои доводы. Папа Григорий IX запретил христианам вступать в споры с евреями‚ чтобы простодушные католики не запутались в сетях неверия‚ а французский король Людовик Святой произнес однажды такую фразу: "Никому‚ за исключением людей весьма ученых‚ не следует вступать в спор с евреями; если‚ однако‚ кто-либо услышит речи‚ поносящие христианскую веру‚ он должен защищать ее мечом и вонзить его в тело еврея как можно глубже".

Людовик Святой приказал четырем раввинам Франции ответить монаху Николаю Донину‚ крещеному еврею из города Ла-Рошель‚ который утверждал‚ что в Талмуде содержатся "злодейские измышления"‚ оскорбительные для Христа и христиан‚ а также безнравственные высказывания. Диспут состоялся в июне 1240 года. Раввины опровергли все обвинения Донина‚ но особый трибунал вынес приговор – сжечь Талмуд, и на одной из площадей Парижа в торжественной обстановке сожгли 24 воза еврейских книг. Этот день стал днем поста в еврейских общинах, а рабби Меир из Ротенбурга сочинил траурную элегию‚ которая начиналась такими словами: "Спроси‚ спаленная огнем‚ что сталось с теми‚ кто рыдает о страшном жребии твоем!"

Очевидно, не все книги уничтожили, потому что через два года во Франции вновь заседал трибунал, вынес очередной приговор, и Талмуд был снова осужден. В тринадцатом-шестнадцатом веках книги Талмуда, прочие печатные еврейские издания и рукописи сжигали во Франции и Италии; по свидетельству инквизиции, только в итальянском городе Кремона уничтожили тысячи экземпляров книг.

В семнадцатом веке в Персии, в годы правления Аббаса I Справедливого, у евреев Исфахана забрали все Библии, Талмуды, молитвенники и бросили в реку, а евреям города приказали принять ислам и публично попробовать мясо с молоком – знак отречения от прежней веры. Через несколько лет после этого у одного еврея в Исфахане обнаружили отрывок из кабалистической книги "Тайны тайн", – четырех раввинов замучили на городской площади.

В восемнадцатом веке диспут состоялся в польском городе Каменец-Подольском, где против раввинов выступили бывшие их единоверцы из секты франкистов. По окончании диспута епископ Дембовский распорядился: "Экземпляры Талмуда конфискуются‚ привозятся в Каменец и публично сжигаются рукой палача".

18 октября 1757 года в Каменец-Подольском франкисты передали палачу книги Талмуда‚ а тот уложил их в мешок‚ привязал его к хвосту лошади и поволок на рыночную площадь. "Там горел большой костер‚ – свидетельствовал очевидец. – Палач вытаскивал из мешка один том за другим‚ раскрывал его‚ показывал народу еврейские листы и бросал их в огонь. Раввин и прочие евреи разразились громким плачем".

Полицейские в сопровождении франкистов врывались в дома раввинов по всей Подолии‚ в синагоги и иешивы, конфисковывая экземпляры Талмуда. Обозы с книгами шли по дорогам в Каменец-Подольский‚ а там их кидали в ров и сжигали. Казалось‚ уже ничто не спасет священные книги‚ но епископ Дембовский неожиданно умер через три недели после первого сожжения Талмуда, суеверные ксендзы усмотрели в этом Божье наказание и прекратили преследования.

В середине девятнадцатого века российские власти приказали доставить в полицию книги из еврейских домов для проверки их "надежными раввинами". Те ставили печать на одобренные книги и возвращали их владельцам, а книги, разжигающие "фанатизм" среди евреев, велено было "предавать сожжению" в присутствии "благонадежных чиновников".

ПРИШЛОСЬ К СЛОВУ

Рабби Хаим из Цанса говорил: "Когда человек ищет счастье, он готов и подниматься на гору, и опускаться в пропасть, и кружить по равнине. Но к чему столько беготни? Быть может, стой он на месте, – счастье нашло бы его само".

Спросили рабби Авраама Яакова: "Наши мудрецы учат: "Нет вещи на свете, которой не было бы места". Но если это так, то и для всякого человека есть свое место. Отчего же людям иногда так тесно?" Ответил на это рабби: "А это оттого, что каждый хочет занять место другого".

"Ребе, – обратился ученик к своему цадику, – я видел мир и потрясен его испорченностью". – "Кто тебе сказал, что ты видел мир? – ответил на это ребе. – Быть может, ты видел лишь самого себя".

Рабби Зуся сказал незадолго до смерти: "Когда я предстану перед Небесным судом, никто не спросит меня: "Зуся, почему ты не был таким, как великие в народе Израиля? Почему ты не был таким, как Авраам, Яаков, Моше?" На меня посмотрят и спросят: "Зуся, почему ты не был Зусей?"…"

А рабби Нахман из Брацлава сказал так: "Нет ничего более цельного в мире‚ чем разбитое еврейское сердце".

"Будь господином своей воли, но рабом своей совести", "Согнув спину, не жалуйся, если по ней ударят", "Если еврей оказывается прав, его бьют вдвое сильнее, чем если бы он ошибался", "Мир держится заслугами тех, которые по скромности своей ведут себя так, будто их нет на свете" (еврейские афоризмы).

"На орлиных крыльях". Мудрецы Цфата. Искры, пребывающие в изгнании. Третье авторское отступление. "Меч на улицах и ужас в домах". Шабтай Цви. "Мы больше не рабы". "Ловушка гордыни". 

"НА ОРЛИНЫХ КРЫЛЬЯХ"

Ицхак бен Авраам Акриш, потомок испанских изгнанников, "человек слабый ногами", странствовал по Европе, Азии, Африке и жил среди народов, "языка которых не знал". В 1577 году он опубликовал в Стамбуле переписку десятого века между Хасдаем Ибн Шапрутом из Кордовы и хазарским каганом Йосефом (о ней читателю уже известно). В предисловии к этой книге Ицхак Акриш написал:

"Слышал я от многих, говоривших о судьбе десяти колен, что есть известные местности, где израильтяне имеют (своих) царей, они пользуются силой и властью и… живут каждый под своей виноградной лозой и каждый под своей смоковницей в покое и безопасности…

Но все эти рассказы мне и многим людям, стоящим выше меня, кажутся маловероятными… Кто же поверит тому, что у нас есть (где-то) цари и князья, когда мы находимся в крайнем угнетении и уничижении?.. Это всё выдумки, созданные ради того, чтобы поддерживать гнущиеся колени и подкреплять сердца сокрушенных…

Я видел собственными глазами послание иудея по имени Анджело, отправленное из Цфата… что поблизости от Цфата прошли (израильские) колена тысячами и мирриадами, в семьдесят раз больше, чем вышедшие из Египта… О, если бы его слова были верны!.."

Ицхак Акриш назвал также имена двух евреев из Цфата, "посмешищ своего века", которые рассказывали о существовании еврейских царств в Африке и за Горами мрака, "а несчастные (евреи) Цфата верили им, подобно тому, как голодный видит во сне, что он ест, и просыпается, а душа его тоща…"

Однако надежда не желала умирать, и тот же Ицхак Акриш, в том же предисловии к книге упомянул некоего князя из Абиссинии, который "шел через Египет и возвещал громким голосом: "Каждого иудея, который пожелает пойти со мной в иудейское государство, я доведу (туда) безопасно и спокойно на орлиных крыльях, потому что мои пределы примыкают к их пределам, и я много раз ходил туда"…"