Читать онлайн «Неизвестная Великая Отечественная». Страница 39

В отличие от Александра Маринеско, которого обвиняли во всех смертных грехах, Грищенко официально никогда никто не обвинял. Наоборот! Все до одного его бывшие начальники отзываются о нем в самых восторженных тонах. Адмирал флота Советского Союза И. Исаков: «Причинами боевых успехов Л-3 были мужество командира, отвага и спаянность экипажа». Бывший командующий Балтийским флотом адмирал В. Трибуц: «…По искусству кораблевождения и использования оружия, по тактике — словом, по всем боевым показателям поход Л-3 (имеется в виду знаменитый четвертый поход Грищенко) не имел себе равных…» Более тридцати лет после войны один из ее выдающихся героев кочевал по коммунальным квартирам и только за несколько лет до своей смерти наконец-то получил от столичных властей квартиру. Флот же и здесь почему-то оставался в стороне.

Умирал Грищенко на руках своего самого преданного и верного друга — жены. В последний путь из флотских начальников тоже проводить никто не явился. Были лишь старики ветераны да офицеры-подводники, для кого бывший ас морских глубин был кумиром. Тайну своего удивительного везения на войне и не менее удивительного невезения в мирное время он унес с собой. И кто знает, может быть, все-таки настанет время, когда правда о триумфе и драме лучшего из подводных асов нашего отечества станет наконец известной, а свершенное им будет по достоинству оценено потомками.

Она надеялась, что ей дадут три года условно — за давностью лет. Но оказалось, что у такого рода преступлений нет срока давности…

Тридцать три года после Победы эту женщину звали Антониной Макаровной Гинзбург. Она была фронтовичкой, ветераном труда, уважаемой и почитаемой в своем городке. Ее семья имела все положенные по статусу льготы: внеочередную квартиру, значки и медали к круглым датам и заказы к праздникам. Муж у нее тоже был участником войны, с орденами и медалями. Две взрослые дочери гордились своей мамой, которая регулярно приходила к ним в школу выступать на торжественных линейках. Еще бы, такая героическая судьба: всю войну прошагать простой медсестрой от Москвы до Кенигсберга. И что самое главное на войне — это не бояться смотреть смерти в лицо. И кто, как не Антонина Макаровна, знал об этом лучше всего…

Арест и приговор были как гром среди ясного неба. Ее арестовали летом 1978-го в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: «Вам необходимо срочно проехать с нами!» — обступили ее, не давая возможности убежать.

— Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли? — спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос.

— Ошибка какая-то, — усмехнулась женщина в ответ.

— Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы — Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы — карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет — теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют.

— Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, — сказала женщина. — Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте…

Прежде чем поведать жуткую историю этой женщины, сделаем небольшое историческое отступление.

В начале прошлого столетия Локоть на Брянщине был не простым поселком, а личным имением великого князя Михаила Романова. И славился роскошной липовой аллеей и дивным яблоневым садом, разбитым в виде двуглавого орла. А еще более конезаводом, расцветавшим и при советской власти. Правда, к осени 1941 года от породистых рысаков и сортовых яблонь мало что осталось, потому пустующую конюшню при немцах полицаи и превратили в тюрьму.

Созданная в подвале конезавода темница в качестве карательного органа входила в состав так называемой Локотской республики. Сегодня в литературе можно найти обнародованные историками самые разные противоречивые факты об этой коллаборационистской структуре изменников, сформированной в поселке в ноябре 1941 года, — после того как Локоть вместе с соседними населенными пунктами Брянской области был оккупирован вермахтом. Инициаторами подобного самоуправления со статусом, который Гиммлер определил как «экспериментальный», стали бывшие советские граждане: 46-летний Константин Воскобойник и 42-летний Бронислав Каминский. Первый в 1941-м преподавал физику в здешнем техникуме, второй работал инженером на местном спирт-заводе. Оба — с высшим образованием, бывшие участники Гражданской войны, воевавшие в Красной армии, впоследствии в начале 1930-х репрессированные и отсидевшие свои сроки по политическим статьям в северных лагерях. В частности, Бронислав Каминский был арестован в 1930 году по делу так называемой Трудовой крестьянской партии, главным фигурантом которой являлся известный экономист, теоретик «крестьянского социализма» Александр Васильевич Чаянов.

После заключения Каминский и Воскобойник, надев форму лояльных совслужащих, ежедневно с надеждой смотрели на Запад. И как только появились танки Гудериана, немало этих вполне правоверных «совслужащих» пошли в бургомистры, старосты, полицаи. Несколько таких нашлось и в Локте. Была здесь и особенность. Именно в Локте возникли на местном небосклоне идейные «звезды» — антисоветчики: с «программами» и экономическими «платформами». Причем добровольцев на всяческие должности, в том числе и палаческие, оказалось так много, что пришлось запрашивать Берлин.

Одержимые идеей служения «великому фюреру и рейху», Воскобойник и Каминский добились аудиенции у генерала Гудериана и уже 25 ноября 1941 года обнародовали Манифест российского освободительного движения — первый, по мнению исследователей, программный документ предательства, главным тезисом которого был такой: «Полное физическое уничтожение коммунистов и жидов».

Правда, Воскобойнику недолго пришлось претворять свои идеи в жизнь: на рассвете 8 января 1942 года партизаны-чекисты под руководством командира А. Сабурова во время конного рейда по немецким тылам ворвались в поселок Локоть. И, окружив фельдкомендатуру, полицию и общежитие гидромелиоративного техникума, где разместились делегаты собранной Воскобойником «первой учредительной конференции Русской национал-социалистской партии», уничтожили предателя. А вот выпускнику Петербургского университета, сыну немки и поляка Брониславу Каминскому повезло: удостоенный аудиенции у самого Гиммлера, он был назначен обер-бургомистром Локотского округа самоуправления с численностью населения примерно 600 тысяч человек и, даже несмотря на свое не вполне «арийское происхождение», получил звание бригадефюрера СС, а потом Железный крест 1-го класса.

За период существования Локотской республики с октября 1941 по осень 1943 года мерзавцы, щеголявшие орлами и свастикой на кокардах, распустили колхозы и вернули частную собственность на землю. В Локте шла поистине фантастическая жизнь: был театр, выпускалась газета «Голос народа». И каждый вечер шли расстрелы. После гибели соратника Каминский даже попытался переименовать Локоть в Воскобойник, но в Берлине новый топонимический титул не одобрили.

Русская освободительная народная армия (РОНА) — также детище Воскобойника и Каминского. По данным российских исследователей, весной 1943 года РОНА состояла из 5 полков, насчитывая, согласно разным источникам, от 10 до 12 тысяч человек, 24 танка Т-34, 36 артиллерийских орудий, 8 авто- и бронемашин, мотоциклы. Хорошо вооруженная бригада РОНА вела постоянные карательные атаки против местных партизан. С наступлением Красной армии в августе 1943 части РОНА вместе с присоединившимися к ним беженцами (некоторые ученые называют цифру 30 тысяч человек) покинули Брянщину и переместились в белорусский Лепель на Витебщине, где Каминский получил назначение бургомистром города.

Следующим пунктом дислокации предателей, отступающих под натиском советских дивизий, стало Дятлово на Гродненщине. Конец созданной в Локте РОНА был бесславным: в августе — сентябре 1944 года бригаду Каминского бросили на подавление начавшегося в Варшаве восстания. Но подчиненные полуполяка по крови, нациста по убеждению так увлеклись мародерством и грабежами среди польского населения, невзирая на ограничительные инструкции Гиммлера, что гестапо по личному указанию того же Гиммлера даже было вынуждено провести в конце сентября 1944 года операцию по ликвидации Каминского, списав впоследствии эту акцию на «польских партизан».

…Вот в эту-то Локотскую республику, где хватало патронов и хлеба, пушек и масла, и прибрела в конце 1941 года сделавшая свой окончательный выбор Тоня Макарова.