Читать онлайн «Россия выходит в мировой океан. Страшный сон королевы Виктории». Страница 45

Надо ли говорить, что Тихоокеанский отряд контр-адмирала Пузина мог наделать много шума на берегах Красного моря и Персидского залива.

Офицеры и матросы эскадр рвались в бой. 6 апреля 1877 г. из порта Антверпен в Турцию вышел бельгийский пароход «Fanny David» с грузом крупповских орудий. Фрегат «Петропавловск» был готов перехватить пароход с военной контрабандой, но Морское ведомство прислало срочную телеграмму «о неудобстве подобного образа действий».

А 29 апреля последовал приказ всем кораблям из Атлантики и Средиземного моря возвращаться в Кронштадт.

Канонерская лодка «Нерпа» (1878 г.): а — боковой вид и парусное вооружение; б — план верхней палубы: 1 — 152-мм, 2 — 107-мм, 3 — 87-мм орудия

Генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, уже не заикаясь о Средиземном море, попросил разрешения у Александра II послать пару крейсеров в Атлантику в район Бреста. Ему ответил Управляющий Морским министерством: «Государь не согласен на Ваше предложение, он опасается, чтобы оно не создало неприятностей и столкновений с англичанами по близкому соседству с Брестом».

Повторяю, это все происходило в момент, когда Англия была изолирована дипломатически, она оказалась бессильной повлиять на войны 1858–1870 гг. в Европе. Все же государства континентальной Европы не хотели или не могли вести войну с Россией.

Поначалу Турция очень боялась русской Атлантической эскадры. Турки готовились начать минные постановки в районе Дарданелл. Переброска войск из Египта в Стамбул шла лишь под конвоем броненосцев. Но вскоре страх сменился удивлением и конвои были отменены. Наконец, к июлю 1877 г. турецкая эскадра Гуссейн-паши в составе двух броненосцев и шести паровых судов, базировавшихся в порту Суда на Крите, начала охоту за русскими торговыми судами в Средиземном море. Турки не боялись «неудобства» и «неприятностей». Россия ответила на захваты своих судов… энергичными нотами и протестами. Но Гуссейн-паша пренебрег заявлением канцлера Горчакова.

Ход боевых действий на Черном море и на Дунае в 1877–1878 гг. рассмотрен автором в книгах «Русско-турецкие войны» и «Тысячелетняя битва за Царьград». Здесь же я отмечу лишь несколько вопросов, непосредственно связанных с русско-британским противостоянием.

Так, турецкие корабли ни разу не сунулись в Днепро-Бугский лиман или в район Одессы, где находились «поповки» (круглые броненосцы конструкции Попова). Турки даже не пытались подходить к береговым батареям Севастополя и Керчи. Лишь однажды, увлекшись погоней за русским пароходом, «Ассари Тевфик» вошел в зону действия береговых 229-мм пушек Севастополя. К сожалению, наши артиллеристы поторопились и открыли огонь с предельной дистанции. Турок немедленно развернулся и ушел полным ходом.

Лишь в конце войны турецкие корабли попытались проявить активность, по-видимому, чтобы избежать обвинений в бездеятельности и трусости, 30 декабря 1877 г. два броненосных судна — корвет «Ассари Тевфик» и фрегат «Османие» — под командованием англичанина Монторп-бея подошли к Евпатории и выпустили по городу 135 снарядов. В городе было разрушено несколько домов. Часть турецких снарядов не разорвалась, один такой снаряд и по сей день находится в Евпаторийском музее. Затем турки решили захватить на рейде Евпатории два коммерческих парохода, но попали под огонь полевой батареи, и Монторп-бей увел корабли, отказавшись от ценных призов.

1 января тяжелые броненосцы Монторп-бея подошли к Феодосии и в течение 2 ч. 15 мин. выпустили 152 снаряда. В городе было разрушено десять домов и убит один солдат. 2 января турецкий броненосец в течение двух часов обстреливал Анапу.

Рассмотрим альтернативный вариант — войну России с Англией. Так чем боевые действия на Черном море с турками должны были отличаться от войны на Балтике с англичанами? У турков те же броненосцы, построенные в Англии, те же пушки Армстронга, командовали турецкими броненосцами лучшие офицеры британского флота. А на Балтике британские броненосцы ждали не пароходы «активной обороны», а броненосцы и 280-мм пушки кронштадтских фортов.

Тем не менее Горчаков постоянно оглядывался на Лондон. Трусость начальства зачастую передавалась и старшим офицерам.

Вот, к примеру, в ноябре 1877 г. заведующий минной частью контр-адмирал К.П. Пилкин предложил пароходам «активной обороны» «разбросать несколько мин… перед входом в порты, занятые или посещаемые неприятельскими судами», то есть впервые в мире начать активные минные постановки. Предложение Пилкина было отвергнуто из-за отсутствия ответа на вопрос «как выловить… мины при заключении мира». Именно по этой причине генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич «не счел возможным решиться на предлагаемую меру». И опять боязнь — а что скажут в Европе.

А вот еще пример. К концу 1877 г. в нижнем течении Дуная русские располагали разнородной, но в целом довольно мощной флотилией. На конец сентября русское командование запланировало совместное нападение на Сулин сухопутными силами и Дунайской флотилией. Силы турок были невелики, как в пехоте, так и в кораблях. Выше Сулина ближе к Черному морю стояли корветы «Хивзи Рахман» и «Микадем Хаир», а выше города — корветы «Неджили-Шевкет» и «Муини Зафр». Шансы русских на успех были близки к 100 %. Но в самом Сулине стоял английский стационер «Кокатрик» («Cockatrice»). Серьезного боевого значения корабль не имел. Но русских генералов вновь охватил панический страх перед Англией — как бы чего не вышло. И генерал-лейтенант В.Н. Веревкин не придумал ничего более умного, чем за несколько дней сообщить командиру английского стационера не только сроки, но и детали атаки Сулина. Тот не замедлил поделиться информацией с турками, и к моменту атаки в Сулин пришла эскадра Гоббарта-паши, в составе которой было 9 броненосцев. В итоге захват Сулина был отменен.

К концу 1877 г. разгром турецкой армии стал свершившимся фактом. Переход русскими Балкан произвел на турок ошеломляющее впечатление.

8 января была без боя захвачена сильная крепость Адрианополь. В крепости было 70 исправных орудий.

Естественно, что перед русским командованием встал вопрос — брать или не брать Константинополь и (или) Проливы, и как, и на каких условиях заключать с турками мир или перемирие?

27 декабря 1877 г. командующий русской армией на Балканах великий князь Николай Николаевич получил от турецкого военного министра Реуф-паши телеграмму с просьбой известить его, куда следует отправить мушира Мегмет-Али, уполномоченного для заключения перемирия, и на каких условиях оно может быть заключено?

В итоге в начале января 1878 г. у самых стен Царьграда начались русско-турецкие переговоры.

«Тем временем 9 января 1878 г. в Санкт-Петербурге на специальном совещании, посвященном судьбе Константинополя, генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич предложил идти прямо на Константинополь, занять его и оттуда возвестить России и Европе об окончании многовековой борьбы христианства с исламом и о прекращении турецкого владычества над христианами, после чего Россия, довольная совершенными ею подвигами и ничего не требуя для себя, созывает в Царьград представителей европейских держав, дабы сообща с ними воздвигнуть на очищенной ею от обломков прошлого почве здание, достойное XIX века».

Однако идеи генерал-адмирала не были поддержаны большинством участников совещания. Как всегда, Горчаков оглядывался на Англию, на сей раз его поддержал и Милютин. Уступая им, Александр II решил предпринять наступление на Константинополь только в случае окончательного отказа Порты принять все предложенные Россией условия мира.

В конце декабря 1877 г. — начале января 1878 г. британский кабинет чуть ли не круглосуточно обсуждал ситуацию на Балканах. Королева Виктория заявила премьеру Дизраэли: «О, если бы королева была мужчиной, она бы пошла в армию и показала этим негодным русским, которым никогда и ни в чем нельзя верить на слово».[107]

«В конце концов она в очередной раз пригрозила скорее „сложить с себя корону“, чем „терпеть оскорбительное поведение русских“. При этом она признала, что никогда еще не говорила так резко со своими подчиненными, как в случае с министром по делам колоний лордом Карнарвоном, который, по ее мнению, был слишком миролюбивым и постоянно предупреждал о возможности повторения новой Крымской войны. Виктория писала своей старшей дочери, я „набросилась на него с такой решительностью и злостью, что он стоял передо мной и не знал, что сказать. А сказать он мог только то, что мы не можем действовать в мире так, как считаем нужным! О, англичане всегда останутся англичанами!“».[108]

Дело кончилось отставкой членов кабинета, занимавших осторожную политику в отношении России — министра иностранных дел лорда Дерби и министра по делам колоний лорда Карнарвона. Однако Дизраэли с большим трудом удалось упросить лорда Дерби погодить с отставкой.