Читать онлайн «Женщины Викторианской Англии. От идеала до порока». Страница 51

Прибыв по месту назначения, семьи среднего класса снимали жилье, часто кишевшее тараканами и клопами. Домовладельцы считали насекомых неминуемым злом и даже не пытались с ними бороться. Постояльцам приходилось вздыхать и терпеть. Еда входила в оплату, но хозяева при каждом удобном случае обсчитывали жильцов или подворовывали их продукты. Похоже, что во все времена курортники сталкивались с одними и теми же проблемами! Сливки общества останавливались в фешенебельных отелях. Хотя условия в дорогостоящих гостиницах были не в пример лучше, чем в пансионах с горластыми хозяйками, богатым тоже приходилось несладко. Даже под ласковыми лучами солнца они не могли расслабиться как следует – требовалось соблюдать приличия и вести себя в соответствии с высоким положением.

Между развлечениями для разных классов тоже существовала огромная разница. Постояльцы дорогих отелей посещали концерты классической музыки, музеи и картинные галереи. Менее утонченные туристы довольствовались забавами попроще:

песнями артистов, загримированных под негров, прогулками на осликах, катанием на каруселях, кукольными театрами и пляжными играми. Курортники с научным складом ума собирали коллекции ракушек и делали гербарии из морских водорослей. Любители танцев сберегали силы, чтобы всю ночь отплясывать под рев оркестра.

Женский купальный костюм в 1884 году. Рисунок из журнала «Питерсонс».

Вкусам гостей угождали толпы уличных актеров, фотографов и торговцев всевозможной снедью. В 1895 году на пляжах Блэкпула, курорта на северо-западе Англии, насчитывалось 57 сувенирных ларьков, а также 52 киоска с мороженым и еще 21 – с креветками и устрицами. В дешевых семейных развлечениях не было нужды, да и нравы на пляжах были вольнее, чем в родных пенатах.

Нередко джентльмены захватывали с собой подзорные трубы, чтобы тайком поглазеть на прекрасных купальщиц. А судя по непристойным открыткам, некоторые пары находили новое применение кабинкам для переодевания!

Несмотря на всю чопорность Викторианской эпохи, вплоть до середины XIX века многие англичане купались нагишом. Когда в 1858 году состоятельное семейство Ротшильдов посетило фешенебельный курорт Скарборо, средь бела дня на пляже им повстречались голые купальщики. Одна из дочерей записала в своем дневнике: «Здесь наблюдается полное отсутствие одежды, как в эдемском саду до грехопадения, и сотни леди и джентльменов спокойно смотрят, как пловцы ныряют в морскую пену и выходят из нее».

Лишь в 1870-х мораль окончательно утвердилась даже на море, и купание в первозданном виде попало под строгий запрет. Более того, пляжи для мужчин и женщин стали раздельными, дабы никто ненароком не увидел чужую наготу. Англичане завидовали своим соседям-французам, ведь за Ла-Маншем семьи могли купаться вместе, в то время как в доброй старой Англии даже супругам не позволяли плескаться рядышком! К счастью, эти строгости продержались не так уж долго, и с приходом XX века совместные купания возобновились.

Женский купальный костюм XIX века отражал общие тенденции моды той поры. В середине столетия он представлял собой шерстяное или фланелевое платье с корсетом. Поскольку юбки всплывали, к ним приходилось подвешивать металлические гирьки. Волосы женщины прятали под чепец или шляпку, а на ноги натягивали плотные чулки, которые в воде так и норовили сползти. Последним штрихом к этой громоздкой конструкции были туфельки на шнуровке. Бродить босиком, пускай и по морскому дну, считалось неприличным. Каким же неприятным было купание в мокром тяжелом платье! Плавать в таком одеянии было затруднительно, поэтому женщины ограничивались тем, что бродили по грудь в воде, изредка подпрыгивая и приседая. Во второй половине столетия в моду вошла модель «Принцесса» – жакет и штаны, которые укорачивались по мере того, как нравы становились либеральнее. Костюм дополняла короткая юбочка.

Переодевались в «купальной карете» – повозке, запряженной лошадьми. Свет поступал через узкие оконца, и женщинам приходилось повозиться, чтобы расстегнуть все крючки на платье, а затем облачиться в многослойное пляжное одеяние. Закончив, подавали сигнал вознице. Повозка заезжала в воду, куда потом спускались по ступеням. Карикатуры насмехаются над туристами, которые медлят на ступеньках, боясь ступить в ледяную воду. Нерешительные особы пользовались услугами мойщицы, дюжей матроны с подоткнутой юбкой и обнаженными ногами. Она подхватывала купальщиков со ступеней и несколько раз окунала в воду.

К концу Викторианской эпохи скрипящие повозки, столь милые сердцу отдыхающих, почти вышли из употребления. Уже в 1883 году сатирический журнал «Панч» назвал их «пережитком дней минувших». На место купальным каретам пришли пляжные лифты, описанные в «Автобиографии» Агаты Кристи. По словам писательницы, на каменистом пляже, ступеньками опускавшемся к морю, располагалось несколько кабинок. Купальщица заходила, запирала двери и наскоро переодевалась, после чего служитель спускал кабинку вниз, к воде. Оставалось выйти и плавать в свое удовольствие! А желающие сэкономить практиковали «купание в макинтоше». Они переодевались в гостиничном номере, накидывали плащи поверх купальников и в таком вызывающем виде отправлялись на пляж.

Купальная карета. Рисунок из журнала «Панч», 1871.

В XIX веке женщины высшего и среднего классов готовы были пойти на все, лишь бы избежать загара. В ход шли купальные костюмы, закрывающие тело от щиколотки и до горла, зонтики от солнца, шляпы с широкими полями. Журналы рекламировали чудодейственные лосьоны, которые выводят веснушки и предотвращают загар.

Перед променадом женщинам советовали мазать кожу оливковым маслом, сливками, смешанными с пудрой, и прочими жидкостями, которые найдутся на каждой кухне. У леди были все основания опасаться густого загара, поскольку он прослыл отличительным признаком простонародья.

Но постепенно это предубеждение умерло естественной смертью: все больше людей трудились не на полях, под палящим зноем, а на фабриках, в полутемных цехах. Над трущобами, заселенными беднотой, нависала густая пелена дыма, так что рабочие практически не видели солнца. С другой стороны, верхушка общества проводила время на природе и занималась спортом – теннисом, греблей, гольфом. Кроме того, медицинские умы изменили отношение к солнечным лучам и предписывали гелиотерапию в качестве профилактики рахита и ревматизма. Уже в «ревущие двадцатые» золотистый загар в сочетании с хорошо развитой мускулатурой стал символом высокого статуса. И с тех пор мода на смуглое тело воцарилась на пляжах раз и навсегда.

В своем эссе «О подчиненности женщин» (1869) философ Джон Стюарт Милль решил доказать, что «принцип, который ныне регулирует общественные отношения между полами и заключается в подчиненности одного пола другому, несправедлив сам по себе и является одним из величайших препятствий к развитию человечества». Многие его современники и особенно современницы придерживались такого же мнения. Реформа 1832 года даровала избирательные права большинству мужчин по всей Великобритании; права голоса были лишены только несовершеннолетние, преступники, сумасшедшие… и женщины. Но если в начале XIX века женщины могли только мечтать о равноправии, во второй половине столетия они предприняли конкретные шаги к достижению своей цели. Так зародилось движение суфражисток (или суфражеток), боровшихся за предоставление женщинам избирательных прав, развитие женского образования и улучшение условий их труда. Начиная с 1860-х британские работницы создавали женские профсоюзы, а в июле 1888 года весь Лондон, затаив дыхание, следил за забастовкой работниц спичечной фабрики: женщинам надоели несправедливые штрафы и увольнения, и хозяева фабрики в конце концов пошли на уступки.

В истории суфражисток ярко сияют две фигуры – Миллисент Гарретт Фосетт и Эммелина Панкхерст. Как и большинство суфражисток, они принадлежали к среднему классу. Увы, политическая борьба требует и постоянного источника дохода, и свободного времени. Простые работницы едва ли могли позволить себе такую роскошь, как разъезды по стране, и не были достаточно образованны, чтобы писать статьи. Обе женщины были добропорядочными женами. На протяжении 20 лет Миллисент ухаживала за слепым мужем, либеральным членом парламента, и помогала ему вести дела. Эммелина совмещала заботу о пятерых детях с политической борьбой, в которой ей оказывал содействие ее муж, юрист Ричард Панкхерст. Овдовев, миссис Фосетт и миссис Панкхерст смогли целиком и полностью посвятить себя политике. Несмотря на общую цель, их методы отличались разительно. Спокойная и деятельная Миллисент рассчитывала договориться с законодателями мирным путем, достучаться до них посредством книг и статей, объяснявших необходимость равноправия. Но ее девиз «Добиться избирательного права для женщин на тех же условиях, на которых оно дается мужчинам» казался слишком многословным и чересчур умеренным.