Читать онлайн «Городские имена вчера и сегодня. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре». Страница 52

В 1933 году дворцу было присвоено имя Максима Горького, и Домпросвет сразу превратился в «Горький дом».

Может быть, не случайно, что именно в это время было снесено здание Общества милосердия и оказания повсеместной помощи с церковью Успения Пресвятой Богородицы, построенной в 1909 года по проекту архитектора Ф. Д. Павлова на проспекте Стачек, 3. В народе церковь называлась по фамилии известного благотворителя «Болдыревской».

Взамен общественных организаций старого, дореволюционного типа, в стране появились советские «присутственные места», руководители которых призваны были защищать интересы простых людей. Это были административные центры, один за другим возникавшие в каждом районе города. В первой половине 1930-х годов появился такой центр и за Нарвской заставой, на проспекте Стачек, 18. Это было здание райсовета, построенное по проекту архитектора Н. А. Троцкого. Выдержанное в конструктивистском стиле, оно придало образованной перед ним площади, названной Кировской, законченный вид городского административного центра. Высокая башня, исполненная в традициях городских ратушных домов, хорошо акцентировала продолговатый вытянутый объем собственно административного здания.

Между тем, это было всего лишь одно из многочисленных учреждений советской власти, ставших ненавистными символами партийного чванства и чиновничьего бюрократизма. Многие хорошо помнят, с какими душевными муками были сопряжены посещения подобных райисполкомов. Среди многочисленных шуточных адресов советского периода истории в арсенале городского фольклора есть два, навсегда прославившие пресловутые «коридоры власти», ходить по которым считалось болезненной необходимостью. Оба они связаны с Кировским райсоветом. Оба абсолютно точны и узнаваемы: «Улица Стачек, дом собачек, квартира кошек, восемь окошек» и «Проспект Стачек, дом собачек, третья конура слева».

1770. Во второй половине XVIII века от современного Рижского проспекта к Екатерингофскому парку была пробита дорога, которую, в отличие от существовавшего тогда Екатерингофского проспекта, как тогда именовали Старо-Петергофский проспект, назвали сначала Екатерингофской улицей, затем – Новой Екатерингофской улицей. С 1840-х годов улицу называли в новой орфографической редакции Ново-Екатерингофской.

1859. В 1859 году, по принятому в то время тематическому принципу наименования улиц, Ново-Екатерингофскую улицу в «Лифляндском» районе Петербурга переименовали в Эстляндскую улицу, по бывшей Эстляндской губернии, ныне это территория Эстонии.

1923. С этого года топонимическая история Эстляндской улицы – это одновременно и история петербургского пивоварения, которая начинается с именного указа Петра I от 11 марта 1719 года «О постройке в Петербурге пивоварни по голландскому манеру архитектором Фонармусом» для «варения пива во флот». Видимо, речь шла о пивоварне на Выборгской стороне, хотя известно о пивоварнях того времени и в других районах города – на Охте, на территории Адмиралтейства. Приобрести пиво можно было и за Старо-Калинкиным мостом, в деревне Кальюла, или Калинкиной, где, по свидетельству современников, процветало частное пивоварение. Постепенно мелкие производства поглощались более крупными, те, в свою очередь, объединялись в акционерные общества и товарищества.

В 1861 году на базе нескольких пивоваренных заводов было образовано «Калинкинское пивоваренное и медоваренное товарищество», фактическим владельцем которого был потомственный почетный гражданин Петербурга Вильям Клемент Казалет. В начале XX века заводу принадлежали 43 пивные лавки в Петербурге и около трехсот – в других городах России. Фирма процветала. Однако все изменилось с началом Первой мировой войны.

Первый удар по петербургскому пивоварению был нанесен так называемым сухим законом, введенным правительством в 1914 году. Количество выпускаемого пива было ограничено, его крепость регулировалась различными инструкциями и распоряжениями. Часть производства была вообще закрыта, а в 1918 году пивомедоварение вообще прекратилось. Завод перешел на выпуск дрожжей и крахмала. Только в 1922 году по инициативе Л. Д. Троцкого производство пива возобновилось. Тогда же решением так называемого Большого Президиума Петрогубисполкома к 5-й годовщине революции Калинкинский завод был переименован в Петроградский пивоваренный завод «Стенька Разин». Одновременно и Эстляндская улица получила новое имя: улица Стеньки Разина.

Согласно легенде, это событие восходит к заседаниям 3-го Всероссийского съезда советов рабочих и солдатских депутатов, который проходил в 1918 году в Таврическом дворце. Во время одного из перерывов рабочие Калинкинского завода выставили для делегатов съезда бесплатное угощение. Дорвавшись до любимого напитка революционного пролетариата, делегаты затянули перерыв допоздна, пьяно стучали кружками о мраморные подоконники, смачно сдували пену на яркие дубовые паркеты и прокуренными голосами горланили песню любимого героя революционной толпы Стеньки Разина «Из-за острова на стрежень…». После этого нехотя вернулись в зал заседаний и сразу проголосовали за присвоение Калинкинскому пивоваренному заводу имени легендарного Стеньки Разина.

В 1939 году улица Стеньки Разина приобрела современную редакцию: улица Степана Разина.

1739. В первой половине XVIII века вновь проложенный переулок, соединявший Казанскую улицу с Глухой речкой, как тогда назывался современный канал Грибоедова, назвали Съезжей, а затем – Большой Съезжей улицей.

Съезжими домами в Петербурге назывались пожарно-полицейские части, которые строились в каждой административной части города. С 1718 года все съезжие дома подчинялись Главной полицмейстерской канцелярии. В 1739 году город был разделен на пять частей, в конце XVIII века их было уже десять, а в начале XX-го – двенадцать. В каждом из административных районов для съезжего дома строилось специальное здание, которое включало в себя обязательную высокую башню, или каланчу, с мачтой «для смотрения пожаров». На мачте вывешивались черные шары, число которых указывало, в какой из частей города случился пожар. Стоял такой съезжий дом и на Большой Съезжей улице.

В старом Петербурге бытовало крылатое выражение «Отправить под шары», или «Ночевать под шарами». Это значило «быть арестованным, отправленным в полицейский участок», что иногда даже почиталось за благо. Многие бездомные бродяги, которым приходилось проводить ночи под открытым небом, или, как тогда говорили, «ломать итальянку», мечтали быть арестованными, чтобы получить возможность переночевать под крышей хоть какого-нибудь помещения.

1773. В XVIII веке одним из принципов расселения людей в Петербурге был профессиональный. Люди одного дела старались жить рядом. Появилась в Петербурге и слободка столяров Адмиралтейского ведомства. Для житья им отвели район Съезжей улицы. В 1773 году и саму улицу переименовали, правда, при этом понизив в ранге. Теперь она стала называться Столярный переулок.

1950. В 1950 году Столярный переулок вновь был подвергнут переименованию. На этот раз он стал называться улицей Пржевальского. Знаменитый путешественник с 1881 по 1887 год жил на этой улице, в доме № 6.

Пржевальский стал любимцем городского фольклора благодаря портретному сходству с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Это удивительное сходство проявилось в памятнике Пржевальскому, отлитом по модели скульптора И. Н. Шредера и установленном в Александровском саду, перед главным входом в Адмиралтейство в 1892 году. В советское время в Ленинграде родилась очередная легенда. Рассказывали, как однажды, путешествуя по Азии, Пржевальский неожиданно отклонился от маршрута, завернул ненадолго в Грузию, встретился там с некой красавицей Екатериной Георгиевной – будущей матерью Сталина – и осчастливил ее, став, как утверждает эта фантастическая легенда, отцом ребенка.

Смущает, правда, сам верблюд, прилегший отдохнуть на землю возле пьедестала. Он кажется совершенно случайным и необязательным под бюстом импозантного мужчины в мундире гвардейского офицера с эполетами. Сохранилась легенда о том, что Географическое общество, членом которого был Пржевальский, еще при установке памятника указывало городским властям на неуместность верблюда в непосредственной близости с морским символом Петербурга – Адмиралтейством. Не вняли. И тем самым открыли небывалые возможности для мифотворчества. На настойчивые вопросы туристов: «А верблюд-то почему?», современные молодые экскурсоводы могут ответить: «А это символ долготерпения русского народа». И рассказывают легенду о каком-то придурковатом полковнике, который в 1950-х годах, проходя через Александровский сад к месту службы в Главный штаб, у памятника Пржевальскому переходил на строевой шаг и отдавал честь великому путешественнику.