Читать онлайн «Огузы. Средневековая история тюрков и Великой Степи». Страница 3

Эту акцию назвали Гостеприимство, в императорском указе записано именно такое слово. С него все и началось.

Прежде действовал строжайший закон, запрещавший браки между римлянами и тюрками. Теперь его отменили. Наоборот, смешанные браки даже приветствовали. В Риме началась повальная мода на тюркскую одежду, которая была и теплее, и удобнее. Аристократы полюбили красивые шерстяные рубашки, штаны, шаровары, епанчи (накидки) кипчаков.

Все смешалось в Европе, все менялось там на глазах.

Тюрки, эти «дикие варвары», вошли в свиту императора. Заняли ответственные посты. Арбогаст, чье имя по-тюркски означало «рыжая глотка», стал учителем солдат, то есть главнокомандующим. Голос военачальника звучал, как раскаты грома.

Этот громогласный грубиян чувствовал себя в свите очень свободно. А когда его попытались сместить, он дерзко бросил в лицо императору: «Моя власть не зависит от твоей улыбки или нахмуренных бровей»… Через пару дней императора нашли задушенным в собственной постели.

Один из современников тех событий оставил такие строки: «Титул сенатора, который в античные времена казался римлянам вершиной всех почестей, превратился из-за этих белокурых варваров во что-то жалкое…»

Правильно. Так и стало. Никто из патрициев Рима не мог соперничать с тюрками в военном или государственном искусстве. Никто из плебеев не мог так умело возделывать землю, растить скот, строить города и храмы. Римляне были слишком изнеженными и слабыми. Им оставалось одно — ненавидеть «белокурых варваров».

В Западной Европе все повторяло историю зарождения Византии. Здесь тоже сошлись две культуры — Востока и Запада. Здесь тоже тюрки утверждали свое лидерство, но уже в латинском обществе.

Восток явно побеждал, но ему мешала Великая Степь. Мешали ее традиции, степные адаты: они, как гири, висели на шеях кипчаков, стесняли их действия. Именно воспитание не позволило Арбогасту взять власть в Западной империи, хотя фактически она была в его руках — все-таки главнокомандующий! По адатам, он не имел права быть императором, потому что не родился в семье правителя. Бог не благословил его на трон.

Европейцы быстро ухватились за эту уязвимую жилку тюрков — за их верность слову и закону. Благородство тюрков с тех пор служило им во вред, и враги мастерски использовали это.

Правители Рима и Византии, не боясь, приближали кипчаков, доверяли им свою охрану, прислушивались к их советам. Тюрки обходилось казне дешево. Степь приучила дорожить малым…

Правда, приняв на службу кипчаков, желанного мира в Империи не смог достичь ни Феодосий, ни другие императоры. Наоборот, беспорядки участились. Но начинали их не степняки. Причина — нетерпимость и высокомерие римлян. Века владычества развратили их.

Став христианами, римляне не «полюбили ближнего своего» — граждан, говорящих по-тюркски. Указы императора здесь были бессильны, уговоры — тоже.

Бессмысленная злоба душила их. Они не желали служить в армии, нарочно уродовали себя, лишь бы избежать службы. И тюрки, их защитники, которые не щадили себя, стали предметом унижений. Их откровенно не жалели, как не жалеют рабов. Над ними подшучивали. Поэты сочиняли небылицы, одну хуже другой… Даже когда император говорил о народе Империи как о «равном и связанном единым именем», не смолкали ехидные насмешки.

Чего стоят, например, такие слова: «Они чудовищно безобразны и бесформенны, эти двуногие звери, похожие на пни, которые, как идолы, стоят у мостов…» «Как неразумные животные не понимают разницы между истинным и ложным…» Знать Рима требовала даже выслать кипчаков за пределы Империи либо превратить их в рабов.

Конечно, эти угрозы были не более чем позой слабого. Все понимали уже тогда, в IV веке, что тюрки — неотъемлемая часть Европы, а Европа — Родина для их молодежи. И изменить это положение не дано никому.

После смерти императора Феодосия его сыновья пытались отменить «обычные дары войску». Но у них ничего не вышло. Родилось первое поколение латинских тюрков! Тысячи человек. Разумеется, никто не позволил бы превратить их в рабов… Все-таки их отцы были не из слабого десятка.

Однако взрыв случился… Беда подкралась незаметно. Все началось в последние дни 406 года, 25 декабря, в самый большой тюркский праздник — день Тенгри. Римляне не придумали лучшего подарка, как казни жен и детей кипчаков, служивших в Империи. С утра заговорили топоры палачей, они и ускорили события.

Испив до дна чашу стыда и унижений, кипчаки восстали. Не выдержали. В Западной империи вспыхнула гражданская война. Возглавил ее хан Аларих, человек, который не любил долгих разговоров.

Он осадил столицу. И город, словно одумавшись, запросил о пощаде. Перед кипчаками извинялись сенаторы и знать, им щедро заплатили золотом, чтобы те сняли осаду. Но на следующий год все повторилось вновь… Будто нарочно.

В 410 году кипчаки в третий раз осадили Рим. Теперь лживым словам его обитателей никто не поверил, город был взят. Воины, не сдерживая себя, разграбили столицу в наказание.

Вражда грозила захлестнуть римское общество, разрушить его, но этого не случилось. Нашелся мудрый человек среди римлян, который за три десятилетия до вспыхнувшей вражды понял, что нельзя из двух разных народов сделать один. Но если их объединить общей верой, появится новый народ.

Эту идею ему подсказали кипчаки, их священнослужители и тюркское слово катылик (союзник). Зародилась «католическая доктрина», или католичество. Выдающееся событие, с которого и началась современная Западная Европа.

А имя того мудрого римлянина — Дамасий I. Он был епископом Рима с 366 по 385 год. Фактически первый папа римский.

В трехсоттысячном Риме прежде не было Церкви.

Там с I века была секта: десяток-другой людей собирался в подземелье города. Их и назвали потом христианами. Они жили по правилам иудейской веры: молились в синагогах, справляли библейские праздники, делали обрезание. «Иудей» и «христианин» для обычных римлян означали одно и то же.

Раннее христианство этим и отличалось. Оно было особенным. Сектанты называли себя «атеистами» (их слово!), они не признавали богов, не имели церквей, не знали креста, икон.

Власти боялись безбожников и подвергали их гонениям…

Слово христианство появилось в конце III века у греков. Как религия оно получило известность в начале IV века на Кавказе, в Дербенте. Потом его признали в Европе, в странах Ближнего Востока… Но в Риме колыбелью христианства издавна считают только Рим. Там так принято. Потому что так провозгласила католическая доктрина. А римского епископа она объявила первым священником христианского мира, назвав его «папой».

Любопытно, слово «папа» римляне узнали тоже в начале IV века: самая ранняя надпись обнаружена на стенах римских катакомб св. Каликста. Правда, его почему-то считают греческим, хотя у тех такого титула не было.

Авторов католической доктрины отличала необъяснимая логика буквально во всем… Она редко согласовывалась с реальностью. Шла с ней в разрез, но это никого не смущало. А все потому, что Рим тогда очень волновали успехи греков. Ведь Византия под предлогом борьбы за христианство начала захват Ближнего Востока, его богатых городов и стран. Римляне хотели как-то ответить, что-то придумать, но сил у их армии не было. И за дело взялись политики, облекшие себя в одежды епископов.

Расчет был прост. Принять греческое христианство, стать союзниками Дешт-и-Кипчака. И с помощью тюрков добиться желаемого.

Вот почему они, услышав тюркское слово «катылик» из уст византийского императора Феодосия, поняли его совершенно иначе. Оно им подсказало идею союза! И доказательства тому налицо — приглашение орды кипчаков в 382 году на поселение в Западную империю… Не в Византию! Все было учтено и просчитано. Все стояло рядом.

Тюркский патриарх Ульфила одобрил идею римлян, увидев в ней путь примирения кипчаков и европейцев. Это было признание католичества Великой Степью.

Первый шаг удался… И Европа пошла дальше, она заговорила об «арианстве» — новом учении. Из него вытекало, будто религия тюрков есть «неправильная» часть христианства. Внешне это утверждение, конечно, ничего не меняло. И вместе с тем меняло многое: слова обрели силу меча, политика — слово! — оттеснив армию, вышла вперед.

В тайных изменениях мира скрыта суть католичества.

Менять, но не самим. Убивать, но не самим. Рождалась не вера, а новая политика, которая на века стала плотью Западной церкви. Она есть, и в то же время ее нет, потому что она тайная. Скрытая от глаз и ушей непосвященных, когда говорят одно, аа делают совсем другое.

С тех пор всё в Европе случалось как бы случайно.

Епископ Дамасий стал папой, будучи уже старцем, жизнь его прошла в Риме. С первых дней папу окружили кипчаки, потому что только им он по-настоящему доверял. Это они обучали его таинствам веры в Бога Небесного. Других учителей тогда просто не было. И быть не могло!