Читать онлайн «Карфаген и Пунический мир». Страница 31

Большинство карфагенских имений представляли собой, по всей видимости, укрепленные фермы, окруженные виноградниками, оливковыми рощами и пастбищами по типу виллы Гамартх возле Карфагена (см. Карфаген, гл. II). Одно тщательно отделанное крыло здания (вымощенное черепичными осколками, облицованное, украшенное ионическими капителями, с залом и бассейном) было предназначено для жилья, а в другом крыле находилось подсобное помещение с прессом для получения масла, силосной ямой и т.д.

Рецепты агронома Магона в пересказе Колумеллы

«Вот способ изготовления превосходного вина из вяленого на солнце винограда, изобретенный Магоном, который я лично опробовал. Надо собрать хорошо созревший ранний виноград, отделить засохшие или поврежденные ягоды, затем вбить в землю на расстоянии четырех футов друг от друга вилы и колья так, чтобы на них можно было закрепить тростник. К тростнику подвешиваются на солнце гроздья, которые вечером для защиты от росы следует укрывать. Как только виноград подвялится, его собирают и помещают ягоды в бочку или большой кувшин, куда наливают самого лучшего сусла так, чтобы ягоды им были полностью покрыты; на шестой день виноград, хорошо пропитавшийся суслом, перекладывают в корзину и помещают под пресс. Полученное вино вливают в только что изготовленное сусло из винограда, провяленного на солнце в течение трех дней, и все хорошо перемешивают. После перемешивания все еще раз кладут под пресс, а полученное вино сразу же разливают по сосудам и хорошо их закупоривают, чтобы вино не стало слишком крепким. И наконец, через двадцать—тридцать дней, когда брожение закончится, вино процеживают в другие кувшины, которые закупоривают пробками из гипса, которые, в свою очередь, обвязывают куском шкуры» (Колумелла. XII, 39, 1-2).

Мыс Бон был настоящим садом Карфагена, о чем упоминали очарованные им наемники Агафокла, высадившиеся здесь в конце IV века: сады и виноградники, орошаемые ручьями и водой прорытых каналов, множество видов фруктовых деревьев, хорошо снабжаемые влагой луга и долины, где пасся скот и лошади. А роскошные выбеленные известью виллы свидетельствовали о богатстве их хозяев (Диодор Сицилийский. XX, 8).

По словам Тита Ливия, у семьи Ганнибала было имение подобного типа на побережье Бизацены (современный тунисский Сахель), между Тапсом (современный Рас Димас) и Ахоллой (современный Рас Бадрия). Своим появлением оливковые рощи, вообще очень характерные для пейзажей здешних мест, обязаны, как говорят, Ганнибалу, который, опасаясь, как бы его воины не начали изнывать от безделья в периоды между их высадкой в Хадрумете (Сус) и битвой при Заме и между его поражением и последующим за этим бегством в 196 году, поручил им высаживать оливковые деревья (Аврелий Виктор. О Цезарях. 37, 3).

Главной отраслью карфагенской «промышленности» было, во всяком случае в эпоху Пунических войн, производство оружия. Аппиан сообщает, что накануне Третьей пунической войны арсеналы Карфагена производили по меньшей мере 3 тысячи щитов, 9 тысяч мечей, 1,5 тысячи дротиков и 30 тысяч стрел для катапульт (Аппиан. Ливийская книга. 93). А если верить Полибию (X, 17, 9), то на них было занято 2 тысячи человек. Но наряду с «государственным» сектором экономики, в рамках которого функционировали судостроение, кузни, производство парусов, существовали и менее масштабные предприятия, производившие все то, в чем нуждалась метрополия: консервированные продукты, керамику, ткани, кожу и т.д. И к этому заключению мы пришли, основываясь на данных, полученных в результате археологических раскопок, а также на текстах эпиграфических источников.

♦ Соления

В жизни всех пунических городов, расположенных на побережье, рыболовство играло большую роль. Рыба не только служила источником питания для карфагенян, но и подлежала дальнейшей переработке и расфасовке, а также производству из уже переработанного сырья продуктов, дополняющих рацион питания, например соуса гарума (см. Кухня и пища, гл. IX). В источниках упоминается множество заведений, специализирующихся в этой области и расположенных от побережья Андалузии до берегов обоих Сиртов (Страбон. II, 3, 4; Псевдоскилак. 110). Флотилия Ликса (современный Лараш на Атлантическом побережье Марокко) и чаще флотилия Кадикса выходили в море и шли в направлении к современной Мавритании, где плавали косяки тунцов, «больших и жирных», которых они ловили. Рыба затем обрабатывалась и помещалась в амфоры, изготавливаемые здесь же, на месте базирования рыболовецких судов, о чем свидетельствуют раскопки одного такого производства в Ликсе. Затем эта продукция доставлялась во все местности пунического мира, в частности в Карфаген, где, как нам кажется, атлантический тунец пользовался большим спросом.

♦ Ткани и пурпур

В античных обществах ткачеством традиционно занимались женщины. Веретена, челноки и другие приспособления для производства тканей, обнаруженные в женских захоронениях или в домах карфагенян, свидетельствуют о том, что прядением и ткачеством занимались в пунических гинекеях, но не только в них. О производстве тканей упоминается также в пунических надписях. Особую ценность изготовленные ткани приобретали только после их окраски, ставшей основной финикийской специализацией, заимствованной впоследствии пуническим Западом.

Финикийский пурпур — это текстильная краска, оттенки которой варьируются от голубовато-фиолетового до красного цветов. Ее добывали из моллюсков murex, широко распространенных в Средиземном море. Но этот метод окраски был известен и применялся не только финикийцами. В восточной части Крита, в Палаикастро, были обнаружены впечатляющие груды панциря мурекса (или иглянки), датируемые II тысячелетием. Но среди разнообразных видов мурекса только два из них включают в себя энзим, содержащий знаменитое красящее вещество. И к тому же для получения необходимого количества краски требовалось большое количество моллюсков (из 12 тысяч особей удавалось выделить всего лишь 1,5 г красящего вещества. — Примеч. пер.), чем и объясняется высокая цена всех окрашенных тканей, и финикийских в частности. Краску получали путем измельчения murex trunculus, или букцинума, в морской воде. В этом случае моллюски выделяли некую бесцветную субстанцию, которая, быстро окисляясь на воздухе, давала красный цвет. Для окрашивания тканей их нужно было погрузить в раствор до того, как начинался процесс окисления. Из эпиграфики до нас дошло воспоминание Гарая (Gry), сукновала и раба (или слуги) Ханно, сына Абдешмуна. Он как раз и занимался окрашиванием тканей, постоянно находясь рядом с чанами, распространявшими тошнотворный запах, в связи с чем мастерские по окраске были вынесены за пределы города (в пригороды). Бесчисленным панцирям этих моллюсков также находили применение, производя из них прекрасное покрытие для стен, сохранившееся до наших дней в Керкуане (Тунис).

♦ Лес 

Плиний Старший (Естественная история. XVI, 216) сообщает, что балки, поддерживающие крышу храма Аполлона в Утике, построенного тысячелетием ранее, ни разу не заменялись новыми. И дерево действительно было приоритетным строительным материалом в пуническом мире, наследовавшем финикийские традиции плотницкого ремесла. В распоряжении карфагенских столяров находились огромные лесные массивы Хрумирии, древесина которого, хотя и не такая ценная, как древесина ливанского кедра, с лихвой удовлетворяла потребности карфагенской экономики. Дерево шло на изготовление транспортных средств (кораблей, повозок, колесниц). По словам Плиния, в нем нуждалась архитектура, а также многие другие отрасли ремесленничества (изготовление мебели, скульптур и т.д.). В эпиграфике сохранилось немало упоминаний о столярах и плотниках — наггарах на пуническом языке (в надписи, обнаруженной в мавзолее в Дугге (Тунис) и датируемой II веком, они называются Hršm š yr или «мастерами по дереву»).

Они изготавливали деревянные колесницы (или повозки) (Р'l’ git ‘s), ящики, гробы или саркофаги (Hrš 'rnt), деревянные инструменты (P'l Hšhm), о чем свидетельствует надпись из Лептис-Магны в Ливии.

К сожалению, климат и геологические условия в местах проживания пунийцев мало способствуют сохранности органических материалов. Так, за исключением надписей, отдельных обломков и нескольких редчайших находок, только некрополи, благодаря уникальной атмосфере склепов, являются единственными свидетельствами мастерства «ремесленников по дереву» в пуническом мире.

Как нам кажется, дерево использовалось при строительстве усыпальниц в Карфагене, Бизацене (тунисский Сахель), на Мальте или на Сардинии. Судя по многим из них, при их возведении использовались деревянные балки и консоли, а стены были облицованы деревянными панно. В могилах Бизацены были обнаружены сундуки, служившие когда-то мебелью, а впоследствии использовавшиеся в качестве саркофагов. Они были выполнены с особой тщательностью: все элементы на углах вставлялись в пазы и были скреплены при помощи шипов, заливавшихся расплавленным свинцом, что придавало изделию прочность. Они часто украшались накладными деталями, выполненными из слоновой кости или из металла. Но в захоронениях иногда встречались и настоящие саркофаги, изготовленные из резного дерева. Так называемая усыпальница принцессы из Керкуана, обнаруженная в 1970 году М.-А. Фантаром, является замечательным тому подтверждением (см. рисунок). Крышка саркофага украшена горельефом в виде женской фигуры около двух метров в длину. Изображение представляет собой даму с цилиндрической тиарой на голове и одетую в тонкую тунику, подчеркивающую формы ее тела. Левая рука с браслетом из драгоценного металла была изготовлена отдельно и впоследствии прикреплялась к «статуе». Весь рельеф состоял из нескольких тщательно подогнанных элементов, покрытых тонким слоем мастики, чтобы сгладить шероховатости дерева. Этот саркофаг в виде статуи, напоминающий его мраморные аналоги из Карфагена и Тарквинии (см. Скульптура и рельефы из камня, гл. VIII), был покрашен, что подтверждается следами красной, желтой и голубой краски, обнаруженными его первооткрывателем.