Читать онлайн «Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы». Страница 74

Серьезным препятствием на пути распространения автокефального движения была неразработанность украинского языка как языка богослужений и церкви. Даже ряд видных автокефалистов (например, Н. Борецкий, впоследствии ставший митрополитом УАПЦ) считал, что заменять «родное» и «боговдохновенное» славянское письмо «своим собственным, пока еще уличным… не годится»[708]. Поэтому не менее важной задачей для становления украинской церкви и формирования украинской национальной общности было «возвышение» украинского языка и приспособление его для широкого употребления в церкви. При ВПЦР была создана комиссия, занимавшаяся созданием специфической «украинской» религиозной и церковной терминологии и переводом Священного Писания и богослужебной литературы на украинский язык. Эта литература отправлялась в приходы в машинописном виде (издать типографским способом было сложно).

Но главное происходило во время служб, бесед с верующими, во время проповедей. Например, в тайном циркуляре Дубенского окружного отдела ГПУ (октябрь 1924 г.) прямо говорилось, что Липковский и его сторонники «проповедуют различные враждебные советской власти идеи украинского национализма», а обращения митрополита к верующим «пестрят открытыми эпитетами по поводу Московской Патриархии» и что «в действительности острие этой пропаганды направлено на разжигание ненависти среди украинского населения против русского народа»[709]. Например, встреча митрополита с верующими в соборе Винницы «проходила не как служба, а как митинг, имевший выраженный характер агитации, поминутным было шиканье по адресу “Москвы”, а также выражения “недолго будем под игом Москвы”»[710].

Речи и проповеди не обязательно должны были прямо говорить о «Москве», «русских работниках» или «коммунистах». Но во всех таких выступлениях, во всей работе УАПЦ как на сознательном уровне, так и подсознательно настойчиво проводилась мысль о необходимости сплочения всех украинских сил для возрождения нации и Украины[711]. И форма церкви, и то содержание, которое в нее вкладывалось, должны были способствовать формированию украинского национального самосознания. Причем ведущую роль в этом процессе играли не только руководители УАПЦ и ее идеологи из ВПЦР (В. Чеховской, В. Липковский, В. Потиенко, А. Ярещенко и др.). Не меньшее значение имела позиция ее рядовых членов – священников, прихожан, которые нередко были даже радикальнее (потому, что менее дипломатичны) и этим часто ставили УАПЦ в неудобное положение перед властями, вынуждая ее руководство открещиваться от слов и дел своих подчиненных и объяснять случаи националистических проявлений их собственной инициативой[712].

Надо отметить, что усилия автокефалистов не пропадали впустую. Число приходов на селе быстро росло, причем далеко не только за счет сельской интеллигенции. Крестьянство тоже довольно интенсивно вовлекалось в движение[713]. Уже в 1921–1922 гг. приходы УАПЦ имелись по всей территории УССР. Больше всего их было в наименее урбанизированных Киевской, Полтавской, Черниговской и Подольской губерниях, где дольше всего сохранялась власть украинских правительств, сильнее был развит бандитизм националистического толка, а после его ликвидации осело немало членов банд, крестьян, служивших в петлюровской армии, «бывших» людей. Почти не охваченными автокефальным движением оставались Новороссия и Донбасс, где общины УАПЦ насчитывались единицами. Правда, там они были наиболее прочными и крепкими, поскольку вокруг них группировались преданные своим идеалам люди. Но при более пристальном взгляде на обстановку, сложившуюся в украинском селе, становится видно, что далеко не все крестьянство с радостью встретило свое национальное и церковное «возрождение».

На протяжении всех 1920-х гг. наблюдателями отмечался рост религиозности населения республики, крепло церковное движение, ставшее одной из форм протеста против политики большевиков и новых порядков. Большевики не ошибались, говоря, что оно носит по преимуществу политический, «контрреволюционный» характер[714]. Но в те годы на Украине действовала не только УАПЦ. Гораздо большей популярностью, о которой неизменно свидетельствовали сводки спецслужб, пользовалась каноническая Русская православная церковь («тихоновцы», «патриаршая церковь»). Имелись также обновленцы и ряд других направлений – расколов, поддерживаемых и провоцируемых государством для борьбы с канонической церковью[715]. А взаимоотношения между церквами были далеки от идеальных. Сообщения о религиозной обстановке больше напоминали сводки с мест боевых действий. Взаимные оскорбления были обычным делом. Автокефалисты обвиняли «тихоновцев» в продажности Москве, консерватизме, отсутствии украинского духа, контрреволюции. Те, в свою очередь, называли сторонников УАПЦ самосвятами, петлюровцами, безбожниками, униатами. Обновленцев и те и другие считали «советской церковью». Нередко дело доходило до драк, которые приходилось разгонять с помощью конной милиции[716]. Поводом к ним становилась борьба за храмы, на которые претендовали две, а то и три общины, причем коммунистическое государство целенаправленно разжигало страсти, поддерживая по ситуации то одну, то другую сторону, но предпочтение отдавало противникам «тихоновцев», в том числе и автокефалистам[717].

Поводом для конфликтов становилось даже украиноязычное богослужение. Многие священники, в том числе в самой УАПЦ, саботировали украинизацию[718]. Те же приходы, которые остались верны законной церкви, занимали еще более резкую позицию. Крестьяне противились украинизации приходов, не пускали инструкторов ВПЦР, пытались защищать храмы от их передачи автокефалистам. Многие люди, особенно женщины, были готовы идти за много верст в «патриаршую» церковь, хотя в их селе была «украинская». Кто-то считал, что новый язык – непонятный, а со старым они сроднились, другие полагали, что после перевода на украинский службы потеряют святость, так как молитва на украинском («на уличной мове») до Бога не дойдет, церковь лишится своей божественности и перестанет быть православной[719]. Третьи не верили в благодатность совершаемых раскольниками Таинств. В церкви искали успокоения души, а не партийное собрание.

Важно подчеркнуть, что все церкви несли служение преимущественно среди этнических украинцев, из них же состояло их духовенство и часть епископата. Поэтому популярность УАПЦ и численное соотношение ее сторонников и сторонников других православных церквей, действовавших в те годы в УССР, позволяют дать общую, принципиальную оценку степени популярности среди этнических украинцев национальных идей и определить широту социальной базы украинского движения. УАПЦ являлась своеобразной лакмусовой бумажкой, отражавшей нравственные и национальные симпатии и ориентации украинского населения. Рабочий класс в УАПЦ почти не был представлен. Ее социальную базу составляла преимущественно национальная интеллигенция и такое же мещанство. Наиболее интересной в этом контексте является позиция крестьянства – основной массы населения, к тому же наиболее широко вовлеченной в церковную жизнь.

Вообще, абсолютно точных данных о количестве приходов и общин автокефальной церкви нет, а имеющиеся – крайне противоречивы. На заседании президиума ВПЦР 5 мая 1927 г. подчеркивалось, что даже спустя шесть лет после образования церкви «нет никаких ведомостей про приходы УАПЦ, не выявлено даже их количество, неизвестны адреса приходов и вообще дело статистики совсем не затронуто»[720]. Такая ситуация явилась следствием соборноправности, точнее, всевластия Рад, которые нередко игнорировали вышестоящие органы (например, не желая выплачивать взносы). Сказывалась и неразбериха, царившая в церковной жизни тех лет. Многие приходы то вступали в УАПЦ, то вновь возвращались к «тихоновцам», переходили в другие расколы или вообще ни к кому не примыкали[721]. Немало было фиктивных приходов, значившихся лишь на бумаге, не украинизированных и не перестроившихся согласно догматам УАПЦ[722]. Кроме того, известно много случаев, когда церкви автокефалистов стояли полупустыми, в то время как храмы «тихоновцев» были переполнены. Бывало, что в «тихоновской» или обновленческой общине образовывалась «украинская» группа (а люди соответствующих взглядов имелись весьма часто, за исключением разве что юга и юго-востока республики), которая добивалась регистрации и создавала свою общину, часто получая в придачу и храм[723]. Иногда кружки автокефалистов не регистрировались и потому не попадали в официальную статистику[724]. По этим же причинам довольно значительно различались данные не только ВПЦР, но и ГПУ. И все же общую картину имеющаяся информация позволяет составить.