Читать онлайн «Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы». Страница 67

Закрытые письма и отчеты секретарей окружных партийных комитетов, поступавшие в ЦК КП(б)У, содержали сведения, что в кругах «украинской интеллигенции – особенно в антисоветской части ее – по-прежнему (была. – А. М.) популярна идея самостийности Украины, освобождения ее из-под опеки Москвы (“Украина для украинцев”)», и убеждение, «что разрешать национальный вопрос нужно собственными силами, а сделать это можно будет только при самостийности Украины». А поскольку борьба за нее возможна «только при овладении украинскими массами» и их идеологической обработке, то своей ближайшей и важнейшей задачей националисты считали «завоевание командных культурных высот и охват своим влиянием украинских научных, культурно-просветительских и общественных организаций»[618].

В условиях, когда из всех средств массовой информации была развита только пресса, слово учителя, музейный стенд или учебник истории и литературы (особенно если там подавалось соответствующее изображение прошлого Украины, Запорожской Сечи, казаччины[619]) были способны оказать на массовое сознание ни с чем не сравнимое воздействие. Даже безобидная на первый взгляд музейная экспозиция могла стать «долговременной огневой точкой» «культурного фронта», опираясь на которую адепты движения могли вести работу по развитию у широких народных масс национального самосознания и утверждения среди них украинских ценностей. И борьба на «культурном фронте» развернулась нешуточная.

Воздействие на массы со стороны украинских националистов осуществлялось различными способами. Оно могло вестись через организации, созданные силами национального движения и являвшиеся его структурными подразделениями, скажем через «просвиты», многочисленные фольклорные общества, студии и союзы, автокефальную церковь. Могло оно осуществляться через государственные учреждения (например, Наркомпрос), местные органы власти, издательства (частные, кооперативные, государственные). Не меньшее значение имела «неорганизованная» работа, то есть не структурированная в советские или несоветские формы, и проводившаяся частным порядком, путем непосредственного общения с аудиторией. Поначалу ведущую роль играли самодеятельные формы национального движения. Сразу после окончания Гражданской войны, еще в «лучшие» времена подполья и бандитизма, «культурная работа» велась главным образом в «просвитах». Что же они собой представляли?

Эти общественные организации появились в 1905 г. после опубликования Октябрьского манифеста, разрешившего свободу собраний и организаций. С одной стороны, «просвиты» продолжили традиции прежнего украинофильского движения, а с другой – формировались под влиянием галицких «просвит»[620], игравших заметную роль в деле национально-украинского развития русинов Галиции. Задачи, которые активисты «просвитницкого» движения ставили перед собой, ничем не отличались от задач украинского движения в целом: воспитание населения в украинском национальном духе через «определение начальных черт и идеалов украинского народа; ознакомление с духовными и материальными потребностями Украины и способствование его национально-культурному развитию». Они также должны были готовить кадры работников, «воспитанных на родных идеалах», тех, кто помог бы сбросить «русификаторские путы»[621] с тела и души народа.

Практическая деятельность «просвит» заключалась в создании библиотек украинской литературы, издании прессы, организации школ с украинским языком преподавания, ознакомлении народа с «украинской» жизнью в Галиции и Буковине. Помимо этого, члены «просвит» организовывали украинские художественные и музыкальные вечера, читали лекции по истории Запорожья, истории национального движения, культуре Украины и т. д. На встречи приглашались люди всех сословий. Согласно сохранившимся данным о работе киевской «просвиты», около 52 % слушателей лекций были ремесленниками и рабочими, 20 % – относились к мелким служащим (конторщикам) и приказчикам. Из 3714 человек, посетивших 33 лекции, 45,5 % пришли впервые, на втором месте были те, кто посещал мероприятия «просвит» уже в пятый раз[622]. Это говорит о том, что основная масса людей попадала туда из-за любопытства. Привлечение как можно более широких слоев населения к «украинской» работе и даже простое ознакомление их с украинским вопросом являлось важнейшей задачей «просвит». В то же время у них имелся определенный, устоявшийся контингент людей, преданных идее украинства и активно участвовавших в «украинской» жизни.

«Просвиты» появились во многих городах Малороссии, а также за ее пределами в местах проживания малорусского населения. Не везде их работа протекала так же успешно, как это было, скажем, в киевской, одесской или екатеринославской организациях. Многие из них существовали формально, причем не из-за преследований со стороны властей, отношения с которыми были «сравнительно неплохими» вплоть до 1909 г., а то и позже[623]. Слабость многих «просвит» (как характерная черта всего украинского движения) крылась в них самих. Часто случалось так, что организации не имели даже плана развития культурной работы, но при этом пытались охватить все сферы деятельности, что в условиях ограниченности «украинских» сил и равнодушия населения к национальному (украинскому) вопросу приводило многие из них к упадку. К тому же между ними не было регулярных связей, а также общего центра, который взял бы на себя координирующую работу. Как это ни покажется парадоксальным, но у «просвит» на российской Украине связи были крепче не друг с другом, а со своими галицкими коллегами. Налаживанию контактов мешала ревность «просвитянских» лидеров друг к другу. Как об этом с горечью писал известный деятель движения Е. Чикаленко, каждый «вождь» украинского движения считал, что только он «утрет слезы неньке Украине», и не желал «поступиться своей булавой»[624]. Кроме того, разные люди по-разному понимали задачи «просвит». Например, идейное руководство Могилев-Подольской организацией взял в свои руки польский помещик И. Волошиновский, после чего в ней усилилось внимание к экономической работе, в частности к кооперации, а национально-культурные задачи были отодвинуты на второй план[625].

Однако вскоре просвитницкое движение пошло на спад. Нередко в качестве основной причины ликвидации «просвит» называют административное давление и репрессии со стороны властей[626]. Действительно, случаи закрытия организаций имели место. Но не менее важными были и указанные внутренние причины. К тому же известны факты, когда «просвиты» открывались и после окончания революции и столыпинского «закручивания гаек», в 1913 г., а некоторые из них закрывали по нескольку раз, но так окончательно и не закрыли[627]. Руководство страны и власти на местах прекрасно знали, что многие «просвиты» вместо развития народного просвещения, интересами которого они прикрывались, ставили своей целью борьбу с российским правительством, готовили агитаторов и пропагандистов, а их деятельность имела националистический и социалистический характер, антирусскую, сепаратистскую направленность[628]. Еще по указу Правительствующего сената от 18 июля 1908 г. деятельность «просвит» и аналогичных организаций была признана вредной и «могущей вызвать последствия, угрожающие общественному спокойствию и безопасности»[629].

Кстати, некоторые «просвиты» были закрыты не из-за своей национальной специфики, а из-за связей с эсерами и социал-демократами (например, одесская в 1907 г.)[630]. Но, даже несмотря на определенную угрозу, которую представляло «просвитницкое» движение развитию общерусской идентичности и единству государства, его судьба часто зависела от расположения того или иного крупного чиновника. Например, екатеринославский губернатор относился к украинскому движению благожелательно, к тому же у него в канцелярии управляющим был «свой» в украинских кругах человек, который, например, помог «пробить» разрешение на открытие филиала «просвиты» в селе Диевка (1913 г.)[631].

Хотя действовали «просвиты» относительно недолгий период, их вклад в развитие украинского движения и формирование украинской идентичности был весомым. Являясь легальными центрами, вокруг которых группировались сторонники движения, они способствовали тому, что «украинская» культура и идентичность переставали быть делом небольшой группки украинских интеллигентов и начинали выходить в широкие массы.

После недолгого перерыва «просвиты» вновь возникают в 1917 г. На этом этапе их активисты, учитывая предыдущие ошибки, занялись созданием централизованной системы. В 1917–1918 гг. состоялось два Всеукраинских съезда «просвит», а также был создан Всеукраинский союз «просвит». Благодаря большей организованности, а также укреплению украинского движения в целом они стали реальной силой и взяли в свои руки значительную часть народного просвещения, особенно на селе. Число «просвит» неуклонно возрастало. В августе 1920 г. их насчитывалось 1541, в июне 1921 г. -3963, к февралю 1922 г. – 4500, объединявших около 400 тысяч членов. Сознавая силу украинской интеллигенции, объединенной вокруг «просвит», и стремясь привлечь учительство к работе, большевики были вынуждены идти с «просвитами» на сотрудничество и на первых порах не предпринимать против них враждебных действий. С «просвитами» порой обговаривались кандидатуры учителей, руководителей художественной самодеятельности, их представители участвовали в выборах заведующих отделами народного просвещения[632].