Читать онлайн «Музыка в камне». Страница 11

В 1628 г. парламент сделал очень ловкий ход, поддержав войну, но отказавшись выделить средства на нее королю и герцогу Бекингему. По сути дела, их обвинили в некомпетентности, а таких неугодных «народу» правителей надо менять. Карл разъярился, но денег взять было неоткуда, и он вновь обратился к парламенту, который в ответ всучил ему «Петицию о праве». Этот документ провозглашал право личности на неприкосновенность. В него был включен важный пункт, согласно которому каждый свободный человек наделялся неоспоримым правом на полное и абсолютное владение собственностью. Жалобы собственников направлялись прежде всего против займов, конфискаций и расквартирования солдат. Подобные деяния короля осуждались как «противоречащие правам и свободам подданных, законам и установлениям нации». Интересно, помнили ли о «Петиции» те, кто реквизировал частные поместья и дома во время Второй мировой войны?

Убежденный судьями, Карл подписал «Петицию», а после убийства Бекингема парламентарии подготовили «Ремонстрацию» — протест против «беззаконных» действий короля, которому, в частности, славилось в вину «содействие папистам»[24]. Более того, от Карла потребовали ограничить в правах арминиан — сторонников официальной Церкви! Возмущенный Карл распустил парламент, оговорившись, однако, что соберет его снова, «когда наш народ яснее осознает интересы и действия Короны».

В стране сразу наступил покой. Пуритане впали в уныние, а кое-кто из них, подобно Томасу Уэнтворту, сумел договориться с королем. «Антипапистские» войны прекратились, люди наслаждались миром и копили средства, поскольку государственные траты сократились до минимума, а новые налоги не вводились. 1630-е годы вспоминали как «золотое время» даже при Кромвеле.

К сожалению, в 1635 г. Карл совершил необдуманный поступок. Руководствуясь патриотическими побуждениями и надеясь на понимание, он распространил налог на королевский флот («корабельный налог») с приморских графств на всю страну. Если бы король обратился с этим предложением к парламенту, оно, несомненно, было бы принято. Но теперь оппозиционеры возопили о тирании. Из их рядов выдвинулся некий Джон Хемпден, гордо отказавшийся уплатить… 20 шиллингов. Дело двадцатишиллингового «мученика» вызвало широкий резонанс, нашлось немало желающих повторить его подвиг, и в 1639 г. было собрано лишь 20 % налога.

В 1638 г. вдруг заволновались шотландцы, одураченные Елизаветой и оказавшиеся у разбитого корыта — без своего короля, без своей воли, на правах чуть ли не провинции. Англиканские реформы доконали шотландских пресвитериан. Они вспомнили о независимости и подписали так называемый Ковенант, а затем отказались распустить генеральную ассамблею — местный аналог парламента.

Устав от бесконечных амбиций своих подданных, Карл попытался начать военные действия. Сдержав обещание, в 1640 г. он собрал парламент. Тут бы и проявиться национальному чувству. Но парламентарии, еще пятнадцать лет назад рьяно подбивавшие Карла на войну, теперь заупрямились, желая отомстить непослушному монарху, и в результате последовало позорное поражение английских войск на севере. За спиной короля парламентские лидеры пошли на сговор с шотландцами, приветствуя их как освободителей, чему были удивлены сами шотландские генералы, прибывшие в Лондон. Карла обязали выделять из казны деньги на финансирование переговоров между пуританами и на содержание оккупационной армии.

Вскоре «Короткий» парламент сменился «Долгим». Первым его деянием стала казнь «отступника» Уэнтворта, не успевшего в свою очередь начать обвинительный процесс по делу Пима и других изменников. Томас мужественно защищался, и парламентарии так и не сумели осудить его на основании закона, впервые прибегнув к помощи толпы. Перед угрозой беспорядков Карл уступил, и первая революционная казнь состоялась. Мы называем ее революционной в силу беззаконности совершенного деяния, но период, который вскоре наступил, в английской историографии принято именовать Гражданской войной, хотя отечественные историки упорно кличут его Английской революцией.

Казнив Уэнтворта, парламент вытребовал себе и судьям постоянные полномочия. Карл помирился с шотландцами, он даже распевал с ними пресвитерианские гимны. Но в Англии росло недовольство пуританами. В какой-то момент показалось, что парламентская оппозиция слабеет, кое-кто из фанатичных ее членов, вроде малоизвестного пока депутата от Кембриджа Оливера Кромвеля (1599–1658), хотел бежать за океан. Очередную «Ремонстрацию» приняли с огромным трудом, и тут король вновь совершил ошибку. Не заручившись поддержкой армии и симпатизировавших ему пэров, он попытался арестовать пуританских главарей — Пима, Хемпдена и др. Те скрылись и сразу же подняли против короля Лондон. Карл не успел оглянуться, как очутился в Йорке, откуда стал взывать к своим сторонникам.

Присланные королю «Девятнадцать предложений», фактически лишающих его верховной власти, ознаменовали начало Гражданской войны. Считается, что в поддержку Карла выступили север и запад страны, но даже в таких сплошь протестантских графствах, как Кембриджшир, многие замки и укрепленные усадьбы выдержали осаду войск «круглоголовых» (так называли солдат парламента за их стрижку). Объяснялось это не только роялистскими симпатиями крупных землевладельцев, но и склонностью к грабежу, которую питали простолюдины, составлявшие основу парламентской армии. Разорению подверглись даже некоторые поместья, принадлежащие парламентариям. Вопреки устоявшемуся мнению, поддержку королю оказали университеты. В Оксфорде расплавили драгоценную утварь, пущенную на нужды роялистской армии, а подобное намерение Кембриджа (!) Кромвель предотвратил силой.

В то же время симпатии горожан, за редким исключением (Йорк, Бристоль), были отданы парламенту, а в городах оседала львиная доля национальных богатств, поэтому парламентская армия оказалась более многочисленной и лучше снаряженной. Даже после битвы при Эджхилле (23 октября 1642 г.), чуть было не завершившейся победой Карла, королевской армии преградила путь на Лондон в два раза превосходившая ее группировка противника. Города в итоге и решили исход кампании 1642–1643 гг Глостер, Плимут, Гулль — эти очаги парламентаризма в тылу королевской армии истощили ее силы. Англичане еще в Столетнюю войну разучились осаждать города, а их воинская доблесть оставляла желать лучшего с эпохи противостояния Ланкастеров и Йорков.

Умирающий Пим вторично предал свою родину, подписав договор с шотландцами, и в январе 1644 г. многочисленная шотландская армия вновь пересекла реку Твид. А Карл продолжал действовать «по закону». Когда шотландцы маршировали по английской земле, он вместо мобилизации и подготовки войск созывал «контрпарламент» в Оксфорде. В этих обстоятельствах верх взяли самые стойкие — индепенденты с их лидером Кромвелем. При Марстон-Мур (2 июля 1644 г.) «железнобокие» одолели кавалерию принца Руперта Рейнского в тот момент, когда их союзники — шотландцы бежали с поля боя. После победы Кромвель занялся не поиском компромисса, а формированием новой армии — той, которой не хватало Карлу. При Нейзби (14 июня 1645 г.) судьба престола была решена «горсткой бедных, невежественных людей», как лицемерно охарактеризовал Кромвель своих солдат, великолепно экипированных и вдвое превосходящих противника численностью.

Отныне помазанник Божий становился разменной картой в игре двух протестантских группировок — английских индепендентов и шотландских пресвитериан. Шотландцы, которым отдался Карл, оставили мысль о британском Ковенанте, точнее, продали ее за немалую сумму вместе с королем. Напуганный фанатизмом индепендентов, парламент теперь не прочь был примириться с пленником, пользовавшимся к тому же симпатиями народа, как всякий неправедно обиженный и страдающий. Как ни странно, генералы Кромвель и Томас Ферфакс, видя, что армия перестает им подчиняться, тоже захотели договориться с Карлом. И лишь «железнобокие» не желали мира, справедливо опасаясь, что именно их сочтут козлами отпущения.

В этот момент подобно паразитам на теле больного в армейские круги просочились левеллеры, вещающие, что «самый бедный человек в Англии должен жить так же, как и самый великий». Заразившиеся «социалистическими» идеями солдаты становились неуправляемыми, но Кромвель своей железной волей сумел остановить сползание страны в революционный хаос. Протрезвевшие «железнобокие» отбросили нелепые мечты о всеобщем равенстве и вновь сплотились вокруг своих командиров. Немногочисленное королевское войско потерпело поражение при Колчестере, а шотландцев и валлийцев, как всегда, легко поколотили. Карл, безвольно пересидевший все эти события в замке Карисбрук, отправился оттуда на плаху.

Викторианские историки пытались выставить триумф «железнобоких» и диктатуру Кромвеля как победу демократии и парламентской системы над традиционным божественным правом. Но усилия «борцов за свободу» всегда приводили к торжеству властолюбцев и тиранов, которые пролагали дорогу будущим хозяевам жизни — предприимчивым и бессовестным. Впервые такое случилось в Англии XVII столетия. По итогам Гражданской войны «новая денежная сила Сити взяла верх над феодальной верностью» (определение Черчилля).