Читать онлайн «Кир Великий». Страница 28

Посланцы Креза были приняты со всеми почестями, соответствующими престижу, какой завоевал царь Лидии благодаря подношениям храму Аполлона. Представитель Креза был допущен внутрь святилища, но, согласно обычаям, не мог приблизиться к пророчице, которой жрецы передали вопрос Креза: «Должен ли Крез, царь лидийский, вести войну с персами и должен ли он взять с собою войска союзников?»

Из ответа, переданного жрецами, царь Лидии заключил, что он должен напасть на Кира, пока всевозрастающая мощь перса не начнет угрожать Лидии. Оракул не сомневался: Пифия предрекала победу при условии, что правитель Сард заключит союз с храбрейшими из эллинов: «Боги предсказали Крезу, что, начав войну с персами, он разрушит великую империю». Для сына Алиатта дело было ясно: Кир действительно создал великую империю. Разве не правил он на всем Иранском нагорье вплоть до берегов Малой Азии? Это новое царство надо задушить в зародыше. А если боги советуют Крезу «присоединиться к самым сильным грекам», царю лидийцев это было нетрудно, поскольку он мог рассчитывать на самых умелых в военном искусстве, на спартанцев.

Наконец, Пифия сказала Крезу, что «когда мул станет царем мидян, ему [Крезу] предстоит лишь следовать вдоль каменистого берега Гермоса и бежать, не стыдясь своей трусости». Царь лидийский знал, что в каждом предсказании, как правило, есть доля мистики, и даже в тех, что исходят из храма Аполлона, ясности искать не приходится. Но что означал мул в этом деле? Известно, как Крез истолковал эту притчу: результат совокупления осла и кобылы никогда не сможет властвовать над таким гордым народом, как мидяне. Следовательно, лидийцы ни в коем случае не рискуют быть побежденными их потенциальным противником.

Так что Крез решил начать войну. Но, будучи человеком не очень храбрым, он хотел убедиться сперва в надежности военных союзников. Лидиец проинформировал о своем намерении египтян и вавилонян, и те согласились присоединиться к нему. А спартанцы уже готовили корабли и собирали закаленные войска, и фараон Амасис направлял свой контингент — по его словам, сто двадцать тысяч солдат, — а Кипр, вассал египтян, грузил на корабли армейский корпус. Царь Вавилона Набонид ждал лишь сигнала от своего союзника, то же можно сказать о финикийцах, данниках вавилонян. Ионийцы и вообще все азиатские греки были также обязаны поставлять вооруженных солдат. Наконец, множество лидийских агентов разъезжали по Фракии, набирая там наемников. Стоило всем этим силам объединиться и получилась бы непобедимая коалиция.

И все же один из приближенных Креза Санданис, считавшийся мудрецом, выразил мнение, быстро распространившееся среди лидийцев: «О царь! Ты готовишься идти на солдат в кожаных штанах и прочей одежде из кожи, которые едят не досыта, а сколько получится, поскольку в их стране земля каменистая; на солдат, которые не пьют вина, а только воду, у них нет ни инжира, ни других вкусных плодов. Итак, если ты их победишь, что ты возьмешь у них, у этих людей, которые ничего не имеют? А если, наоборот, ты будешь побежден, подумай о том, какие преимущества ты потеряешь. Когда они попробуют всех наших яств, они не захотят с ними расстаться и их не выгонишь. Я лично благословляю богов, внушивших персам идею пойти войной на лидийцев»[62].

На границе все было спокойно. Пограничные заставы, установленные мидянами еще во времена Астиага, были в руках Кира и ничуть не мешали проходу караванов, не создавая инцидентов, столь удобных для начала войны. Но Крез твердо решил напасть на Кира. Весною 546 года он приказал своим войскам форсировать знаменитую реку Галис, занял Птерию и Каппадокию. Затем он полностью опустошил окрестности Птерии и стал ждать развития событий.

Кир знал, с кем имеет дело. Новоявленный враг персов имел репутацию исключительную. Человек умный, любитель крупных проектов, неторопливый, склонный прощать. Но добродушие его сочеталось с неумеренной любовью к роскоши. Ярый оптимист, он верил во всемогущество золота.

Но прежде чем Крез перебрался через Галис, новый царь персов узнал от жителя Эфеса по имени Еврибат, что лидиец собирается напасть. Еврибату было поручено собрать войско на Пелопоннесе, и он перевозил большое количество золота. Измену он совершил явно в целях наживы, и его имя долгое время было для греков синонимом предателя.

Видя такую ситуацию, Кир первым делом подумал о том, как прикрыть свои тылы. Он уже давно замечал маневры Набонида. Пока, правда, вавилонянин напрямую его не беспокоил, однако внушал ему некоторые опасения. Но надо ли устремляться на юг, когда лидийцы угрожают ему с севера? Соотношение сил вполне могло позволить Киру победить вавилонян и захватить их город, если бы халдейская столица не была так сильно укреплена Навуходоносором. Нападение на город бога Мардука потребовало бы длительной осады и значительной потери времени, тогда как над Каппадокией нависала угроза.

Как только Кир узнал новость, пришедшую от Еврибата, он решил покинуть Экбатану. Ему надо было первым делом выйти на естественный путь всех нашествий, в долину Тигра. До этого весеннего дня 546 года ему не приходилось выводить войска за пределы нового мидийско-персидского царства. Покинув Экбатану, этот город-крепость, подобно орлиному гнезду нависший над долинами, Кир направил коня навстречу своей судьбе. Его политическая слабость была реальностью. Еще никогда не принимал он участия в международной войне и понимал масштабы риска. Но уверенность ему придавали рвущиеся в бой воины.

Когда на горизонте показались воды Тигра, Кир по достоинству смог оценить просторы плодородных земель, лежащих в долине Междуречья. Но сыну Камбиса некогда было раздумывать: он узнал, что царь Сард не довольствовался захватом Каппадокии, что было бы понятно, если бы он хотел просто получить свою долю от крушения Мидийской державы, но он захватил Птерию, перебил там сирийцев и проводил политику выжженной земли; дикость эта никак не сочеталась с приписываемыми Крезу гуманностью и умом. Крез раскрывал свой замысел: остановить восхождение Кира и заставить его капитулировать.

Кир начинал свой путь победителя. Он поднялся вверх по течению Тигра и занял город Арбела между двумя притоками Тигра: Большим и Малым Забом; повидал развалины Ниневии, застывший символ империи, разрушенной смелыми воинами, пришедшими, главным образом, с востока, как и он; захватил Харран, до того находившийся в руках у вавилонян, и вышел в конце концов в Киликию.

Вместе с тем Кир, понимая трудности, которые Крез и его предшественники всегда испытывали в общении с греками Малой Азии, направил гонцов в греческие города с предложением восстать против своих угнетателей. Но ни Смирна, ни Эфес, ни Колофон не приняли предложения, столь рискованного для их безопасности. Только Милет вроде бы еще опасался делать опрометчивые ставки на свое будущее и оттого соблюдал некоторый нейтралитет.

Эта неудача не остановила Кира. Из осторожности, а вернее, желая проявить великодушие и заявить о своих амбициях, Кир направил царю Лидии предложение договориться мирно, чтобы избежать кровавых столкновений. Он хотел, чтобы Крез просил его милости и объявил себя вассалом Персии. На этих условиях правитель Сард сохранит свое царство и титул сатрапа. Потомок Мермнадов ответил, что он никогда и никому не подчинялся в отличие от персов, бывших рабов мидян и будущих рабов лидийцев… Тогда перс решил продолжить наступление.

Киликия, оставшаяся независимой, в какой-то мере играла роль буферного государства между Лидией и сирийскими семитами. Она согласилась платить Киру дань и стала, таким образом, первой фигурой, которую бывший царь Аншана мог отныне включить в свою игру.

Затем персидские войска и их союзники вошли в Каппа-докию, пересекли реку Галис и оказались напротив лидийцев, в окрестностях Птерии, в огромной долине, ограниченной гигантской дугой реки. Крез располагал большим преимуществом: город находился на перекрестке двух больших дорог, а именно — знаменитой царской дороги, помогающей ему получать помощь от союзников из Спарты, и другой, которая связывала Таре, на южной окраине Малой Азии, с Синопой, что обеспечивало помощь от армянских друзей.

Лидийской коалиции не хватало единства; войска, ее составляющие, никогда не сражались вместе. А вот армия Кира была на подъеме. Быстрое восхождение их вождя, победы, одержанные над старым Астиагом, ловкость, с которой Кир захватил власть в Экбатане, обеспечили персам и их союзникам несравненный моральный дух. Как писал Геродот, «в армии царило веселье».

Этот оптимизм объяснялся также наличием в персидском войске первоклассного вооружения. Кавалерия составляла боевой корпус в десять тысяч бойцов. Кроме того, у персов было около ста колесниц-косилок. «В колесницы запряжены кони в доспехах, а воины в них стоят за деревянными башенками, причем голова и части тела, выступающие из башни — также в доспехах. Кроме того, к осям колесниц прикреплены железные косы, так что колесницы всегда готовы ворваться в боевые порядки пехоты». Эти колесницы, срезавшие все на своем пути, являлись крупной удачей в области вооружения и обеспечивали в этом отношении безусловное превосходство сыну Камбиса. У вождя персов было еще одно новое оружие: оседланные верблюды с двумя лучниками на каждом; их появление на поле боя сеяло панику в стане врага.