Читать онлайн «Феномен Руси, или Народ, которого не было». Страница 5

Увы, как бы там ни было, но основанием российского самодержавия следует полагать Московию, точнее Владимиро-Суздальское княжество или же Суздальскую землю (она же Залесье), жителей которой новгородские летописцы называли низовцами.

Нельзя также утверждать, что великорусский монархизм ведет свое начало от шведских конунгов, если даже и предположить, что Рюрик был шведом. Конунги являлись выборными племенными вождями. Много позже Иван IV Васильевич Грозный отказывал в «братстве» шведскому королю Густаву I Вазе именно из-за того, что тот являлся избранным королем. Кроме того, он позорил избирательной властью польского короля Стефана Батория («Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь Всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению»), а английскую королеву Елизавету I (называемую им «сестрой любителной, любной»)[23], попрекал «…у тебя мимо тебя люди владеют, а не токмо люди, но и мужики торговые… А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица».

Следующий вопрос таков. Мог ли Рюрик утвердить в Русской земле основы поместной системы, как это утверждает Н. М. Карамзин?

Само слово поместье[24] входит в оборот в России только при Иване III (1440–1505 гг.), и дело здесь заключается вот в чем. Основания для поместной системы стали складываться именно в то время, т. е. именно в то время в Великороссии получает широкое значение пахотное земледелие, которое предполагает наличие тяглового скота, сельскохозяйственного инвентаря и правового обеспечения земельной собственности.

До этих времен в Русских княжествах безраздельно господствовало подсечное земледелие[25], которое ничего подобного не требовало, а княжеская власть основывалась на системе погостов[26]. Подавляющее большинство населения лесной полосы Восточной Европы во времена Рюрика проживало в деревнях одно-двухдворках большими патриархальными семьями в 50–60 человек и занималось, в основном, охотой и лесными промыслами. Пахотное земледелие тогда развивалось в районах ополий и едва ли затрагивало десятую часть населения. Ополья же являлись и центрами формирования государственности.

Поскольку поместное землевладение у восточных славян во времена Рюрика и несколькими веками позже отсутствовало как таковое, соответственно, отсутствовало и обеспечивающее его право земельной собственности. Как отмечает B. Л. Янин: «Древнейший вариант «Русской правды», относящийся ко временам Ярослава Мудрого, не знает частной собственности на землю. В южной Руси первые вотчины появляются в третьей четверти XI в., что зафиксировано так называемой «Правдой Ярославичей». В северной Руси сложение вотчинной системы начинается не ранее рубежа XI–XII вв… Не существовало в Новгородской земле до XII в. и домениальных княжеских владений»[27].

Таким образом, Рюрик никак не мог утвердить поместную систему в восточнославянском обществе, а также и пресловутый феодализм, вне зависимости от того, какую национальность он представлял: скандинавскую, хазарскую, еврейскую, да хотя бы и грузинскую.

Удельная система, принятая в Русских княжествах имела мало общего с феодальной системой, принятой в Европе. Еще В. О. Ключевский в «Курсе русской истории» указывал на то, что для Руси феодальные порядки были не свойственны. Он отмечал, что бояре могли иметь вотчины в разных уделах и служили по договору там, где хотели и княжеские договоры гласили: «…а бояром и слугам межи нас вольным воля». Князь, соединял в своем лице государя и верховного собственника земли, он был похож на сеньора, но его бояре совсем не являлись вассалами. То есть, удельный строй вовсе не походил на феодальную систему Западной Европы, и совершенно непонятно, каким образом варяги могли принести славянам еще и «основание гражданского общества».

Шестое замечание будет вот каким. Поскольку преподобный Нестор составлял свою летопись в начале XII века, то по отношению к IX веку он выступает как историк, а вовсе не как очевидец. Естественно, что при описании событий двухсотпятидесятилетней давности он пользовался какими-то документами, несомненно, византийскими и, возможно, западнославянскими (вендскими) до нас, увы, не дошедшими. Не подвергая сомнению факт самого существования летописного Рюрика, следует задаться простым вопросом. Не может ли быть такого, что в изложение Нестора вкралась элементарная неточность, подобно тому, как он допустил анахронизм в отношении варягов? Посмотрим на сообщения некоторых западных источников относящихся к середине IX века.

Вертинские анналы извещают: «844. Людовик[28], король германцев, атаковав народы и земли славян, принудил тех самых к сдаче, перебил их, всех почти тех краев царьков или силой или влиянием подчинил»[29].

Фульденские анналы о том же: «844. Людовик усмирил ободритов, замысливших отпасть [от франков], пойдя на них войной и убив их короля Гостомысла (выделено мной. — К.П.). Землей же их и народом, который Бог сделал ему подвластным, он распорядился через князей»[30].

Ксантенские анналы о том же: «844. В том же году король Людовик выступил с войском против вендов. И там погиб один из их королей по имени Гостимусл (выделено мной. — К.П.).), остальные же [короли] пришли к нему и принесли клятву верности. Когда он ушел, они тотчас нарушили ее. После этого Лотарь, Людовик и Карл собрались в Диденхофене и, после совещания, расстались в мире»[31].

В сообщениях западноевропейских источников от 844 года фигурирует не кто иной, как легендарный Гостомысл, но не умерший собственной смертью, как то записано у В. Н. Татищева (см. ниже), а убитый Людовиком Немецким. Далее, в следующем 845 году, на этих землях появляется… не кто иной, как Рорик.

Бертинские анналы: «845. Орик, король норманнов отправил шестьдесят кораблей по реке Альбе в Германию против Людовика; когда саксы повстречавшись с теми [пиратами], завязали сражение, они с Божьей помощью стали победителями: уйдя оттуда, они нападают на какой-то город славян и захватывают [его] (выделено мной. — К.П.)»[32].

Ксантенские анналы о том же: «845. Король Людовик, собрав большое войско, отправился в поход против вендов. Когда язычники узнали об этом, они, со своей стороны, отправили в Саксонию послов, и преподнесли ему дары и передали ему заложников и просили о мире. И тот предоставил мир и вернулся в Саксонию. После же этого на разбойников нашла чудовищная смерть, при этом также и вожак нечестивцев, по имени Регинхери, который грабил христиан и святые места, умер, пораженный Господом. Тогда, посоветовавшись, они бросили жребии, которыми их боги должны были указать им средство к спасению, но жребии упали без пользы. Когда же некий пленный христианин посоветовал им бросить жребий перед христианским Богом, они это сделали и их жребий упал удачно. Тогда их король по имени Рорик вместе со всем народом язычников (выделено мной. — К.П.) в течение 40 дней воздерживался от мяса и медового напитка, и смерть отступила, и они отпустили в родные края всех пленных христиан, которых имели»[33].

Что же следует из вышеприведенных сообщений? Ситуация оборачивается крайне любопытным образом. Согласно показаниям западноевропейских хроник, Рюрик (Рорик) утвердился на княжении у ободритов, последние же, как нам сейчас необходимо вспомнить, являлись одними из важнейших торговых партнеров ильменских словен. Здесь следует обратить внимание на т. н. Иоакимовскую летопись, не дошедшую до нас. Посмотрим на выписки В. Н. Татищева, сделанные из вышеуказанного источника.

«Буривой, имея тяжкую войну с варягами, неоднократно побеждал их и стал обладать всею Бярмиею до Кумени. Наконец при оной реке побежден был, всех своих воинов погубил, едва сам спасся, пошел во град Бярмы, что на острове стоял, крепко устроенный, где князи подвластные пребывали, и, там пребывая, умер. Варяги же, тотчас пришедшие, град Великий и прочие захватили и дань тяжелую возложили на славян, русь и чудь. Люди же, терпевшие тяготу великую от варяг, послали к Буривою, испросить у него сына Гостомысла, чтобы княжил в Великом граде. И когда Гостомысл принял власть, тотчас варягов что были, каких избили, каких изгнали, и дань варягам отказался платить, и, пойдя на них, победили, и град во имя старшего сына своего Выбора при море построил, заключил с варягами мир, и стала тишина по всей земле. Сей Гостомысл был муж великой храбрости, такой же мудрости, все соседи его боялись, а его люди любили, разбирательства дел ради и правосудия. Сего ради все близкие народы чтили его и дары и дани давали, покупая мир от него. Многие же князи от далеких стран приходили морем и землею послушать мудрости, и видеть суд его, и просить совета и учения его, так как тем прославился всюду. Гостомысл имел четыре сына и три дочери. Сыновья его или на войнах убиты, или в дому умерли, и не осталось ни единого его сына, а дочери выданы были соседним князьям в жены. И была Гостомыслу и людям о сем печаль тяжкая, пошел Гостомысл в Колмогард вопросить богов о наследии и, восшедши на высокое место, принес жертвы многие и вещунов одарил. Вещуны же отвечали ему, что боги обещают дать ему наследие от утробы женщины его. Но Гостомысл не поверил сему, ибо стар был и жены его не рождали, и потому послал в Зимеголы за вещунами вопросить, чтобы те решили, как следует наследовать ему от его потомков.