Читать онлайн «Вермахт и оккупация». Страница 14

Разработанные в этих штабах представителями вермахта и специализированных министерств совместно с экспертами германских монополий планы отличались беспримерной жестокостью. Так, в составленных «экономическим штабом особого назначения „Ольденбург“» сельскохозяйственных инструкциях предлагалось восстановить на советской территории экономическую структуру 1900–1902 гг., что означало отбрасывание назад не только от результатов социалистического строительства, но частично и от предшествовавшего капиталистического уровня развития. Относительно производства продуктов питания нацисты планировали раздел всей советской территории на области производящие и потребляющие. Население последних областей, к которым относили и такие крупные города, как Москва и Ленинград, обрекалось буквально на голодную смерть. В этих инструкциях говорилось: «Многие десятки миллионов людей в этих областях излишни, и они либо умрут, либо будут вынуждены переселиться в Сибирь. Попытки спасти население потребляющих областей от голодной смерти привлечением избытков продовольствия из черноземной зоны могут лишь сказаться на снабжении Европы. Это подорвет стойкость Германии в войне и отразится на способности Германии и Европы выдержать блокаду»[66].

Это было мнение не только группы экономических деятелей, потерявших человеческий облик. Они лишь конкретизировали то, что было высказано гитлеровскими статс-секретарями 2 мая 1941 г.: «1) Войну следует продолжать только в том случае, если на третьем году ее ведения весь вермахт будет снабжаться продовольствием из России. 2) При этом, несомненно, десятки миллионов людей умрут от голода, если мы будем вывозить из страны все крайне необходимое нам». Эта концепция и явилась основой, на которой разрабатывались все планы Розенберга.

Господствующие круги Германии стремились юридически оправдать запланированное массовое убийство. В разработке, законченной в начале февраля 1941 г., Верховное командование вермахта (ОКВ) заявило, что не существует никаких обязательств по обеспечению продовольствием населения в занятых областях. Как известно, после нападения на СССР этот принцип был сразу же применен по отношению к советским военнопленным.

В соответствии с программой экономического ограбления следует упомянуть и о подготовке к грабежу культурных ценностей и предметов искусства. Центральное руководство этой позорной акцией, проводимой в период всей войны, было возложено на специальный оперативный штаб, подчиненный Розенбергу. Его деятельность находила полную поддержку также и со стороны военного руководства гитлеровской Германии уже в ходе первых агрессивных кампаний Второй мировой войны.

Для учета и эвакуации культурных ценностей в занятых восточных областях после нападения на Советский Союз была создана инстанция под руководством фашистского чиновника Утикаля, задача которого состояла в похищении исследовательских материалов и научных трудов из архивов и библиотек, предметов искусства из музеев и галерей и т. д. и их переправке в Германию. Для этих целей весной 1941 г. были созданы специальные оперативные штабы Утикаля в некоторых армиях. В директиве начальнику тыла сухопутных войск от 5 апреля 1941 г. ОКВ требовало оказывать уполномоченному Розенберга «любое возможное содействие для осуществления скорейшего и четкого выполнения его задачи». В связи с этим заявление историка из ФРГ В. Тройе о том, что вермахт решительно выступал за проведение в оккупированных странах политики защиты искусства, следует расценивать как наглую фальшивку.

Министерство иностранных дел в ходе подготовки нападения на СССР также создало штаб для хищения документов самого различного вида — «спецкоманду фон Кюнсберг». Каждой из трех групп армий придавалась рабочая группа этого штаба[67]. Подобным образом был организован грабеж военных архивных материалов Советского государства начальником германских архивов сухопутных войск.

Из вышеназванных фактов становится ясен характер запланированной агрессии против СССР, преследующей одну из классовых целей в кампании грабежа и уничтожения, определенной фашистским империализмом Германии и провозглашенной Гитлером.

Вопреки утверждению буржуазной историографии, это полностью совпадало с точкой зрения военного руководства. В разработанных при его активном участии в соответствии с политическими классовыми целями господствующих кругов Германии приказах о терроре и убийствах оно ярко продемонстрировало свой злобствующий антисоветизм.

После того как в подписанных Кейтелем «Инструкциях для специальных областей» в дополнение к директиве № 21 (план «Барбаросса») от 13 марта 1941 г. органам Гиммлера были поручены «особые задачи», которые вытекали «из борьбы до последнего между двумя противоположными политическими системами», Верховное командование вермахта и Верховное командование сухопутных войск быстро издали ряд приказов, в которых предписывалось вермахту активно участвовать в осуществлении программы политического террора и убийств в отношении граждан СССР. Сюда относится и пресловутый «приказ о комиссарах»[68].

Задание о разработке инструкций по обращению с «носителями политической власти» при нападении на Советский Союз было дано через ОКВ, вероятно вскоре после совещания Гитлера с верхушкой генералитета 30 марта 1941 г., главнокомандующему сухопутными войсками фон Браухичу. Тогдашний начальник Генерального штаба сухопутных войск Гальдер после войны утверждал, что Кейтель якобы в своем «чрезмерном усердии», быть может, в ответ на «какое-либо случайное замечание диктатора», дал это указание, которое было расценено как «пришпоривание», что и привело к соответствующим реакциям в войсках. Это один из многочисленных вариантов по реабилитации фашистского генералитета и его руководящих центров. В действительности генералитет не нуждался, как об этом свидетельствует дальнейшая история возникновения «приказа о комиссарах», в подобного рода «пришпоривании». Уже 6 мая 1941 г. прибывший к главнокомандующему сухопутными войсками для выполнения особых задач генерал Мюллер, имеющий специальные полномочия, переслал первый оригинал приказа генералу Варлимонту, являвшемуся заместителем Йодля и начальником отдела L (оборона страны) в штабе оперативного руководства вермахта. В приказе говорилось, что все политкомиссары Красной армии, все другие функционеры, а также «прочие личности, имеющие политическую значимость, с которыми встретятся войска», должны быть немедленно расстреляны. Этот приказ, с формальной точки зрения, шел даже дальше последующего содержания «приказа о комиссарах». Изменения были сделаны, вероятно, по инициативе Розенберга, который придерживался абсурдного представления о том, что часть советских специалистов, в особенности в области коммунальной и экономической, может быть использована для оккупационного режима, а также и самим Варлимонтом. Последний лишь напоминал, что нельзя от войск ожидать, что они будут разбираться в различных категориях политических функционеров вне Красной армии, и предлагал передать эту часть программы убийств СД. В соответствии с этим был сформулирован и подписан 6 июня 1941 г. Варлимонтом по поручению Кейтеля окончательный текст инструкций по обращению с политическими комиссарами.

В качестве дополнения через несколько недель после нападения на СССР последовала разработанная с согласия начальника отдела по делам военнопленных в Верховном командовании вермахта генерала Рейнеке инструкция начальника полиции службы безопасности и СД Гейдриха, который выступал за «изъятие», т. е. убийство всех «подозрительных военнопленных».

Наряду с «приказом о комиссарах» и директивами по обращению с советскими военнопленными решающим документом по применению мер террора к гражданам Советского государства было подписанное Кейтелем 13 мая 1941 г. распоряжение «О военной подсудности в районе „Барбаросса“». Оно требовало беспощадного отношения к гражданскому населению и уничтожения не только тех, кто оказывал сопротивление фашистским органам власти, но и их родных и близких. Разрешение немедленно расстреливать и «подозреваемых» служило основанием для неограниченного террора и убийств.

Судебное разбирательство и вынесение приговора по действиям советских граждан были категорически запрещены, т. е. фактически эти люди были отданы на произвол фашистским головорезам. Наконец, в распоряжении с лиц, принадлежащих к вермахту, фактически снималась всякая ответственность за совершенные ими преступления. Дословно в нем говорилось: «Действия против гражданского населения противника, совершенные лицами, принадлежащими к вермахту и его прочим службам, не подлежат обязательному преследованию, даже и в тех случаях, когда они являются одновременно военным преступлением или проступком».