Читать онлайн «История России с древнейших времен (Том 6)». Страница 17

Крымская сторона восторжествовала, и первым делом Сафа-Гирея было убиение предводителей стороны противной: убиты были князья Чура, Кадыш и другие; братья Чуры и еще человек семьдесят московских или Шнг-Алеевых доброжелателей успели спастись бегством в Москву. Чрез несколько месяцев прислала горная черемиса бить челом великому князю, чтоб послал рать на Казань, а они хотят служить государю, пойдут вместе с воеводами. Вследствие этого челобитья отправился князь Александр Борисович Горбатый и воевал до Свияжского устья, привел в Москву сто человек черемисы. В конце 1547 года новый царь московский решился сам выступить в поход против Казани: в декабре он выехал во Владимир, приказавши везти туда за собою пушки; они были отправлены уже в начале генваря 1548 года с большим трудом, потому что зима была теплая, вместо снега шел все дождь. Когда в феврале сам Иоанн выступил из Нижнего и остановился на острове Роботке, то наступила сильная оттепель, лед на Волге покрылся водою, много пушек и пищалей провалилось в реку, много людей потонуло в продушинах, которых не видно было под водою. Три дня стоял царь на острове Роботке, ожидая пути, но пути не было; тогда, отпустивши к Казани князя Дмитрия Федоровича Бельского и приказавши ему соединиться с Шиг-Алеем в устье Цивильском, Иоанн возвратился в Москву в больших слезах, что не сподобил его бог совершить похода. Эти слезы замечательны: они не были следствием только семнадцатилетнего возраста; они были следствием природы Иоанна, раздражительной, страстной, впечатлительной. Бельский соединился с Шиг-Алеем, и вместе подошли к Казани; на Арском поле встретил их Сафа-Гирей, но был втоптан в город передовым полком, находившимся под начальством князя Семена Микулинского. Семь дней после того стояли воеводы подле Казани, опустошая окрестности, и возвратились, потерявши из знатных людей убитым Григория Васильевича Шереметева. Осенью казанцы напали на Галицкую волость под начальством Арака-Богатыря, но костромской наместник Яковлев поразил их наголову и убил Арака. В марте 1549 года пришла весть в Москву о смерти Сафа-Гирея.

Медленность московского правительства в войне с Казанью во время малолетства Иоаннова, медленность, происходившая главным образом от страха перед ханом крымским, дорого стоила пограничным областям, сильно опустошенным казанцами. Не менее, по свидетельству современников, были опустошены и внутренние области государства в боярское правление. Из слов царя, сказанных на Лобном месте, можем заключить вообще о состоянии правосудия в Московском государстве; летописец псковский сообщает нам подробности воеводских насилий в его родном городе. В правление Елены псковичи были обрадованы выводом от них дьяка Колтыря Ракова, установившего многие новые пошлины. Но радость их была непродолжительна: в первое правление Шуйских наместниками в Псков были отправлены известный уже нам князь Андрей Михайлович Шуйский и князь Василий Иванович Репнин-Оболенский; были эти наместники, говорит летописец, свирепы, как львы, а люди их, как звери, дикие до христиан, и начали поклепцы добрых людей клепать, и разбежались добрые люди по иным городам, а игумены честные из монастырей убежали в Новгород, Князь Шуйский был злодей, дела его злы на пригородах, на волостях, поднимал он старые дела, правил на людях по сту рублей и больше, а во Пскове мастеровые люди все делали на него даром, большие же люди давали ему подарки. Любопытно, что игумены, по словам летописца, бежали в Новгород, значит, там было лучше; вспомним, что новгородцы всем городом стояли за Шуйских.

Смена Шуйских Бельским и митрополитом Иоасафом повлекла за собою перемену в Пскове и, вероятно, в других городах, терпевших при прежнем правлении. Смена верховного правителя необходимо вела за собою смену его родственников и приятелей в областях: жалобам на них давалась вера. Мы видели, как могущественна была сторона Шуйских, сколько знатных родов входило в нее, как живуча была она, даже лишенная глав своих; но мы не можем сказать этого о стороне Бельских, и потому естественно было князю Ивану и митрополиту Иоасафу стараться приобрести народное расположение переменами к лучшему, опираться на это расположение в борьбе с могущественными соперниками; притом если мы из предыдущих поступков Бельского не можем вывести выгодного заключения о его благонамеренности, то не должно забывать, что рядом с ним в челе управления стоял митрополит Иоасаф, которого и видим печальником за опальных. Как бы то ни было, в правление Бельского и Иоасафа начали давать грамоты всем городам большим, пригородам и волостям; по этим грамотам жители получали право сами обыскивать лихих людей по крестному целованию и казнить их смертною казнию, не водя к наместникам и к их тиунам. Псковичи взяли такую грамоту, и начали псковские целовальники и соцкие судить лихих людей на княжом дворе, в судьнице над Великою рекою, и смертною казнию их казнить. Князь Андрей Шуйский сведен был в Москву, остался один князь Репнин-Оболенский, и была ему, говорит летописец, нелюбка большая на псковичей, что у них, как зерцало, государева грамота. И была христианам радость и льгота большая от лихих людей, от поклепцов, от наместников, от их недельщиков и ездоков, которые по волостям ездят, и начали псковичи за государя бога молить. Злые люди разбежались, стала тишина, но ненадолго: опять наместники взяли силу. Значит, с падением Бельского и митрополита Иоасафа приверженцы Шуйских повторили прежнее поведение в областях. Есть известие, что князь Андрей Шуйский разорял землевладельцев, заставляя их силою за малую цену продавать ему свои отчины; крестьян разорял требованием большого числа подвод для своих людей, ездящих к нему из его деревень и обратно; каждый его слуга, каждый крестьянин под защитою имени своего господина позволял себе всякого рода насилия. Насилия наместников во Пскове питались и усиливались враждою между большими и меньшими людьми. Мы видели, как сильна была эта вражда и в Новгороде во время его прежнего быта, но во Пскове в описываемое время вражда эта имела еще другое основание: старые лучшие люди, псковичи, были выведены при великом князе Василии и заменены москвичами; следовательно, к вражде сословной присоединялась теперь вражда туземцев, меньших граждан, к пришельцам незваным. Под 1544 годом летописец говорит: вражда была большая во Пскове большим людям с меньшими, поездки частые в Москву и трата денег большая. В конце 1546 года, в одну из любимых поездок своих по монастырям, Иоанн заехал на короткое время во Псков: Печерскому монастырю дал много деревень, но свою отчину Псков не управил ни в чем, говорит летописец, только все гонял на ямских и христианам много убытка причинил. Летом 1547 года 70 человек псковичей поехали в Москву жаловаться на наместника; поступок с ними молодого царя показывает привычку Иоанна давать волю своему сердцу: жалобщики нашли Иоанна в селе Островке; неизвестно, чем они рассердили его, только on начал обливать их горячим вином, палил бороды, зажигал волосы свечою и велел покласть их нагих на землю; дело могло кончиться для них очень дурно, как вдруг пришла весть, что в Москве упал большой колокол; царь поехал тотчас в Москву, и жалобщики остались целы.

Но если мы, приняв свидетельство псковского летописца, что в правление князя Бельского Пскову было больше облегчения от насилий наместников, распространим это известие и на другие области, если положим, что и везде злоупотребления уменьшились, то мы не должны, однако, думать, что губные грамоты, о которых говорит псковский летописец и которым он приписывает такую силу, начали даваться только в правление Бельского; до нас дошло несколько губных грамот от времени первого правления князей Шуйских; так, в октябре 1539 года даны были губные грамоты белозерцам и каргопольцам: "Князьям и детям боярским, отчинникам и помещикам, и всем служилым людям, и старостам, и соцким, и десяцким, и всем крестьянам моим, великого князя, митрополичьим, владычным, княжим, боярским, помещиковым, монастырским, черным, псарям, осочникам, перевестникам, бортникам, рыболовам, бобровникам, оброчникам и всем без исключения. Били вы нам челом, что у вас в волостях многие села и деревни разбойники разбивают, имение ваше грабят, села и деревни жгут, на дорогах много людей грабят и разбивают и убивают многих людей до смерти. А иные многие люди разбойников у себя держат, а к иным людям разбойники с разбоем приезжают и разбойную рухлядь к ним привозят. Мы к вам посылали обыщиков своих, но вы жалуетесь, что от наших обыщиков и недельщиков большие вам убытки, и вы с нашими обыщиками лихих людей разбойников не ловите, потому что вам волокита большая, а сами разбойников обыскивать и ловить без нашего ведома не смеете. Так вы бы, между собою свестясь, все вместе поставили себе в головах детей боярских, в волости человека три или четыре, которые бы грамоте умели и которые годятся, да с ними старост, да десяцких и лучших людей крестьян человек пять или шесть и между собою, в станах и волостях, лихих людей разбойников сами обыскивали бы по нашему крестному целованью, в правду, без хитрости. Где сыщете разбойников или тех, кто их у себя держит и разбойную рухлядь принимает, то вы таких людей пытайте накрепко, а допытавшись и бивши кнутом, казните смертию. Я положил это на ваших душах, а вам от меня опалы в том нет и от наших наместников и от волостей продажи вам нет. Если разбойник с пытки объявит о своих товарищах в других городах, то вы об них пишите грамоты в те города к детям боярским, которые там поставлены в головах для этих дел, и обсылались бы между собою немедленно. Кого поймаете в разбое, доведете, казните, кто разбойников поймал, в каких делах они уличены - все это пишите на список подлинно, а которые из вас грамоте умеют, то прикладывали бы к спискам руки. По недружбе друг другу не мстите, без вины не берите и не казните никого, но обыскивайте накрепко. А не станете разбойников обыскивать и брать или не станете за разбойниками ездить, хватать их и казнить, или станете разбойников отпускать и им потакать, то я велю на вас на всех взыскивать по жалобам тех людей, кого в ваших волостях разобьют без суда, вдвое, а самим вам от меня быть в казни и в продаже. А которых разбойников ведомых поймаете и, обыскав, казните, тех имение и подворья отдавайте людям, которых поставите у себя в головах, они же пусть отдают тем людям, которых казненные разбойники разбивали, смотря по их искам; сколько у какого разбойника возьмете и раздадите истцам, записывайте все на списки; а что после этой раздачи останется, перепишите и положите, где пригоже, и отпишите об этом в Москву, к нашим боярам, которым разбойные дела приказаны".