Читать онлайн «Полководцы Древней Руси. Мстислав Тмутараканский, Владимир Мономах, Мстислав Удатный, Даниил Галицкий». Страница 19

Усложнение боевых порядков русских войск связано в первую очередь с борьбой против половцев. Действуя на открытой местности, когда не было возможности надежно прикрыть фланги, князья вынуждены были эшелонировать боевое построение своих войск в глубину и выделять значительные резервы. Именно по такому принципу действовали Игорь и Всеволод Святославичи в 1185 г., имевшие 6 полков и расположившие их в три линии.

Сражение начиналось сближением сторон и перестрелкой конных стрельцов, затем следовал таранный удар копейщиков-оружников. Маневрирование до начала фронтального столкновения являлось исключением из правил и предпринималось в особых условиях. Обычно маневр на поле боя происходил как импровизация, когда та или иная часть боевого порядка противника не выдерживала и, отступая, открывала соседа для удара ему во фланг.

Усиление политической раздробленности, профессионализация военного дела и распространение идеологии рыцарского индивидуального героизма (погоня за «честью и славой», соперничество из-за них) в русском военном искусстве, как и на Западе, приводили к анархии на поле боя, где каждый стремился отличиться любой ценой, заботясь в первую очередь о выборе себе противника «поблагороднее» для очередного поединка. Особенно характерно это было для западно- и южнорусских земель. Во Владимиро-Суздальском княжестве с его более прочной централизацией в большей степени сохранялась киевская, державная традиция в военном искусстве.

Военачальники, сражавшиеся в первых рядах, практически сразу же утрачивали возможность влиять на ход боя. В ситуации, когда лишь колышущийся в гуще боя полковой стяг показывал бойцам, что их глава продолжает действовать, исход столкновения в огромной степени зависел от стойкости войска. Падение же стяга однозначно расценивалось как перелом в сражении, поражение данной стороны.

В то же время нарушение боевого порядка и бегство одной, а то и двух частей с поля боя еще не означали окончательного разгрома, особенно если победители увлекались преследованием. В этом случае они сами могли оказаться под ударом части противника, сохранившей боеспособность и сомкнутый строй.

Подобная неорганизованность уравновешивалась тем, что и в противоположном стане складывалась аналогичная ситуация, не позволявшая воспользоваться оплошностью противника, но при столкновении с монголами на Калке, имевшими великолепную организацию и четко налаженное управление, войско, собранное едва ли не с половины Руси, было наголову разгромлено.

Огромное значение русские военачальники придавали разведке и боевому охранению, функции которых выполняли «сторожи». Умелые действия разведчиков иногда оказывали решающее влияние на исход всего похода, как это случилось в 1103 г., когда передовой отряд русских «устерег» вражескую «сторожу» и уничтожил ее целиком. В результате половецкие полчища неожиданно для себя оказались перед строем изготовившихся к атаке русских полков, пришли в замешательство и были рассеяны.

Десятилетия непрерывной маневренной обороны границы с Диким полем выработали у русских воинов особую тактику степной войны. В столкновениях на открытом пространстве с превосходящими и высокоманевренными силами кочевников русские военачальники всегда стремились построить устойчивое ядро из пехоты или тяжелой конницы как опору для маневрирующих «стрельцов». Этот прием носил название «город».

Известны два излюбленных приема перехвата кочевников, возвращавшихся из набега: подстерегание на переправе, а также движение со стороны степи по тропе набега навстречу врагу с последовательным уничтожением передового охранения, конвоя пленников и в последнюю очередь — главных сил, прикрывавших отход.

Умело использовалось против половцев и их же традиционное ложное отступление. Так, в походе 1184 г. главные силы, двигавшиеся по Днепру в насадах, прикрывал шедший далеко впереди отряд молодых князей и служилых тюрок (Черные клобуки), ведомый Владимиром Глебовичем Переяславским.

Хан Кобяк долго отступал, пока не увидел, что князья повернули обратно и встали на дневку возле устья р. Орель. Уверившись в том, что это и есть все русское войско, он нагнал их и завязал перестрелку, о чем было сообщено киевским Святославу Всеволодовичу и Рюрику Ростиславичу. Конница главных сил обошла половцев, а авангард в это время атаковал их и связал боем. В результате кочевникам был нанесен удар, сопоставимый с победой 1103 г.

Для войска Владимиро-Суздальской Руси было свойственно стремление усиливать свою позицию полевыми укреплениями: надолбами, окопами, частоколами, засеками, рогатками. Такое стремление к пассивной обороне в последующем станет характерной чертой действий пехоты войска московского государства.

Повсеместно на Руси использовались засады, а также всевозможные военные хитрости: разбивка ложного лагеря с множеством костров, чтобы ночью создать видимость стоянки огромного войска и тем скрыть отход своих сил, и т. д. Одним из интересных и исключительно эффективных приемов был «обман стягом». Он применялся в междоусобных войнах, когда противники не слишком различались внешне. В случае бегства части своих войск, когда часть сил противника уходила на преследование, а у оставшихся врагов удавалось отбить стяг и прогнать их с поля боя. Тогда, подняв этот трофей и спрятав свой, возле него стерегли возвращавшихся из погони врагов, которые, будучи уверенными в победе, съезжались по обычаю к своему знамени. Внезапно поднятый стяг великого князя или грозного полководца мог сам по себе ошеломить противника, дезорганизовать его атаку и стать причиной его поражения.

С середины XII в. стало ускоренно развиваться искусство обороны и взятия крепостей. Все более активно применялись метательные машины. Из-за этого оборона городов стала носить эшелонированный характер, что выражалось в создании нескольких линий укреплений: внешнего острога (частокола), нескольких рвов и крепостных стен. За счет ведения боя перед крепостными стенами расширялась зона обороны, а метательные машины противника отодвигались за пределы эффективной дальности их применения. Другим путем повышения активности и эффективности обороны крепостей стало увеличение числа башен и их высоты. Все чаще проездные башни, а также донжоны и цитадели строили из камня.

Овладение крепостями осуществлялось несколькими способами: измором (самый распространенный), изгоном (то есть врасплох, через открытые ворота) и штурмом. Последний способ применялся все чаще.

В 1220 г, штурмуя булгарский г. Ошель на Каме, владимирское войско столкнулось с четырехрядной системой обороны: тын на валу, за ним два дощатых заплота, ров, за которым — основная стена. За тыном перемещались конные стрелки противника. Чтобы овладеть такой крепостью, осаждавшим пришлось создать специальные отряды разрушения укреплений, которые, действуя впереди штурмовых колонн, под прикрытием метательных машин проделывали проходы, последовательно просекая тын, заплоты, и заваливали ров.

В результате многократного разгрома монголами и ордынцами северо-восточных русских городов и установления контроля над волжским торговым путем во второй половине XIII века происходит регресс и обратная унификация русских войск.

Воинское обучение и воспитание на Руси носили традиционный характер, и их содержание на протяжении столетий почти не менялось. Как и в предшествующее время, основу воинского обучения составляли ежедневные упражнения в верховой езде, фехтовании, стрельбе из лука и т. п. По западным источникам известны случаи участия русских воинов в рыцарских турнирах при европейских дворах. О проведении подобных игр на Руси в сохранившихся летописях сведений не содержится.

Огромную роль в воинском обучении продолжала играть зверовая охота, которая не только развивала индивидуальные навыки владения оружием и верховой езды, но главным образом являлась психологической тренировкой, закалкой духа.

Своеобразным элементом воинского обучения будущих военачальников являлось участие в военных походах подростков. Вникая в детали замысла предстоящего сражения, наблюдая за его подготовкой и ходом, сыновья князей и бояр на практике постигали военную науку.

Новые общественные отношения способствовали формированию соответствующих моральных ценностей воинов, видоизменявшихся от идеала дружинной преданности к верности вассальной. При этом неизвестное на Западе вплоть до конца XIII в. чувство патриотизма и любви к отечеству как стране в целом («Русская земля») тесно переплеталось с понятием воинской чести и идеалами православия.