Читать онлайн «Василий Иванович Чапаев». Страница 40

В продолжение переписки о помощи из штаба армии Чапаева 1 ноября запрашивали: «По донесению начдива Уральской утром 30 октября на поддержку вашей дивизии послано из Верхней Солянки 805 человек. Из Большой Глушицы направлен 4-й Малоузенский полк. Срочно донесите, прибыло ли подкрепление? Командарм приказал установить связь с левым флангом Уральской дивизии, расположение которой: 1-й Саратовский кавполк— в Верхней Солянке, 1-й Новоузенский полк направлен в Равнополь, что в 5 верстах южнее хут. Камышанский, Московско-Саратовский — хутор Меловое, что в 15 верстах юго-восточнее Верхней Солянки, 2-й Новоузенский полк — с. Красненькое, что в 10 верстах на север от станции Шипово»[424].

Эта телеграмма наштарма еще раз подтверждает, что армейским командованием даже в момент прорыва дивизии на помощь было направлено только пополнение, которое, кстати говоря, подошло на третий день после выхода из окружения в количестве 720 человек. Многочисленная переписка, длившаяся более трех недель: приказы, распоряжения и сообщения командарма и его штаба — о помощи Николаевской дивизии — есть не что иное, как попытка создать видимость предпринимаемых мер.

2 ноября радиограммой из Николаевска, где через военкома стало известно об успешных действиях Николаевской дивизии в первый же день боя, Василий Иванович приглашался председателем горисполкома от имени комиссии на собрание, посвященное 1-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, в качестве почетного гостя[425].

Но совсем по другому поводу ждали Чапаева в штабе IV армии. Командарм Хвесин, видя, что Николаевская дивизия из окружения все-таки вырвется, срочно убыл в Самару в штаб IV армии и с утра 2 ноября в спешном порядке вынес на заседание военного совета армии вопрос о Чапаеве. В протоколе № 16 в пункте 4 значится: «Постановили: 4. Переносится на 2 ноября в 7 часов вечера, когда будут готовы материалы по его делу»[426]. К вечеру «материалы» были готовы. Главным козырем в них была радиограмма Чапаева. На заседании присутствовали Линдов, Хвесин, Берзин, член Реввоенсовета Республики Кобозев, Баранов, Эльтман. В протоколе № 17 от 2 ноября записано:

«Слушали: дело Чапаева.

Постановили: 1. Дисциплинарным порядком отстранить тов. Чапаева от должности и по имеющимся документам предать суду.

2. Отстранение поручить командарму-IV тов. Хвесину.

Примечание. При обсуждении вопроса о Чапаеве, принимая во внимание разложение Николаевской дивизии и IV армии вообще, товарищ Кобозев внес следующее предложение: ввиду возможного эксцесса при отстранении тов. Чапаева от должности, обратиться за содействием к тов. Троцкому, предложив ему временно вызвать тов. Чапаева к себе для доклада.

Тов. Берзин (вновь прибывший и назначенный политкомиссаром и членом Реввоенсовета IV армии с 31 октября 1918 года. — Авт.) указал, что общее мнение совета таково, что Чапаев — человек такой, который не подчиняется распоряжениям совета.

Тов. Хвесин: Я не могу работать в таком составе Военно-Революционного Совета и потому ухожу.

Председатель тов. Линдов: Все-таки Вы, как командарм и член Реввоенсовета, обязаны оставаться на заседании и уйти не должны.

Тов. Хвесин: Но я все-таки дальше в заседании Реввоенсовета участвовать не могу, ухожу.

Председатель: Заседание продолжается.

Тов. Хвесин ушел, а потом вернулся обратно.

Тов. Берзин предложил Хвесину повторить свои слова.

Тов. Хвесин, уже в другом тоне, продиктовал секретарю: „Я довожу до сведения Военно-Революционного Совета, что при создавшейся обстановке, при данном составе Военно-Революционного Совета работать не могу. Подаю сейчас рапорт командующему фронтом об отставке или скорейшем откомандировании меня из IV армии. В заседаниях Военно-Революционного Совета присутствую только по вопросам, касающимся меня непосредственно, как командарма“.

Тов. Берзин заявляет, что это заявление тов. Хвесина не подходящее к первому его заявлению, и повторяет первое заявление тов. Хвесина: „Вы заявили, что Вы больше при таком составе Реввоенсовета оставаться не можете и потому уходите“.

Тов. Хвесин: Я предлагаю членам Реввоенсовета относиться к своим заявлениям осторожнее, и то, что здесь говорится тов. Берзиным, далеко неправильно. И я присутствую на заседании Реввоенсовета только тогда, когда это меня касается, как только командарма»[427].

Однако замечание присутствовавшего на заседании военного совета Кобозева о неприглядном состоянии всей IV армии, за что должен нести ответственность военный совет и прежде всего он, командарм Хвесин, заставило задуматься об авторитете командования армии не только в глазах Чапаева. Нельзя было не учитывать и то, что наспех организованная и слабая Николаевская дивизия не относилась к числу разложившихся, о ней было упомянуто из определенных соображений (чтобы не противопоставлять ее другим соединениям в пользу Чапаеву). На самом же деле дивизия показала себя в боях с самой лучшей стороны. Утративший выдержку Хвесин не захотел согласиться с доводами членов военного совета. Судьбу Чапаева он уже решил единолично и на военный совет вынес этот вопрос для соблюдения формальности. Еще до заседания военного совета адъютант Хвесина передал командиру Покровской бригады Дунаеву: «Реввоенсовет армии решил освободить тов. Чапаева от занимаемой должности начдива Николаевской. Командарм Вас назначает начальником Николаевской дивизии. Вам надлежит немедленно туда отправиться и принять командование дивизией. Примите все меры, чтобы это прошло без осложнений и инцидентов. По сдаче дивизии Чапаев должен быть направлен в распоряжение штаба армии в Самару. Политком Баранов выехал туда по этому делу, и Вы его встретите или в Покровском, или в дивизии». И далее добавил: «Тов. Дунаев, пожалуйста, когда приедете в дивизию, говорите по прямому проводу, чтобы командарм знал о ходе дела, порученного Вам».

Дунаев: «Хорошо. Завтра отъезжаю с первым отходящим поездом. Все будет исполнено».

После заседания военного совета адъютанту пришлось давать Дунаеву «отбой»: «Ввиду изменения решения тов. Чапаев остается на месте. Вам ехать туда не нужно. Все, что передавал по прямому проводу, теперь отменяется»[428].

Командарм отказался от армии, которая была ему и не по плечу. Реввоенсовет Восточного фронта телеграммой от 4 ноября освободил Хвесина от командования IV армией[429].

С утра 3 ноября части Николаевской дивизии продолжали наступление. Во второй половине дня кавалерийский полк имени Гарибальди с боем занял хутор Бенардак. Противник, потеряв 50 человек убитыми, бросив 3 пулемета, 12 лошадей и мобилизованные им крестьянские подводы, в панике бежал в направлении села Таловое. В бою был ранен вновь назначенный командармом кавполка И. С. Долгушев. Во время этого боя Василию Ивановичу доложили о прибытии долгожданного пополнения и об установлении связи с 1-м Новоузенским полком[430]. К 7 часам 30 минутам 4 ноября полки дивизии с боем заняли Кочумбетово, Ишимбаево и Холманку. В 9 часов выступили вслед за разведкой, высланной в составе кавалерийского эскадрона, на Таловое. В 5 часов 20 минут 5 ноября ими с боем и без потерь взято Таловое. Противник оставил 1 пулемет, 6 лошадей и отступил на Васильевку и Климовское коллективное товарищество, что северо-восточнее села Таловое. С юга противник занимал Красные Талы, хутора Соколов и Цыганов; с западной стороны — урочища Большой и Малый Ивняк; с севера — хутор Дмитриевский, Умет Камеликский, делал набеги на тылы, не давая возможности продвигаться вперед[431].

Чапаев просил командарма обеспечить ему фланги, дать распоряжение Уральской дивизии занять урочище Малый Ивняк, гору Булакты Сай, выйти на р. Гаврилина, дать в его распоряжение полк для занятия хуторов Дмитриевский и Каменка[432]. В тот Же день, 5 ноября, он ориентировал командира 1-го Новоузенского полка, что Николаевская дивизия занимает Кочумбетово, Ишимбаево, хутора Канаевский и Бенардак, и предлагал занять Малаховку, откуда установить связь с кавполком имени Гарибальди и совместно с ним 6 ноября занять хутора Соколов и Цыганов. О согласии просил известить его. «По занятии указанных пунктов, — писал он, — легко держать связь с Таловым, где будут находиться главные силы дивизии, и, при выравнивании фронта, легче будет перейти в наступление на Уральск». Ближайшей задачей дивизии Чапаев считал занятие Умета Переметного и станции Переметное. Тогда разрыв между Николаевской и Уральской дивизиями в 50 километров можно будет перекрыть двумя их фланговыми полками и общими силами двух дивизий возможно взять Уральск[433].

В донесении командарму 6 ноября из Холманки Чапаев сообщал о необходимости занять частями Самарской дивизии Игумнов и Перелюб, что позволит пресечь налеты на транспорты со стороны хутора Дмитриевский и Васильевки, в каждом из этих пунктов стояло по конному полку казаков[434]. Наштарм 8 ноября извещал Чапаева, что Игумнов занят 1-м Саратовским сводным полком, и запрашивал сведения о 4-м Малоузенском полке, которому необходимо занять Перелюб и в дальнейшем — Дмитриевский[435]. Между тем командир 4-го Малоузенского полка 8 ноября доносил в штаб армии из Смоленки: «Нашей усиленной разведкой занято с. Перелюб, и конные разведки выдвинуты вперед за Перелюб. Штаб полка находится в селе Смоленке. Завтра с утра переходим в село Перелюб и держим направление на поселок Верхний Переметный, где надеемся соединиться с частями дивизии Чапаева»[436].