Читать онлайн «Дело Рихарда Зорге». Страница 53

Радиодеятельность Клаузена в Токио с технической точки зрения можно считать великолепной работой, а также ценным опытом и образцом для всей советской шпионской сети в целом. В одном из сообщений, полученных Клаузеном в сентябре 1938 года, начальство Клаузена проявило горячую заинтересованность в распространении его оригинального японского опыта. «Где и как вы держите радиопередатчик? Сколько и какие дома используете вы для своей радиодеятельности? Где можно приобрести материал? Какие части лучше всего? Может ли радиопередатчик действовать из японских домов и ферм? Как маскируются эти передачи? Похоже, что это очень трудная деятельность. Что сделать для преодоления этих трудностей?»

Точное местоположение станции, которая контролировала нелегальные миссии 4-го Управления за границей, не было известно радистам, они знали ее лишь под кодовым названием «Висбаден».

По данным японского Министерства связи, чьи специальные службы в начале 1937 года перехватили несколько сообщений между «Висбаденом» и неустановленным передатчиком в Токио, первая станция до 1940 года располагалась в районе Шанхая. Это была, по техническим причинам, ретрансляционная станция, которая передавала сообщения на главную станцию, находившуюся на советском Дальнем Востоке, скорее всего во Владивостоке или Хабаровске. После 1940 года связь поддерживалась непосредственно между Владивостоком и передатчиком Клаузена в Токио[87].

В течение первых двух лет радиообмен проходил с перерывами и каждый радиоконтакт происходил по инициативе советской стороны. Однако в июле 1938 года Клаузен получил следующее сообщение: «С 1 августа мы готовы принимать ваши сообщения в течение первых пятнадцати минут в начале каждого часа»[88].

Позывными служили сигналы, присваиваемые китайским любительским станциям согласно международной конвенции. Контакт был ровный, спокойный и обычно устанавливался в течение первых десяти минут связи. Таким образом, Клаузен и его советская база работали как бы на любительской основе на нелегальных разноволновых частотах. Хотя некоторые сообщения и были перехвачены японскими службами, они не смогли дешифровать их или установить местонахождение передающей станции в районе Токио. Японцам не хватало передвижного оборудования для проведения радиопатрулирования, а имеющаяся техника из фиксированной точки города никогда не сужала радиус поиска менее чем до двух километров.

Кроме сообщений, посылаемых по радио, группа Зорге поддерживала связь с Москвой с помощью курьеров через Шанхай или Гонконг. При встречах советским агентам передавались громоздкие микрофильмированные отчеты, а деньги — группе Зорге.

Клаузен, например, совершил две таких поездки. В июле 1936 Зорге сказал ему, что, согласно указаниям из Москвы, некоторые фильмы, «представлявшие собой фотокопии ценных документов из германского посольства», следует передать в один из книжных магазинов в Шанхае. Клаузена заранее проинструктировали, что он должен передать материал женщине-управляющей, неизвестной Клаузену. Это был книжный магазин «Зайтгаст», который содержала миссис Ирэн Вайдмейер и который служил «почтовым ящиком» и местом встреч для советских агентов на Дальнем Востоке. Зорге активно пользовался им в годы своей миссии в Китае.

Отправляясь во второе путешествие в июне 1939 года, Клаузен получил подробные инструкции относительно контакта с советским курьером, который должен был состояться на первом этаже кафе в «Палас-отеле» в Шанхае. «Чтобы мы могли узнать друг друга, я должен был положить на столе по левую руку зеленую книгу, а у связника должна была справа лежать желтая книга и пара перчаток». Никакого контакта не последовало, но оба запомнили друг друга в лицо и вечером встретились на улице во французской концессии. Клаузен должен был обратиться к незнакомцу и спросить у него, как пройти к такой-то улице. Последовал быстрый обмен — пакет с восемнадцатью или девятнадцатью роликами микропленки на пакет с шестью тысячами долларов США. Клаузен так описывает эту встречу: «Связнику было лет сорок-сорок пять, был он широкоплечий русский или прибалт. Он подъехал один к улице, где мы должны были встретиться, и ждал меня, и, как только мы закончили дело, сразу уехал. Никакой личной беседы, конечно же, не было».

Жена Клаузена Анна также, хоть и неохотно, но выполняла обязанности курьера и ездила в Шанхай и Гонконг два раза — в 1937 и 1938 годах.

Представители специальных советских учреждений, работавшие за границей, обычно получали точные рутинные инструкции не иметь контактов с дипломатическими миссиями советского правительства в тех странах, где они действуют. Однако после начала войны в Европе в сентябре 1939 года и возросшего риска поездок в Международный сеттльмент в Шанхае и в британскую колонию Гонконг Зорге проинструктировали о необходимости установления контактов с советскими эмиссарами в Японии.

В январе 1940 года из Москвы были получены следующие инструкции, адресованные Клаузену: «Отныне вы будете получать деньги и поддерживать связь через товарища в Токио. Он пришлет вам два билета в Императорский театр. Человек, который сядет рядом с вами, будет вашим товарищем». Вскоре в почтовом ящике Клаузена на центральной почте появились два билета и он вместе с женой отправился на рандеву. В темноте зрительного зала сосед Клаузена передал ему белый носовой платок с банкнотами и ушел.

Подобный контакт в другом театре позволил Клаузену передать семьдесят роликов микрофильмов и получить деньги. В другом случае, поскольку Клаузен был болен, Зорге сам отправился на встречу. По инструкциям, полученным вскоре по радио, Клаузен отправился в ресторан, где его ждали двое, которые, как ему сказали, и будут отныне его связниками.

Дальнейшие встречи проходили или дома у Клаузена,

или в его офисе. Русский связник назвался «Сержем», и из беседы с ним Клаузен сделал вывод, что перед ним — сотрудник советского посольства в Токио. Поскольку активность группы Зорге после начала войны в Европе возросла в связи с ростом потребности Советского Союза в точный и подробной информации о намерениях Японии в отношении России, встречи между «Сержем» и Клаузеном стали более частыми.

Однажды, 6 августа 1941 года, состоялась встреча между «Сержем» и Клаузеном в офисе последнего, на которой присутствовал и Зорге. «Кажется, «Серж» и Зорге спорили о русско-германской войне. «Серж» говорил, что он узнал Зорге по фотографии, которую видел в Москве».

Последний раз Клаузен встречался с «Сержем» 1 октября 1941 года, когда передал ему карту районов Токио, Кавасаки и Йокохамы, на которой были отмечены расположение точек ПВО и прожекторов. Это оказалось последним заданием Клаузена. Следующая встреча была назначена на 20 ноября, но Клаузен на нее не пришел, 18 октября его арестовали.

В ходе дознания японские следователи показали ему две фотографии. На одной из них был изображен первый связник Клаузена в Империал-театре, идентифицированный японцами как советник посольства Советского Союза по фамилии Вукевич. Другой связник — «Серж» — оказался вторым секретарем советского посольства Виктором Сергеевичем Зайцевым, сотрудником русской военной разведки[89].

После арестов членов группы Зорге Зайцев тихо покинул Японию. В 1943 году он появился к качестве «второго секретаря» советского посольства в Канберре, откуда позднее сбежал его коллега Петров[90]. В 1947 году он был аккредитован в качестве пресс-атташе советского посольства в Вашингтоне. К этому времени американские власти еще находились на ранних стадиях расследования дела Зорге, и сомнительно, чтобы существовала какая-то явная связь между советским пресс-атташе в Вашингтоне и Рихардом Зорге.

«Прежде чем я отправился в Китай и Японию, — признавался Зорге, — мне показали шифры, которыми я должен буду пользоваться. Ко мне в номер отеля пришел человек из 4-го Управления, и мы целый день просидели вместе, изучая инструкции».

Работа по шифровке и дешифровке сообщений была одним из наиболее охраняемых секретов. Ответственным за нее был глава каждой миссии, работающей за границей. Система, которой пользовались советские агенты, основывалось на простой схеме замены букв алфавита одинарными или двузначными цифрами. Такой шифр легко можно было запомнить. А для того чтобы усложнить расшифровку кода, добавлялся еще произвольный список цифр к шифру закодированного послания, которые брались наугад со страниц Германского статистического ежегодника, точный отрывок которого указывался в сообщении.

Остроумие этой системы заключалось в бесконечном множестве цифр, имеющихся в книге, а также в том, что ежегодник этот можно было найти почти в каждом немецком доме в Токио, так что использование его не вызывало подозрений, а все сообщения сжигались после получения или передачи, чтобы обыск в доме не дал полиции ключа к разгадке шифра.