Читать онлайн «Дело Рихарда Зорге». Страница 15

После нескольких месяцев интенсивного обучения в радиошколе Красной Армии Клаузена отправили в Шанхай, где он должен был присоединиться к «Джиму», и в марте он уехал из Москвы. До Шанхая он добирался, через Харбин[34]. В Москве ему показали фотографию человека, который будет ждать его каждый вторник в пять часов вечера в «Палас-отеле» в Шанхае. В левой руке он должен будет держать номер газеты «Шанхай Таймс», а в правой — трубку. Предусмотрен был и короткий обмен приветствиями. Этот контакт вывел Клаузена на русского из числа белых эмигрантов по имени Константин Мишин. Он был помощником «Джима», завербовавшего Мишина в колонии русских белых в Шанхае. Похоже, что одно время Мишин был бродячим уличным певцом. После некоторых промедлений и предосторожностей Мишин привел Клаузена к «Джиму».

Первым заданием Клаузена было научить Мишина обращаться с радиопередатчиком, чтобы тот смог самостоятельно выступать в качестве радиста, а потом попытаться установить связь с ближайшей советской радиостанцией во Владивостоке.

В июле 1929 года, после того как была установлена связь между Шанхаем и Владивостоком, Клаузен получил указание от своего руководителя отправиться в Харбин, чтобы там установить другую радиостанцию, которой должна будет пользоваться группа Красной Армии в Маньчжурии. Весь его радиоинструмент любезно и незаметно перевез для него французский дипломат. Условия для деятельности в Харбине были существенно осложнены бдительностью местной китайской полиции. Китайско-советские отношения на границе обострились, и налеты китайской полиции на советское консульство в апреле этого года служили постоянным предостережением.

Одним из источников информации для группы оказался американский вице-консул Лиллестром, и именно в его доме Клаузен и установил радиопередатчик.

В октябре 1929 года Клаузен вернулся в Шанхай и нашел работу в авторемонтной мастерской в качестве «крыши» для своей деятельности в качестве радиста группы Лехмана.

В 1930 году Лехману сообщили о прибытии новой миссии из Москвы и Клаузену было велено встретиться с одним из ее членов. Им оказался Вейнгартен, коллега Клаузена по радиошколе 4-го Управления. Оба они были членами одной и той же партийной ячейки в Гамбурге и обучались по одной и той же программе. Как это часто бывает в подобных кругах, именно братство учившихся в Москве радистов служит средством установления контактов между разными миссиями и отдельными агентами, работающими в зарубежных странах. Обе группы объединили свои технические ресурсы для выполнения общей задачи по налаживанию радиосвязи по всему Китаю и обеспечению выхода на Москву через Владивосток.

Теперь уже Вейнгартен представил Клаузена «Алексу» и Зорге, и Макс получил указания осесть в Шанхае и подыскать себе жилье. Он снял однокомнатную квартиру на первом этаже дома в районе Хонкей. Однако было трудно вести радиопередачи без внешней антенны, и, проведя небольшое расследование, Клаузен обнаружил, что в мансарде над ним живет финская леди. Он предложил ей поменяться квартирами, но леди отказалась. Возникло легкое неудовольствие с обеих сторон. Тогда Зорге предложил Клаузену оплачивать Разницу в стоимости аренды этих двух квартир, после чего леди согласилась на обмен. А вскоре Клаузен и его соседка стали часто встречаться.

Эту финскую леди звали Анна Валлениус, она бежала из Советской России от русской революции. Была она вдовой торговца также финского происхождения, за которого вышла замуж в маленьком городке Семипалатинске в Казахстане, когда было ей всего шестнадцать лет. Когда началась революция, они сбежали вместе с мужем и осели в Шанхае, где муж и умер в 1927 году. Ко времени встречи с Клаузеном Анна зарабатывала на жизнь в качестве швеи, а также сиделки в больнице на неполный рабочий день.

Одиночество сблизило Анну с веселым и добродушным соседом по этому грязному и мрачному дому. В то время она, конечно, ничего не знала о подпольной деятельности Клаузена. Любовная история развивалась по своим законам, и вскоре Клаузен вынужден был решать с самим Зорге вопрос, не повлияет ли подобное общение на безопасность группы. Однажды вечером Клаузен пригласил Анну в танцзал, где познакомил с Зорге. В своих показаниях японской полиции Клаузен утверждает, что Зорге предупредил его: «Все в порядке, ты можешь жениться на ней, но будь осторожен в отношении нашей секретной работы. Если твоя женитьба будет угрожать нашей безопасности, ты будешь отозван в Москву»[35].

Так или иначе, но Макс и Анна поселились вместе в ее первоначальной квартире в мансарде и стали вести совместное хозяйство. Где-то в апреле 1930 года Лехман уехал в Европу, а его группа была поглощена преемниками[36]. Клаузен и Мишин теперь находились под началом «Алекса» и работали как техническая команда вместе с Вейнгартеном, ныне изображавшим из себя агента по продажам немецкой патентованной автоматической плиты.

Поначалу все попытки восстановить разведывательную группу в Шанхае продвигались очень медленно. «Алекс», действовавший под «крышей» агента одной из чешских оружейных фирм, завязал контакты с руководителями китайских националистов, а также, по словам Клаузена, «тайком встречался с гангстерами и членами Китайской коммунистической партии». Однако шанхайская полиция выследила его, и «Алекс» с женой спешно отплыли на пароходе в Европу. Руководителем группы 4-го Управления в Шанхае отныне стал Зорге.

Среди европейских журналистов, работавших в Китае в то время, была и Агнес Смедли, хорошо известная представительница американских левых, официально аккредитованная в качестве корреспондента газеты «Франкфуртер Цайтунг» в Шанхае. Она родилась в 1894 году в Колорадо. Отец ее был разнорабочим, а мать содержала меблированные комнаты. Агнес никогда не посещала высшую школу, хотя и предпринимала несколько раз краткие попытки заняться самообразованием. Так, одно время она слушала вечерние лекции в Нью-Йоркском университете, потом училась в летней школе в Калифорнии, где прервала учебу коротким и катастрофически неудачным замужеством, и к концу Первой мировой войны связалась с индийской националистической группой, действовавшей в Соединенных Штатах. В 1918 году ее арестовали за эту деятельность, а в следующем году Смедли отплывает в Европу на фрахтовом судне в качестве стюардессы. В Данциге она сбежала с корабля и отправилась в Берлин, где возобновила сотрудничество с индийскими националистами, а также завела роман с одним из их лидеров, который продолжался восемь лет. В 1931 году Агнес Смедли была в Москве на встрече индийских революционеров, а потом под видом журналистки открыто путешествовала по Германии и Скандинавии. В 1928 году она разрывает отношения с индийским лидером и подписывает контракт с «Франкфуртер Цайтунг», обязуясь представлять газету в качестве корреспондента на Дальнем Востоке. В Китай она добиралась через Москву, где присутствовала на Шестом конгрессе Коминтерна. Она без устали сражалась по всему миру — бунтарь, ищущий дела, боец, никогда не прекращавший готовить себя для грядущей битвы, а также своего рода воплощение обиды, негодования и крушения иллюзий.

В мае 1929 года мисс Смедли прибыла в Шанхай по фальшивому американскому паспорту и тут же вызвала стойкое подозрение по отношению к себе со стороны муниципальной полиции. Она сразу же стала знаменитой в прогрессивных кругах европейской колонии, этого маленького мира моральных и политических беженцев, изгнанников, существовавших в стороне от респектабельной деловой общины: мира писателей и журналистов, ожидавший Великой китайской революции как освобождения от гнетущего их чувства личных крушений и как вознаграждения за пережитый крах миража революции на Западе. Эти временные поселенцы прибыли в большинстве своем из Германии и Центральной Европы, служивших сценой недавних поражений Коминтерна, хотя до 1933 года было еще далеко. Многие из них были еврейской национальности. Другие, составлявшие, вероятно, самую крупную обособленную группу, прибыли из Соединенных Штатов. Это были люди, утратившие иллюзии одновременно с увяданием вильсонианских мечтаний 1917 года, отягощенные бессилием меньшинства левых фракций Америки.

Все эти представители Европы в Шанхае, естественно, тяготели к убежищу в виде местных филиалов, спонсируемых Советами организаций, основанных Коминтерном в двадцатые годы для мобилизации прогрессивного общественного мнения и в качестве дополнительного пропагандистского оружия в проведении революционной политики коммунистов. Среди этих «независимых» организаций были, например, Международная «красная» помощь, гражданское либеральное лобби Коминтерна, используемое, в частности, в деле Сакко и Ванцетги, чтобы вызвать симпатии общества к политическим заключенным в капиталистических странах; Общество культурных связей с зарубежными странами, занимавшееся распространением напечатанной в собственных издательствах Коминтерна советской культурной пропаганды по всему миру, с использованием своих многочисленных филиалов на местах, а также Международный союз революционных писателей и его издательский синдикат, которым заправлял Вилли Мюнзенберг.