Читать онлайн «Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели». Страница 32

И вдруг на плоской глухой стене засияла мозаика, которая в документах называлась "История транспорта". И здесь приверженец фантазии остался верен себе. Когда перед глазами приемной комиссии предстал завершенный фасад, то никакой декларированной "истории транспорта" никто не увидел. Ее олицетворяли разнокалиберные колеса телег со спицами. И застрявшие в невообразимой пробке машины без водителей, повозки без всадников. Они напоминали авто и коляски, которые бегали по городу в детстве автора, пугая прохожих кваканьем клаксонов и криками ямщиков. Казалось, роспись делал ребенок, а не выпускник Академии художеств. Сверху на всю эту толчею спускались на разрисованных парашютах крохотные человечки, какими их изображают в детском саду.

Площадь мозаики равнялась 240 квадратным метрам. "История транспорта" появилась вслед за «Урожаем» и «Трудом». Эти мозаики со столь социально-значимыми названиями дали основание советским искусствоведам сравнить их с росписями монументалистов Мексики, тяготевших к коммунизму. Их творчество, что ставилось им в заслугу советскими искусствоведами, "по праву стало синонимом борющегося искусства, несущего народным массам передовые идеи социального обновления, отстаивающего достоинство человеческой личности, ее право на свободу и просвещение". Фрески восхвалялись за "любование пафосом труда", "утверждение революционной борьбы" и подобные достоинства, ценимые трубадурами социалистического реализма.

Ничего подобного нет на любой мозаике нашего героя, будь то в столице Грузии, будь то на родине Ильича. Никакой "революционной борьбы" и "передовых идей", под которыми, конечно, подразумевались идеи коммунизма. Никогда не любовался Зураб "пафосом труда", хотя сам трудится как вол, попавший на его мозаики. Любовался он красотой природы и человека, подшучивал над всем, что видел, выражая свою любовь и юмор в форме детского рисунка. И в каждой росписи, в каждой картине прятал свое блистательное умение рисовать натуру с точностью, равной фотографической.

Как удавалось в годы, когда от каждой большой картины требовались идейность, верность канонам партийного искусства — обходить догмы? По-видимому, сыграла роль отдаленность новостроек Тбилиси от всевидящего ока Москвы. Желание местной власти как-то проявить себя независимо от указаний "старшего брата". Да и в столице СССР потеплело. Никто в Тбилиси из Академии художеств СССР больше не приезжал, чтобы снять с защиты картины дипломников за «формализм».

В мозаику автовокзала Зураб внес рельеф, поразивший новшеством специалистов. Как пишет академик Олег Швидковский: "Мозаика автовокзала особенно монументальна и пластична, что достигается введением в мозаичную плоскость рельефа. Кажется, что панно не выложено из крохотных кусочков смальты по бетонной поверхности, а вырублено из куска ярко-красного камня".

Колеса и машины то выступали, то уходили в стену, цветная смальта наносилась на рельеф, мозаика приобретала все более объемную форму. То был еще один шаг к открытию, которое принесло Церетели мировую известность. Это случилось спустя год на берегу Черного моря…

Как отразил излюбленную советскими художниками тему «Труда» наш монументалист, мы знаем. Возникает вопрос — как ему удалось обойтись без образов вождей, тружеников заводов и полей? Очевидно, потому, что слишком много было желающих взяться за эту и другие выигрышные и хорошо оплачиваемые темы. В конкуренцию с ними Церетели не вступал.

В то самое время, когда он занимался фресками автовокзала, в столице Грузии создавался Парк Победы. Идею триумфа в войне олицетворяла «Родина-Мать», как то было принято повсеместно в СССР. Громадную фигуру установили на вершине горы. С нее спускались широкие каменные ступени. По ним скатывались волны фонтанов. Там, где поток впадал в чашу бассейна, Церетели протянул на подпорной стенке гирлянду красных фигур разной формы, напоминающих не то книги, не то флаги. В центре этой развески выделяется красно-оранжевый круг на картуше — щите со срезанными углами. Эту гирлянду можно трактовать как знамена, озаренные лучами солнца Победы.

После Пицунды поступил крупный заказ от профсоюзов, в СССР они владели санаториями, домами отдыха и пансионатами на одной шестой земного шара.

— Привезли меня в Сочи. Посадили в «Чайку» и доставили в Адлер. Показали территорию и попросили — дайте ваши предложения. Я разделил территорию для взрослых и детей. Придумал «Коралл». Мое предложение утвердили. Там я был не только главный художник. Но и главный исполнитель. Идеолог. Работал два с половиной года. Очень много сделал.

С утра вставал и работал до четырех часов. Потом рисовал.

Там после Посохина и Мезенцева поджидало знакомство с другим лидером советской архитектуры профессором Московского архитектурного института Анатолием Полянским.

Много лет архитектор руководил «Курортпроектом». Этому архитектурному институту профсоюзы заказали крупную здравницу в Адлере. На южном берегу Крыма этот захолустный уголок уступал всем другим известным здравницам. Возле поселка горы отходили от моря, а между ними простиралась ничем не заполненная земля, прочерченная железной дорогой и шоссе. На ней разместился комплекс пансионатов на 8 тысяч мест, больше чем в Пицунде. Часть тех зданий была приземистая — в форме прямоугольных плашек. Часть высотная, прямоугольной формы. Архитекторы между собой прозвали их торчками. Сочетание торчков и плашек создавало образ масштабной советской здравницы, доказывающей всему миру один из постулатов Конституции: "Граждане СССР имеют право на отдых".

Как в Пицунде, и здесь все корпуса — одинаковые. Эту ситуацию усугублял унылый участок земли, в сущности, большой пустырь. Проектанты понимали, необходим художник, чтобы обогатить убогий пейзаж и преодолеть однообразие архитектуры, приблизить ее к людям, внести краски в одноцветную картину из стекла и бетона. Они отдали Зурабу в полное распоряжение пространство между разбросанными по принципу "свободной планировки" корпусами.

Чем заполнить пространство, чем облагородить, как объединить "свободную планировку" с комфортом отдыхающих? Церетели не хотел повторения Пицунды: ставить перед глазами декоративные стенки, покрытые мозаикой. В Адлере он не приглашал на помощь других мастеров. Ему представилась возможность сыграть одному на всех инструментах, исполнить все роли в большой архитектурной пьесе, им самим придуманной, исполненной и поставленной. Действующими лицами в ней выступила масса фантастических морских существ: киты, морские звезды, невиданная двухголовая рыба с глазами спереди и сзади, явно рожденная по законам детского воображения. Все эти добродушные туши заняли позиции по краям бассейна или в мелкой воде, где, не опасаясь за безопасность детей, можно было плескаться малышам.

Из бассейна они попадали в облицованный мозаикой лабиринт, заполненный образами сказок. Тогда Зурабу удалось реализовать давнюю мечту и сотворить первый в жизни детский городок. Лабиринт, фигуры зверей исполнены им из бетона, покрытого мозаикой. Так художник сделал еще один шаг вперед — от плоских стен к объему — цветной скульптуре.

Кульминацией той объемно-пространственной композиции стала гряда вершин невиданных форм, покрытая мозаикой. Это и есть помянутый выше автором «Коралл». При созерцании такой феерии возникают разные ассоциации. Академик Олег Швидковский в ней увидел "очертания сказочных городов, замков и величественных соборов, празднично украшенных арок и рек с фантастическими берегами, скалистых вершин и загадочных изваяний, пришедших к нам из неведомого прошлого. Возникает ощущение совместного творения человека и природы".

Да, это так. С детства, как мы знаем, Зурабу художники представлялись богами, способными творить все, что пожелают. Этой способностью и правом он воспользовался в Адлере. И создал невиданный прежде город, расцвеченный мозаикой и цветным стеклом, вставленным в стенки между гранями «Коралла».

Напомню, первую Государственную премию художник получил, по его словам, за «рыбок». Еще более престижной и весомой в денежном выражении Ленинской премии удостоился за «Коралл», детский городок в Адлере. Это случилось в день рождения Ленина в апреле 1976 года, в четном году, когда в СССР присуждалась "одна из высших форм поощрения за выдающиеся достижения в области науки, техники, литературы, искусства, архитектуры".

Примерно за месяц до дня рождения Ленина центральные газеты, начиная с «Правды», как по команде, начали описывать мозаики детского городка в Адлере. Туда потянулись родители с детьми, попадавшие под очарование фантастических изваяний. "Там чудеса" — гласил заголовок опуса Сергея Михалкова, автора Гимна СССР, члена Комитета по Ленинским и Государственным премиям в "Литературной газете". "Солнечные мозаики" — называл статью друг, художник Таир Салахов, заказанную органом ЦК КПСС. Таиру вторил другой друг кинорежиссер Александр Митта в статье "Мозаики радости". Никита Воронов, искусствовед, отозвался статьей "Краски радости". Последняя пятая статья называлась "Щедрый талант"…