Читать онлайн «Земной круг». Страница 4

Как объяснить их одноглазость, о которой впервые поведал миру Аристей Проконнесский? Кстати, надо сделать оговорку, что Геродот, в отличие от Аристея, одноглазыми объявил аримаспов, и с тех пор античные писатели дружно последовали за Геродотом; в их представлении скифские циклопы связаны только с аримаспами. Страбон однажды разъяснял, что великий Гомер своих одноглазых «киклопов» мог заимствовать из преданий Скифии.

Но раз Аристей Проконнесский сообщил про исседонов, что «каждый из них имеет один глаз на прекрасном челе», то у нас нет никаких оснований отнимать у них эту, пусть сказочную, но присущую им особенность.

Объяснить одноглазость исседонов или аримаспов можно только путем изучения совершенно достоверных примет времени.

На моем столе, когда я пишу эту главу «Земного круга», которую, кстати сказать, мне все время приходилось расширять и дополнять по мере своих разысканий, лежит целая стопа выписок из различных источников.

Настораживает известие о том, что в иньский период истории Китая, лет за 1400 до нашей эры, изображения человеческих глаз были положены в основу узоров, украшавших различные изделия. Среди изделий могли быть и головные уборы. Может, здесь начало начал сказок об одноглазых людях Азиатской Скифии? Были же рога у саков и тохаров!.. А знаменитые зеркала из бронзы? Рассматривая бронзовые зеркала в музеях, я не раз замечал, что они имеют отверстия для привешивания. Почему же не допустить мысли, что их прикрепляли к головной ленте?

Из мглы веков встает во весь рост Дуа-Цохор, древнейший монгольский циклоп со сверкающим глазом во лбу. Видел он на расстояние трех дней конного пути. Это, пожалуй, намек на отражательные способности глаза Дуа-Цохора, прародителя Темучина.

Любопытно, что от одноглазого чудища, вернее, от племянника его, пошел род сероглазых людей — борджиген. Родиной борджиген считается Онон, а вот где обитал их одноглазый пращур — никто не знает. Мы вправе предполагать, что сказка о его глазе связана с представлением о бронзовом зеркале или даже о зажигательном диске, собирающем солнечные лучи.

Надо думать, с какой тщательностью кочевые племена Азии хранили такие предметы. Вот уж действительно «глаз во лбу»!

В погребениях Восточного Казахстана нередко находили круглые пришивные бляхи с изображениями солнечных лучей.

В долине Абакана еще в прошлом столетии в древних могильниках тоже отыскивались золотые бляхи, лежавшие рядом с черепами погребенных.

«Один глаз на прелестном челе», как выражался Аристей Проконнесский, определенно имели так называемые ананьинцы, древние обитатели берегов Камы и Чусовой, имевшие связи со скифским миром. Они любили украшать свои секиры изображениями причудливых грифов, подобно исседонам изготовляли чаши из человеческих черепов. Если бы мог встать из гроба римский географ Помпоний Мела, то, взглянув на предметы, добытые из ананьинских могил, он поклялся бы, что именно здесь жили одноглазые аримаспы! Ананьинцы, носившие на лбах круглые бронзовые бляхи с изображением солнечных лучей, любили украшать себя раковинами, принесенными с берегов Средиземного моря. Так устанавливается связь камских исседонов пли аримаспов с современниками Аристея Проконнесского.

Но возвратимся в область Земной Двери, к илийским и джунгарским исседонам и аримаспам, угаданных нами в саках и усунях.

Сколько преданий было у причерноморских эллинов о грифах, сторожащих золото! И в наши дни кружатся над кручами снежные грифы-кумаи, которым не страшен никакой Аквилон.

«Кумай — огромная хищная птица, упоминаемая и китайскими писателями», — сказал величайший знаток жизни горных орлов, путешественник Н. А. Северцов.

Эта птица, по-видимому, и есть живой прообраз удивительных и грозных чудовищ, стерегущих золотые недра Азии. Грифы древних находятся в вечной борьбе с одноглазыми аримаспами, мешают циклопам, и добытчикам золота приходится вырывать драгоценный металл прямо из страшных когтей крылатых зверей. Так говорили греческие предания.

Когда-то усуни, уткнувшись светлыми бородами в огненные очаги, следили за плавкой золота. Потом выковывали мерцающие пластины и чеканили на них изображения человека-птицы, восседающего верхом на горном баране, крылатого всадника, небесного тигра. Так они разукрасили Каргалинскую диадему.

Об этой диадеме я говорил с семиреченским историком Г. С. Мартыновым. Он дал мне свою рукопись о верненских древностях. К ней были приложены прекрасно выполненные снимки различных находок, в том числе знаменитого Большого Семиреченского алтаря. Рогатые саки и исседоны изобразили шествие тридцати крылатых собак, вышагивающих одна за другой по краям четырехугольной чаши. Вы спросите, какое отношение имеют эти псы к кумаям, самым древним снежным грифам мира, образовавшим свой отдельный вид еще в ледниковое время?

Когда-то давно я записал для памяти преданье о том, что гриф-кумай выводит из яиц щенят. Легенда эта сохранилась, как я слышал, у кара-киргизов Тянь-Шаня. Вскоре выяснилось, что и у казахов существует поверье о большой птице «Ит-ала-каз», высиживающей щенят, из которых вырастают гончие псы. В беседе со мной казахский писатель Зеин Шашкин подтвердил, что в сказаньях его народа до сих пор жива крылатая собака Кумай…

«Берегись остроклювых, безгласных псов Зевса, грифов и одноглазой конной рати аримаспов…» — так сказал Эсхил в своем «Прикованном Прометее», созданном около 475 года до нашей эры.

Разумеется, ни в Сицилии, ни в Афинах, ни в родном Элевсине он не мог встречаться с людьми, знавшими страну аримаспов и крылатых собак. Но, участвуя в битвах при Марафоне и под стенами Платеи, Эсхил видел смуглых людей в остроконечных шапках, с луками или сверкающими секирами в руках. Они отважно сражались на стороне персов. Это были саки-тиграхауда, обитавшие в Азии: Тянь-Шане, Семиречье, близ западных отрогов Алтая, на низовьях Чу и у берегов Балхаша. Там была родина снежных грифов и крылатых псов.

Историки и археологи проследили родословную греческого грифона, происшедшего от собаки-птицы. Но в самой Азии крылатых собак сменили грифы.

Изображениями грифов наполнены курганы и могильники Сибири.

Однажды судьба столкнула меня с одним из самых знаменитых охотников за азиатскими могильными грифами.

Сначала я подумал, что человек этот — не от мира сего. Он даже сыну своему дал имя в честь скифского вождя!

Новый знакомый, конечно, не подозревал, что в моих заметках к «Земному кругу» давным-давно лежат записи о том, что он родился в Березове, в 1902 году, и перечень его научных работ.

Многие из них мне приходилось просматривать, и все — из-за одноглазых аримаспов и исседонов!

Часть его трудов и сейчас стоит на моих книжных полках, а некоторые я выписывал на дом из Исторической библиотеки.

Его статьи в «Сибирской советской энциклопедии» были для меня драгоценным пособием. Я связывал его имя с образом каменных баб с кубками в руках, которые красовались на страницах этого словаря, ставшего теперь библиографической редкостью.

Охотник за грифами оказался вполне земным, приветливым и спокойным человеком. В то время он завершил одну из своих экспедиций, и в часы досуга мы ходили с ним в горы Алатау, отыскивая семена и черенки растений, которые он намеревался переселить в свой сад, на Лесной, 20, в Петродворце.

Однажды в Алатау разразился нежданный снегопад. Деревья превратились в сияющие дворцы, цветы были погребены в сугробах. Когда вновь засветило солнце, пчелы стали отыскивать цветочные чаши. А над голубыми зубцами горных вершин закружились снежные грифы. Мне так хотелось, чтобы они попали в объектив фотоаппарата! Знаток золотых грифов делал снимки и в эти мгновения был похож на аримаспа. Его циклопий синеватый глаз искал вокруг неповторимые подробности.

Вскоре я узнал, что искатель золотых грифов выпустил замечательную книгу о своих открытиях[5]. Михаил Петрович Грязнов описывал сокровища Пазырыкских курганов.

Отыщите на карте Алтая лазоревое Телецкое озеро, может быть, знакомое вам по фильму кинохроники. С юга в сторону озерной чаши текут реки Чулышман и Башкаус. Между ними, как бы в треугольнике, находятся река Улаган и село того же названия. Всего в двух километрах от селения и стоит курган, сложенный из каменных обломков, — «Первый Пазырык», описанный М. П. Грязновым. (Впоследствии были изучены еще четыре кургана.) Одна за другой были раскрыты тайны Пазырыка. В погребальных срубах, наполненных вечной мерзлотой, лежали останки людей и тела гнедых и золотистых коней в богатой сбруе.

Древние обитатели Алтая украшали себя татуировкой. Вот как было разрисовано тело одного из них.