Читать онлайн «Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.». Страница 16

Наконец, все городские поселения связаны между собой общей деятельностью — торговлей благовониями. Вовсе не следует смотреть на города, рассыпанные по побережью песчаного моря пустыни Саб'атайн, как на замкнутые в самих себе и изолированные от прочих единицы. Напротив, правильный взгляд на них должен охватить собой весь регион как нечто целое, соединенное узами коммерческих интересов. Когда же именно весь южноаравийский регион стал чем-то целостным? В фокусе споров по этой проблеме — два других вопроса: когда был приручен верблюд, и когда его стали не только употреблять в пищу, но и использовать в качестве транспортного средства? Всякая «большая торговля» протекает в общем-то в сходных формах; большая торговля благовониями, которую южноаравийские царства принялись вести с Севером, также очень скоро выработала общие для всех ее участников стандарты поведения, общую коммерческую практику и, что достаточно важно, приемлемую для всех документацию — расписки, письменные заказы и прочие финансовые обязательства.

Если продвигаться на юг, то самой последней из всех обитаемых земель окажется Аравия. Это единственная страна, которая производит ладан, мирру, корицу, киннамом (или киннамон?), ладанон… От всей Аравии исходит неизъяснимо нежный, дивно пленяющий аромат{1}.

Так в V веке до нз. знаменитый Геродот Галикарнасский описывал страну, расположенную на самом краю его плоского мира. Вообще, существовала ли в действительности эта страна без четко очерченных границ? Свое описание ее великий географ мог составить лишь из разрозненных сведений, собранных им то здесь, то там на обширной территории между Нилом и Евфратом и расцвеченных к тому же самыми поэтическими легендами. Из этого плотного географического тумана видны или, вернее, воспринимаются органом обоняния лишь ароматы, да слышны лишь сопровождающие их мифы. Примером последних может служить следующий пассаж, повествующий о том, как арабы снимают урожай со своих благовонных растений:

Ладан они собирают, воскуривая сиракс, растительный клей, ввозимый греками из Финикии. Это необходимо, так как дающие ладан деревья охраняются летучими змеями. Змеи эти невелики, имеют разноцветную окраску и летают вокруг деревьев и промеж ветвей без устали. Ничто не в состоянии отогнать их, кроме дыма сиракса (…) Чтобы собрать корицу, арабы надевают на себя бычью шкуру, которая покрывает все тело, закрывает лицо и в которой проделаны отверстия лишь для рук да для глаз. В таком-то облачении они и отправляются на поиски коричного растения, которое произрастает в не очень глубоких озерах. Местность кишмя кишит этими крылатыми животными, сходными с нашими летучими мышами. Все это летающее, порхающее и вьющееся зверье оглашает озера ужасающими криками. Против него при сборе корицы нужно всегда быть настороже, оберегая, паче всего прочего, глаза.

Сбор киннамома еще более удивителен. Из каких краев он привозится сюда? Никто ничего толком не знает. Люди Востока полагают, что он произрастает в той стране, где воспитывался Дионис; впрочем, имя его — финикийское.

Кору киннамома, как утверждают некоторые, приносят большие хищные птицы на вершины неприступных скал, где и сооружают свои гнезда — из смеси этой коры с глиной. Чтобы до этой бесценной коры все-таки как-то добраться, арабы прибегают вот к какой уловке. Они разрубают туши быков, ослов и других животных на очень крупные куски, привозят эти куски мяса к месту гнездования и разбрасывают их у подножия скал, после чего прячутся поблизости. Птицы, завидев мясо, набрасываются на него и уносят его в свои гнезда. Так как куски слишком тяжелы, гнезда рушатся вниз. Арабы тогда выскакивают из засады и собирают эту киннамомовую кору. Потом киннамом развозится по разным странам{2}.

Теофраст (372–287 до Р.Х.), в отличие от своего знаменитого предшественника, уже хорошо знает основные аравийские племена и источник их богатства.

Ладан, мирра и киннамом произрастают на Аравийском полуострове в областях: Саба, Хадрамут (Хадрамаут), Китбаин (Катабан) и Мамали (Ма'ин). Дающие ладан и мирру деревья растут либо в горах, либо в частных владениях. Некоторые из них — дички, в то время как другие — уже окультуренные растения. Горы здесь высоки, покрыты лесами, а на своих вершинах иногда — и снегом. С их вершин берут свое начало реки, которые низвергаются бурными потоками по крутым склонам на равнину.

Сабейцы — господа гор, потому-то они и распределили их, горы, между собою ради удобства пользования. Сабейцы честны между собой и не испытывают нужды выставлять охрану в защиту своей собственности. Пользуясь безлюдьем, путешественники имели полную возможность набрать в этих лесах ладана и мирры столько, сколько было по силам их вьючным животным. Они затем перетаскивали бесценную поклажу на свои суда и поднимали паруса. Они рассказывали также, что мирра и ладан со всей страны свозятся в святилище Солнца (сабейцы почитают Солнце более других племен). Вот там эти запасы охраняются несколькими вооруженными людьми{3}.

Пожалуй, самое поэтичное описание этих экзотических растений дано (около 120–110 годов до н. э.) в одном из сочинений знаменитого грамматиста Агатархида.

Внутренние области тех земель покрыты густыми и высокими лесами. Растут там гордые деревья-гиганты — мирра и ладан. Есть между ними и киннамом, и пальма благоухающая. Благоухают, впрочем, не только они, но и множество других растений, даже тростник. Лес напоен таким ароматом, что словами невозможно передать даже и малую часть того блаженства, которое испытывает всякий, кто вдыхает его. С ним ни в какое сравнение не идет тот, что источается духами. Благовония, оторванные от своих природных носителей, запертые в склянку и состарившиеся в ней, никак не могут соперничать с тем естественным благоуханием, которым одаряют мир эти дивные растения на корню в пору своего цветения и зрелости{4}.

Ее название происходит из семитских языков, в которых «мурр» означает «горький». В греческом, коричневато-красноватая мирра отличается от стакте, ароматического масла, выделенного из нее. В Евангелиях Короли-маги (волхвы) приносят свои подарки в виде золота, ладана и мирры (От Матфея, 2, 1–11). В латинском родовой термин Cammiphora сопровождается различными эпитетами: myrrha, erythrea, simplicifolia и т. д., в соответствии с видом. Мирра, как и ладан, принадлежит семейству Burseraceae (бальзамов), для которого характерно наличие смолы под корой. Плиний различает очень большое число видов мирры, классифицируя их в зависимости от места произрастания — в Ма'ине, Катабане или в Хадрамауте. При этом он уточняет:

В общем, хорошая мирра имеет форму неравных по размеру шариков, которые образовались в результате выделения беловатого сока и которые легко плавятся; на разломе она являет покрытую зубчиками поверхность; на вкус она слегка горчит. Еще одно свойство: внутри она пестрая. Хуже, если она внутри черная. Еще хуже, если она черна и снаружи{5}.

По описаниям греческих географов, «мирровое» дерево невысо́ко — примерно 5 футов в высоту и имеет много ветвей. Своими листьями оно напоминает персиковое дерево, но у него они меньше и толще — как у руты{6}. Шкурка у него такая же нежная, как у ягоды. Говорят, мирровое дерево малоросло и походит на кустарник, но, в отличие от кустов, у него довольно солидный ствол, узловатый в корневище и толщиной с мужскую ногу{7}. Именно так оно и предстает ныне перед глазами путешественников где-нибудь у подножия дюн к северу от Ма'риба или в районе Марха: крепкое деревце, высотой от двух до трех метров, с узловатым и покрытым шипами стволом, с бугорчатой корой. В пору цветения дерево покрывается мелкими розовыми цветами.

В III веке до Р.Х. Эратостен, библиотекарь Птолемея III в Александрии, делает безобидное замечание, которое будет затем повторено Страбоном: «Каттабания (Катабан) производит ладан, а Хатрамотитис (Хадрамаут) — мирру; ветви обоих, равно как и других ароматических растений, становятся предметом менового торга с купцами»{8}. Такое сообщение хорошо соответствует географии растений. В основном мирра растет к северу от линии Шабва-Ма'риб, то есть в долинах Байхан и Марха, в Дасине и в Йафа': в районах, которые находились под господством катабанитов в III–II веках до н. э. Однако ботаники открыли ее и в 'Асире, и в Джауфе, и на высокогорье, и в Тихаме. Вместе с тем многие виды и подвиды ладанового дерева многочисленны в Хадрамауте, где они растут рядом с мирровым деревом.

Древние использовали мирру самыми различными способами. Во времена Моисея Господь предписал изготовление святого масла для помазания первосвященника: оно состояло из жидкой мирры (мор), благовонного киннамома, экстракта из ароматического тростника… и из оливкового масла{9}. Гораздо позднее греки применяли коричнево-красную мирру, которая растворяется в вине и в масле, при приготовлении аперитива, горького напитка, возбуждающего аппетит. Они использовали ее в форме обкуривания в парфюмерии и как составляющую в разного рода бальзамах в медицине. На Крите и в Пелопоннесе уроженцы Кипра слыли большими любителями и знатоками духов. Они, киприоты, не забывали напоминать прочим грекам, что Афродита (она же Киприда), богиня Любви, выйдя из пены морской на берег их родного острова, изумительно приятно пахла.