Читать онлайн «Рассказы об оружии». Страница 19

Накал борьбы в эти дни был исключительно велик. В бою за деревню Мариновка «тридцатьчетверку» лейтенанта П. Пугина пронзили два вражеских снаряда. Танк горел, механик-водитель был убит. И тогда раненый лейтенант сам взялся за рычаги и бросил свой пылающий танк на вражескую батарею…

Таран на танке неоднократно применялся нашими воинами на протяжении всей войны. Еще осенью 1941 года, во время оборонительных боев под Харьковом, фашисты убедились, что сила духа советских танкистов соответствует мощи их танков. «Тридцатьчетверка», ведомая старшиной А. Янжуло, давила вражеские пушки, таранила машины и танки. И даже подожженный вражескими снарядами, танк Янжуло не остановил свой страшный бег. «Вечером наши солдаты в панике бежали от горящего танка, — записал после этого боя в своем дневнике один фашистский офицер. — Русские танкисты, охваченные пламенем, со словами проклятья атаковали нас. Все убежали. Такого мы не встречали. Плохое предзнаменование, говорят старые солдаты». И они, старые солдаты, не ошибались.

В критических ситуациях, когда кончались снаряды, когда выходило из строя орудие, когда танк был смертельно ранен, советские танкисты, не задумываясь, шли на таран. На «тридцатьчетверках» таранили вражеские дзоты, автоколонны с боеприпасами и горючим, танки и самоходки. Во время разгрома ахтырской группировки противника в августе 1943 года танк лейтенанта А. Громова неожиданно нарвался на вражескую самоходку. Стрелять было невозможно. Громов, мгновенно оценив обстановку, бросил свой танк вперед и с ходу таранил противника. Раздался скрежет металла, посыпались искры, и искореженная вражеская машина была выведена из строя. А оглушенный, раненный, лейтенант, убедившись, что его машина отлично выдержала удар, снова устремился в бой…

Когда Эссер составлял свой доклад, его придирчивое око смогло усмотреть лишь три недостатка в конструкции Т-34. Во-первых, это был ограниченный обзор. Во-вторых, теснота башни: в ней могли разместиться всего лишь два человека — заряжающий и наводчик, которому одновременно приходилось исполнять и обязанности командира танка. И, наконец, в-третьих, плохое переключение коробки передач, приводившее к быстрому ее износу. Конечно, эти недостатки не были секретом и для советских конструкторов, которые уже в ходе войны продолжали работу по совершенствованию Т-34.

Первая модернизация была проведена в 1942 году и коснулась лишь башни, в которой установили 76-мм орудие с более длинным стволом и увеличили боеукладку — 100 снарядов вместо 77. В 1943 году была произведена более серьезная модернизация. Сложные в производстве башни прежних конструкций заменили простой шестигранной литой башней. Благодаря установке командирской башенки был серьезно улучшен обзор — он стал круговым. Переход на более совершенную конструкцию главного фрикциона и замена четырехступенчатой коробки передач пятиступенчатой облегчило переключение скоростей и уменьшило износ. Наконец, на Т-34 стали устанавливать литые катки и более надежные гусеницы.

Но фашисты тоже не дремали. Уже летом 1941 года им стало ясно, что для борьбы с советскими танками нужна новая, более мощная противотанковая артиллерия и новые танки с более мощными пушками. Осенью 1941 года инспекция подвижных войск выдала заказ промышленности на создание танков T-V — «пантера» и T-VI — «тигр», вооруженных соответственно 75- и 88-мм пушками и несущих броню толщиной 80—100 мм. При проектировании «пантеры» фашистские конструкторы многое скопировали с Т-34. И хотя в танковых сражениях на Курской дуге советский танк еще раз подтвердил свое превосходство, необходимость усилить его орудие стала очевидной.

В конце 1943 года коллектив Сормовского завода в короткий срок спроектировал новую литую башню с 85-мм орудием, снаряд которого пробивал 100-мм броню фашистских танков с дистанции 1000 м. А уже в начале 1944 года на вооружение гвардейских танковых частей начали поступать модернизированные машины Т-34-85. На долю этих красивых длинноствольных машин выпали самые блестящие операции третьего, завершающего периода Великой Отечественной войны — стремительные танковые прорывы и рейды, преодоление водных преград, штурм укрепленных районов и опасные для танков уличные бои. В течение 1944 года наша промышленность выпустила около 11 тыс. Т-34-85 —в 2,5 раза больше, чем было произведено фашистских «пантер». Всего же за годы войны на вооружение Советской Армии поступило более 40 тыс. танков Т-34 всех модификаций.

Этот самый массовый в истории танк составил основу прославленных советских танковых армий. Именно он позволил проявиться в полной мере полководческим талантам наших генералов-танкистов, в том числе дважды Героев Советского Союза П. Рыбалко, Д. Лелюшенко, А. Кравченко, С. Богданова, Д. Драгунского. Именно он увенчал себя бессмертной славой в наступательных сражениях на Курской дуге, на Правобережной Украине, в Прибалтике, в Восточной Пруссии, в Верхней Силезии. Именно он сыграл важную роль в Висло-Одерской и в Берлинской операциях, в спасении Кракова и Праги…

Расчет получил приказ изготовиться к огневому налету. Несмотря на жестокий мороз, которым вообще памятен январь 1942 года, артиллеристы сбросили шинели и остались в ватниках. Выстроившись в цепочку, они застыли, сжимая в руках патроны. Прозвучала короткая команда капитана Толкачева, и заряжающий забросил в камору первый патрон. Тут же грянул выстрел, и у заряжающего в руках уже новый патрон, и не успела еще выброшенная гильза коснуться земли, как в камору еще на накате полетел следующий патрон Двадцать пять выстрелов было сделано в течение одной минуты, и когда в тишине звякнула последняя выброшенная гильза, старший из расчета, повернув к капитану разгоряченное лицо, кратко доложил:

— Все.

— Смирно! — необычно громко скомандовал капитан и, подойдя к группе стоящих неподалеку офицеров, четко отрапортовал:

— Товарищ председатель Государственной комиссии! Испытания 76-мм дивизионной пушки закончены. Проводил опыт капитан Толкачев.

После коротких радостных поздравлений все направились к пушке. Как изменилась она за одну минуту огневого налета! Дульный тормоз и ствол стали черными от обгоревшей краски. Клин и клиновый паз — в потеках загустевшей и потемневшей смазки. Снег по обеим сторонам орудия потемнел и подтаял от пламени, вырывающегося из окон дульного тормоза. По краям образовалась плотная ледяная корка. За орудием снег тоже уплотнился и потемнел от выброшенных при стрельбе горячих гильз. Но ни одна деталь не отказала, пушка была готова стрелять снова и снова…

Принимая поздравления присутствующих, главный конструктор орудия Василий Гаврилович Грабин испытывал чувство глубокого удовлетворения: Красная Армия получила наконец дивизионную пушку, которая ясно представлялась ему еще восемь лет назад, когда его немногочисленный молодой конструкторский коллектив впервые взялся за эту задачу. В те годы, пожалуй, ни одно орудие не вызывало столько споров, столько разноречивых мнений и столько конструктивных решений, сколько вызвала именно дивизионная пушка. И этот разнобой мнений был порожден огромным и недостаточно хорошо осознанным боевым опытом первой мировой войны…

Каждое орудие, состоящее на вооружении армии, должно соответствовать тем целям, для поражения которых оно предназначено. И чем меньше требований к орудию, чем меньше разнообразие поражаемых им целей, тем, естественно, легче его сконструировать. Вот почему тяжелые, сложные артиллерийские системы нередко создавались и принимались на вооружение более быстро и менее болезненно, чем легкие и, казалось бы, простые орудия. Все дело здесь было в том, что к этим уникальным орудиям предъявлялись не столь многочисленные и разноречивые требования. Отчасти такая картина наблюдалась и в истории советской артиллерии. Такие классические мощные орудия, как 122-мм корпусная пушка и 203-мм гаубица большой мощности, были созданы за 2–3 года и приняты на вооружение Красной Армии в числе первых. А вот 76-мм дивизионная пушка создавалась мучительно на протяжении целых восьми лет и была принята на вооружение лишь в феврале 1942 года.

Основная задача дивизионной артиллерии — непосредственная поддержка пехоты на поле боя. Это значит, что дивизионные орудия должны поражать всякую цель, с которой в ходе сражения может столкнуться пехота. На протяжении многих десятилетий такими целями была живая сила противника и его артиллерия. Поэтому в результате долгой эволюции к началу XX столетия выработался отличный тип скорострельной полевой 3-дюймовой пушки, идеально приспособленной для поражения этих целей. Достаточно подвижная, чтобы следовать за пехотой по любой местности, достаточно могущественная, чтобы устранять те препятствия, которые могут встретиться на пути пехоты в маневренной войне, эта пушка в то же время имела достаточно легкий снаряд, чтобы не возникало трудностей со снабжением, и была достаточно скорострельна, чтобы в критических случаях выпускать несколько десятков снарядов в течение нескольких минут. Высокая эффективность французской 75-мм полевой пушки образца 1897 года и русской 3-дюймовой полевой пушки образца 1902 года породила тогда мнение, будто в дивизионной артиллерии этими орудиями положен предел совершенства. Русско-японская война поколебала это мнение: в состав дивизионной артиллерии должна быть включена и гаубица. Наконец, первая мировая война, создав новые цели — самолеты, танки, дзоты, бронеавтомобили, необычайно расширила круг предъявляемых к дивизионной пушке требований.