Читать онлайн «Ракеты и люди. Лунная гонка». Страница 51

Устинов был увлечен новым начинанием — мобильными ракетными комплексами Надирадзе. Афанасьев выступал противником создания подобных ракетных систем вне его министерства. На этой почве он испортил добрые отношения с Устиновым.

Все эти проблемы забивали мозги наших руководителей куда плотнее, чем лунно-марсианские перспективы.

Тем не менее Келдыш на этом совещании выступил в поддержку начатых у нас еще при Королеве проработок марсианской экспедиции. Он попросил Мишина коротко сообщить о состоянии проекта. Проект экспедиции на Марс предусматривал предварительную сборку межпланетного экспедиционного комплекса на околоземной орбите. Основными модулями комплекса были межпланетный орбитальный корабль, марсианский посадочный корабль, возвращаемый на Землю аппарат и энергетическая установка, основой которой был ядерный реактор. Энергетическая установка обеспечивала работу электрореактивных двигателей на межпланетной орбите по дороге к Марсу и возвращение экспедиции на околоземную орбиту. Длительность экспедиции составляла два-три года. Имелось в виду использование по дороге искусственной тяжести.

В то время медицина считала, что человек не способен сохранить здоровье и работоспособность в условиях невесомости более чем два-три месяца.

Работа над проектом марсианской экспедиции была захватывающе интересной. Но она отвлекала внимание основных идеологов от текущих, не терпящих отлагательства проблем. «Марсианский» доклад Мишина был выслушан без всякого энтузиазма. Наоборот, собравшиеся руководители дали понять, что мы напрасно теряем время. Только Келдыш высказался за продолжение работ, «но не в ущерб Л3».

— Мы у себя в ОПМ тоже рассматривали такие возможности. Должен сказать, — заявил Келдыш, — что если ракета-носитель Н1 надежно залетает и если доработать ее, сделав третью ступень водородной, то двухпусковой вариант может оказаться достаточным для пилотируемого полета к Марсу. Я не сторонник того, чтобы сейчас отвлекать силы на Н11. У нас уже есть УР-500 с такими же возможностями. Надо быстрее отрабатывать Н1.

Мишин заверил, что над марсианским проектом мы работаем, не отвлекая людей от Л3, а водородный блок для четвертой ступени не забросили, через год доведем его до стендовых испытаний.

Под самый конец разговоров Смирнов, взглянув в свои бумаги, спросил Мишина:

Вы обещали до октябрьской годовщины полет трех «Союзов». Могу ли я собрать комиссию, чтобы принять решение и доложить в ЦК?

Выручая Мишина, мы с Бушуевым заверили, что идет подготовка по программе, предусматривающей стыковку двух «Союзов», а третий их облетит и будет вести телевизионный репортаж. Нас поддержал Литвинов, говоривший, что задерживают пока только неполадки с «Иглой».

При упоминании «Иглы» Афанасьев посмотрел на меня и сказал:

— Эти пуски для нас — важнейшее дело. Черток пусть остается, решает все вопросы со своим другом Мнацаканяном и смотрит за стыковочным узлом. Нам теперь еще только не хватает опозорится с пилотируемыми «Союзами». Это пока все, что у нас в руках.

Это указание было одной из причин, по которой я не оказался на полигоне в день пуска № 5Л.

Ключарев при упоминании стыковочных узлов пришел на помощь и подал реплику:

— Стыковочные агрегаты в изготовлении — очень сложный механизм, но мы их освоили. Нам хорошо помогли станкостроители и Азовский оптико-механический завод.

На этом высокие гости, просовещавшиеся с нами почти четыре часа, разъехались, договорившись, что в конце июня по сигналу председателя Госкомиссии Афанасьева соберутся на полигоне для пуска Н1 №5Л.

Однако «марсианские» разговоры министр не пропустил мимо ушей. 30 июня он выпустил приказ, обязывавший Челомея разработать в течение года проект марсианского комплекса в составе ракеты-носителя УР-700М (или УР-900) и марсианского корабля МК-700М.

Узнав об этом и получив официальное освобождение от вылета на полигон для участия в пуске Н1 № 5Л, я выкроил время для обсуждения предложений по системе управления экспедицией на Марс.

Рукопись этой книги была в основном закончена без воспоминаний о Марсе. В августе 1997 года ко мне зашел Игорь Гансвиндт. В шестидесятые годы он был ведущим проектантом системы управления посадкой пилотируемого корабля на Марс и его приземлением после возвращения из экспедиции. Он передал мне эскиз корабля, который в свое время получил в составе исходных данных для проектирования системы управления посадкой, и рукописные тезисы моего доклада. Гансвиндт напомнил, что летом 1969 года я собрал большое техническое совещание со всеми заинтересованными смежниками и сделал воодушевляющий аудиторию доклад о составе и структуре системы управления марсианской экспедицией. Если бы не мой «неподражаемый» почерк, я бы усомнился в авторском праве на «марсианскую» рукопись. Признаюсь, четверть века спустя я читал этот документ с не меньшим интересом, чем семьдесят пять лет назад знаменитую «Аэлиту» Алексея Толстого.

Но на этом моя современная «марсианская» активность не закончилась. Через неделю после разговора с Гансвиндтом ко мне нагрянула бригада Би-би-си, прилетевшая из Лондона для съемок телевизионного фильма об истории исследований Марса. Я им рассказал об эпизодах, описанных в моей третьей книге «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны» в разделе «Карибский кризис и… Марс».

— Мы и не мечтали о такой удаче — найти живого участника первого ракетного пуска по Марсу в дни Карибского кризиса 1962 года! Мир стоял на грани обмена ракетно-ядерными ударами через Атлантику, а вы готовились к пуску на Марс!

Молодая англичанка, руководившая бригадой, забросала меня вопросами. Она хорошо ориентировалась в истории всех попыток человечества посылки автоматических межпланетных станций для исследования Марса и обещала симпатию английских телезрителей.

В декабре я получил от Би-би-си видеокассету, в которой обнаружил и свою «говорящую голову». Однако на первом месте и вне конкуренции в телефильме оказался академик Сагдеев — бывший директор ИКИ АН СССР, переселившийся в США после женитьбы на внучке президента Эйзенхауэра.

Авария Н1 № 3Л была тяжелым, но поучительным примером того, к чему приводит игнорирование новых методов отработки надежности сложных ракетно-космических комплексов.

Катастрофические происшествия, проявившиеся при первом пуске, должны были произойти раньше при комплексных огневых стендовых испытаниях штатной первой ступени. Теперь мы расплачивались за то, что Королев смирился с отсутствием в проекте требования о строительстве стенда для таких испытаний. Мы все, кроме покойного Воскресенского, покорно согласились с этим. При Королеве бунтарю Воскресенскому сочувствовали, но в открытую никто не решился к нему присоединиться.

История нашей авиации, первые годы атомной и ракетной техники богаты примерами успешного заимствования чужого опыта в интересах ликвидации собственного отставания.

После войны нашей наукой, техникой и промышленностью весьма удачно, быстро и оперативно были скопированы немецкие ракеты Фау-2, получившие название Р-1, и американская «летающая крепость В-29», получившая название Ту-4. Такое копирование (вплоть до точного воспроизведения) не только не возбранялось, но получало статус правительственных постановлений.

Методы отработки надежности, принятые американцами при создании «Сатурна-5», оказались нашей ракетной экономике не под силу. В ракетной технике метод «авось пронесет» не срабатывал. Однако радикальной перестройки мы пока не проводили.

Мишин втянулся в споры с Каманиным по персональному списку кандидатов в состав лунной экспедиции. Меня и Бушуева это раздражало. Такое занятие в то время было преждевременным. Бушуев по должности был обязан вместе с Мишиным отстаивать наши интересы. После того как список наконец был согласован на последнем заседании по этому поводу, Мишин заявил, что до конца 1970 года мы совершим экспедицию на Луну. Корпоративная солидарность и годами привитая дисциплина не позволяли проявлять самодеятельного бунтарства или непослушания.

Мишин принял решение осуществить пуск Н1 № 5Л с расчетом облета Луны.

Для этого случая соединенными усилиями вместе с НИИАПом из систем 7К-Л1, новых разработок для будущего ЛОКа, штатных блоков «Г», «Д» и грузового макета лунного корабля ЛК собрали гибридный комплекс, сохранив индекс Л3-С.

Приборы, установленные в спускаемом аппарате Л1, должны были управлять блоками «Г» и «Д» по программе облета, после того как нормально сработают все три ступени Н1. Полностью штатной в Л3-С была только вся аппаратура САС.

Со времен Королева наших баллистиков считали в коллективе наиболее критически мыслящими личностями. Но приказ есть приказ, и в надежде на благополучный облет Луны баллистики рассчитали время пуска 3 июня — 23 часа 18 минут. А вдруг такое чудо состоится?