Читать онлайн «Священные войны в буддизме и исламе: миф о Шамбале». Страница 2

Впервые идея войны между силами добра и зла, которая завершится апокалиптической битвой, возглавляемой мессией, появилась в зороастризме, основанном в VI веке до н.э., за несколько десятилетий до рождения Будды. Идея проникла в иудаизм где-то между II веком до н.э. и II веком н.э. Позже она появилась в новом христианстве и манихействе, а затем в исламе.

Вариации апокалипсиса также появлялись в индуизме, в «Вишну пуране» – тексте, датирующимся приблизительно IV веком н.э. В нём говорится, что в конце калиюги появится Вишну в своей последней инкарнации как Калки. Он родится в селении Шамбала сыном брахмана Вишну-яшаса и нанесёт поражение неиндийцам того времени, следующим пути разрушения, и заново пробудит умы людей. После этого, в соответствии с индийским представлением о цикличности времени, последует новый золотой век, а не последний суд и конец света, как это утверждается в неиндийских описаниях апокалипсиса. Сложно установить, является ли описание в «Вишну пуране» адаптированной к индийскому менталитету версией иноземных источников или же оно возникло независимо.

В соответствии с искусными методами обучения, которые применял Будда, используя термины и представления, известные его слушателям, «Калачакра Тантра» тоже упоминает имена и образы из «Вишну пураны». Названия не только включают Шамбалу, Калки, калиюгу и вариант имени Вишну-яшаса – Манджушри-яшас, но и называет термином млеччха неиндийцев, стремящихся к разрушению. Однако в версии Калачакры война имеет символический смысл.

В «Сокращенной тантре Калачакры» Манджушри-яшас объясняет, что сражение с неиндийскими народом из Мекки – не настоящее сражение, поскольку настоящая битва происходит внутри тела. Комментатор XV века Кхедруб Дже уточняет, что Манджушри-яшас не предлагает на самом деле вести военные действия и уничтожать последователей неиндийской религии. Первый Калки, описавший детали войны, использовал метафору для внутреннего сражения глубокого блаженного осознавания пустотности с неосознаванием и разрушительным поведением.

Манджушри-яшас, несомненно, приводит скрытый символизм. Рудрачакрин символизирует «ум-ваджру», а именно тончайший ум ясного света. Шамбала означает состояние великого блаженства, в котором пребывает ум-ваджра. Быть Калки – значит, что ум-ваджра имеет совершенный уровень глубокого осознавания, а именно одновременно возникающие пустотность и блаженство. Два генерала Рудрачакрина, Рудра и Хануман, символизируют два поддерживающих вида глубокого осознавания: пратьекабудд и шраваков. Двенадцать индуистских божеств, которые помогают победить в войне, означают прекращение двенадцати звеньев взаимозависимого возникновения и двенадцати дневных сдвигов кармического дыхания. И звенья, и сдвиги описывают механизм увековечивания сансары. Четыре дивизии армии Рудрачакрина символизируют чистейшие уровни четырех безмерных состояний ума: любви, сострадания, радости и равного отношения.

Неиндийские силы, которым нанесли поражение Рудрачакрин и дивизии его армии, символизируют состояния ума отрицательных кармических сил. Мухаммад – путь разрушительного поведения. Лошадь, на которой ехал Махди, символизирует неосознавание поведенческой причинно-следственной связи и пустотности. Четыре армейские дивизии Махди означают ненависть, злость, недовольство и предубеждение – точные противоположности вооружённым силам Шамбалы. Победа Рудрачакрина символизирует достижение пути освобождения и просветления.

Несмотря на то, что в текстах отрицается призыв к реальной священной войне, в них подразумевается, что ислам – жестокая религия, для которой характерны ненависть, злоба и разрушительное поведение, это можно легко использовать как довод в поддержку того, что буддизм настроен против мусульманства. Хотя некоторые буддисты прошлого могли придерживаться сектантских взглядов, в свете одного из махаянских буддийских дидактических методов можно сделать и другой вывод.

Так, в махаянских текстах при описании буддизма хинаяны говорится, что ему свойственны такие воззрения, как, например, стремление эгоистично трудиться только ради собственного освобождения, не принимая во внимание помощь другим. В конце концов, практикующие хинаяну заявляют, что их цель – собственное освобождение, а не просветление на благо каждого. Хотя такое описание хинаяны ведет к предрассудкам, просвещённое объективное исследование школ хинаяны, таких как тхеравада, обнаруживает важную роль медитации на любви и сострадании. Можно прийти к заключению, что махаяне просто не были известны действительные учения хинаяны. Или можно узнать, что махаяна применяет здесь метод буддийской логики, когда та или иная точка зрения доводится до абсурдного заключения, с целью помочь людям избегать крайних взглядов. Цель этого метода прасангики – предупредить практикующих избегать крайности эгоизма.

Подобный анализ применим и к описанию в махаяне шести школ средневековых философий индуизма и джайнизма, а так же к тому, как каждая из тибетских буддийских традиций представляет другую и исконную тибетскую традицию бон. Ни одно из этих описаний не дает точной картины. Каждое преувеличивает и искажает определённые особенности других школ и традиций, чтобы проиллюстрировать различные точки зрения. То же справедливо в отношении утверждения Калачакры о жестокости ислама и его потенциальной угрозе. Хотя буддийские учителя могут заявлять, что метод прасангики, когда ислам используют для иллюстрации духовной опасности, – это искусное средство, можно также возразить, что он лишен такта, особенно в наши дни.

Тем не менее, использование ислама с целью изобразить разрушительные угрожающие силы понятно, если рассмотреть это в контексте событий раннего периода Аббасидов в районе Кабула в восточном Афганистане.

[Для справки, см.: Исторический очерк о буддизме и исламе в Афганистане. См. также: Историческое взаимодействие буддийской и исламской культур до возникновения Монгольской империи, часть III, глава 10.]

В начале этого периода Аббасиды правили Бактрией (северный Афганистан), где они позволили местным буддистам, индуистам и зороастрийцам придерживаться своих религий в обмен на уплату подушного налога. Однако многие добровольно приняли ислам; особенно это было распространено среди землевладельцев и в высших образованных городских слоях населения. Высокая культура ислама была более приемлема, чем их собственная, к тому же они могли не платить больших налогов. Тюркские шахи, заключившие союз с тибетцами, правили Кабулом, где процветали и буддизм, и индуизм. Буддийские правители и духовные лидеры, несомненно, могли волноваться, что подобная смена религии ради выгоды может произойти и здесь.

Тюркские шахи правили регионом до 870 года н.э., потеряв власть только между 815 и 819 годами. За эти четыре года халиф Аббасидов аль-Мамун вторгся в Кабул и заставил правившего шаха подчиниться ему и принять ислам. Демонстрируя покорность, Кабул Шах подарил халифу золотую статую будды из монастыря Субахар. В знак торжества ислама, халиф аль-Мамун отправил огромную статую, вместе с её серебряным троном и драгоценной короной, в Мекку и на два года выставил её на обозрение в Каабе. Таким образом халиф показывал своё полномочие править всем исламским миром, после того как одержал победу над своим братом в гражданской войне. Тем не менее, он не заставлял всех буддистов Кабула принимать ислам; кроме того, он не разрушал монастырей. Он даже не разбил как идола статую будды, подаренную ему Кабул Шахом, а отослал её в Мекку в качестве трофея. После того как армия Аббасидов покинула Кабул, чтобы противостоять борьбе других регионов за автономию, буддийские монастыри быстро восстановились.

Следующий период, когда регион Кабула оказался во власти ислама, также был недолгим: между 870 и 879 годами н.э. регион был захвачен Саффаридами, которые правили независимым военным государством и запомнились своей жестокостью и разрушением местных культур. Захватчики отослали много буддийских «идолов» халифу Аббасидов в качестве военных трофеев. Когда приемники тюркских Шахов, индуистские Шахи, вернули себе власть над регионом, буддизм и монастыри снова восстановили прежнее великолепие.

Тюркские Газневиды отвоевали восточный Афганистан у индуистских Шахов в 976 году н.э., но не разрушили буддийских монастырей. Будучи вассалами Аббасидов, Газневиды также строго следовали суннитскому исламу. Хотя они терпимо относились к буддизму и индуизму в восточном Афганистане, их второй правитель, Махмуд Газневи, начал кампанию против соперников Аббасидов – исмаилитского государства Мултана. Махмуд захватил Мултан в 1008 году н.э., изгоняя по пути индуистских Шахов из Гандхары и Уддияны. Индуистские Шахи заключили союз с Мултаном. Какую бы территорию Махмуд ни захватывал, он разграблял индуистские храмы и буддийские монастыри и укреплял свою власть.