Читать онлайн «Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан». Страница 44

Он же добавляет, что, по-видимому, сельджукские султаны, для того, чтобы освобождаться от своих "беспокойных братьев", и воспрепятствовать тому, чтобы они нанесли ущерб прекрасной иранской стране, предпочли выставить отряды вольных гузов у границ султаната в Малой Азии. Данный факт поясняет, почему собственно Персия избежала тюркизации, в то время, как Анатолия стала новым Туркестаном.

А главари отрядов бились между собой за добычу. После покорения значительной части Малой Азии, Сулейман ибн-Кутулмиш достиг Сирии (1086). Там он столкнулся с младшим братом Меликшаха – Тутушем, который с 1079 г. отхватил себе ленное владение в Дамаске. У стен города Алеппо, между ними произошло крупное сражение за овладение этим городом. Сулейман был убит, а Тутуш присоединил Алеппо к Дамаску. Он стал создавать отдельное сельджукское государство, когда его брат, султан Меликшах, в том же году появился в Сирии, вынудил Тутуша уйти в Дамаск и приступил к общему распределению ленных владений между своими военачальниками. [337]

Таким образом, Меликшах провел свою жизнь, как и его предшественники, пытаясь упорядочить тюркское завоевание запада. Это завоевание было похоже на набеги небольших огузских отрядов, появлявшихся на окайлидской или фатимидской территории со стороны Сирии, вглубь греческих земель в Малой Азии, в связи со своим кочевым образом жизни, использовавшим в свою пользу разногласия либо византийского мира, либо мира арабов. Видимость единства поддерживалась в Персии лишь благодаря арабоперсидской администрации визиря Низама эль Мулька на востоке и в Сирии, а также благодаря военному искусству Меликшаха. В Малой Азии, где ни тот, ни другой особо не вмешивались, царил огузский произвол.

После того, как в 1082 г. Меликшах скончался, повсюду воцарилась анархия. Старший сын Меликшаха – Баркиарук (1093-1104) стал бороться против мятежей своих соплеменников. Его дядя – Тутуш, который в этот промежуток времени, кроме Дамаска, вновь занял Алеппо, стал оспаривать Персию, но проиграл сражение и был убит у Рэи (26 февраля 1095 г.). Оставшийся период правления Баркиарука прошел в борьбе против своих собственных братьев, с которыми он в конце концов поделил Персию. С этого времени сельджукские владения были окончательно разделены на три части: султанат Персии достался Баркаруку и его братьям; княжества Алеппо и Дамаск – сыновьям Тутуша; султанат Малой Азии-Кызыл Арслану, сыну Сулеймана.

Судьбы всех трех групп владений были очень разными. Сельджукские княжества Сирии (Алеппо и Дамаск) не задержались долго на пути арабизации; к тому же две сельджукские династии, восходящие к Тутушу, были быстро устранены собственными мамелюками, также тюркского происхождения, история которых не вписывается в это описание. [338]

И напротив, сельджукский султанат Малой Азии просуществовал полных два века и был творением, которое, странным образом, долго просуществовало, так как из него возникла историческая Турция. В Персии, несмотря на создание тюркских очагов (в Хорасане, Азербайджане, в направлении Хамадана), основную часть населения, как мы увидим, составляли иранцы. В Сирии их было не так много, чтобы они могли, за исключением Антиохии и Александретты, соперничать с арабами.

В Малой Азии, напротив, мы обнаруживаем не только политическое завоевание страны, но и активное заселение территории представителями тюркской расы. Тюркский пастух пришел на смену византийскому пахарю. Дело в том, что анатолийское плато, благодаря своему расположению, климату, растительности, является продолжением степной зоны Верхней Азии. Страбон уже упоминал о Ликаонии, нынешней Конии, как о пространстве степи. [339]

Между этой местностью и кочевниками, пришедшими из киргизских степей, существовала заранее установленная гармония. Они там остались, так как оказались у себя. Нужно ли идти дальше и обвинять их, как это было принято, неосознанно оказывать содействие представителям различных культур, вернуться к эпохе пастбищ? Завоевание этих старинных провинций Каппадосии и Фригии гузами, пришедшими из пустынных просторов Приаралья, привела бы не только к тюркизации страны, но даже к ее "степиза-ции". И тогда, когда вместе с Османами, тюркское завоевание дошло до Фракии, степь проникла туда: не встречаем ли мы некоторые характерные черты с их нетронутыми землями и караванами верблюдов у ворот Андринополя? Фактически, свидетельство Страбона, которое мы сейчас цитируем, доказывает, что бассейн оз. Татты представлял уже полупустынную степь эпохи селевкидов, атталей и римлян. Что касается опустошенности Фракии, она вызвана тем, что эта территория служила вечным полем битв.

Чтобы иметь более полную картину, добавим, что подобная тюркизация Анатолии, было меньше всего делом самой сельджукской династии, а в огромной степени, местных эмиров и тюркских кланов, которые почти не подчинялись ей. С точки зрения культуры, например, сельджуки Анатолии, так же как и их персидские сородичи, имели явное желание стать иранизированными. В тот период в Западной Азии не было литературного тюркского языка, сельджукский двор Конии принял персидский язык, как официальный (каковым он оставался до 1285 г.). Сельджукская Турция XII-ХШ вв. показывает нам, таким образом, поверхностную персидскую культуру, наложенную на тюркский фон. При Кай-Хосроу и Кай-Кобаде говорили и, в особенности, писали на персидском, также как использовали латинский язык в Польше и Венгрии. Но, это, слегка искусственное наложение, не должно создавать у нас иллюзий или скрывать глубокую тюркизацию гузскими отрядами Каппадонии, Фригии и Галатии.

Что касается Ирана, то, как мы на это уже указывали, ситуация отличалась, так как иранская цивилизация и население были достаточно развитыми, чтобы страна могла существенным образом подвергнуться тюркизации. Напротив, именно тюркские завоеватели входили в орбиту иранизации. Почти сразу же это касалось династий и их соплеменников, которые были иранизированы в течении нескольких поколений. С политической точки зрения, Иран отныне находился в состоянии раздробленности, и степняки хлынули в этот край. Победа сельджуков в 1040-1055 гг. открыла кочевникам путь в эту страну. Напрасно предводители сельджуков стали разом панисламскими султанами, арабскими медиками, и персидскими шахами. Они стремились преградить этот путь, закрыть ворота, не пропустить тюрко-монгольские племена Верхней Азии, которые, следуя имеющимся прецедентам, желали, в свою очередь, повторить ту же самую авантюру. Сельджуки, ставшие персами, не смогли защитить Персию от тюрков, еще остававшихся тюрками. Несмотря на их добрые намерения, несмотря на "рейнский барьер" у берегов Амударьи, они оставались предвестниками всех хорезмийских, чигизханидских и тимуридских вторжений.

Если сельджукским султанам не удалось осуществить их конструктивные намерения, если они не смогли создать выгодную для себя основательную структуру персидского, сасанидского государства или "нео-сасанизм", который лежал в основе создания абассидской империи IX в., то причина всего этого заключалась в закоренелой семейной анархии, наследия тюркского прошлого, которое им было всегда присуще. Несмотря на личные достижения Тогрулбека или Меликшаха, они оказались неспособными усвоить, за достаточно длительный период, арабо-персидского понимания государства. Точно также, несмотря на гениальность Карла Великого (Шарлеманя), каролингская династия, в конце концов, оказалась неспособной дорости до понятия римского государства. [340]

Брат и преемник Баркиарука, султан Мохаммед (1105-1118), столкнулся с тайным мятежом арабского халифата. Отношения между сельджукским двором Исфагана и аббасидами Багдада были достаточно близкими на официальном уровне, но неожиданно стали ухудшаться, так как халифы упорно стремились освободиться от политической опеки султанов, то, к чему они придут во второй половине XII в., по крайней мере, что касается их временного владения арабской частью Ирака. Настоящий разрыв тюркского султаната с арабским халифатом, которых Тогрулбек пытался объединить. Упадок наступил при последующих сельджукских султанах: Махмуде ибн Мохаммеде (1118-1131), Масуде (1133-1152), которые правили между гражданскими войнами. [341] Эти султаны, которые обычно располагались в Хамадане, владели только аджемской частью Ирака. Другие провинции: Азербайджан, Мосул, Фарс и т.д. оказались во власти тюркской военной и наследственной феодальной знати, представители которой известны под титулом атабеков. Из этих атабеков только азербайджанским удалось выполнять роль дворцовых правителей при последних сельджуках. Это: атабек Азербайджана Ильдегиз (умер в 1172 г.), который служил при султане Арсланшахе (1161-1175), затем атабек Пехлеван (умер в 1186 году), который был сыном Ильдегиза и служил султану Тогрулу III (1175-1194). Когда Тогрул III попытался освободиться от него, то атабек Кизил Арслан, брат и преемник Пехлевана, заключил его под стражу (1190). И только после смерти Кизил Арслана (1191), Тогрул III, государь, в котором еще оставалась энергия великих сельджуков XI в., вернул, наконец, право своего владения аджемской частью Ирака. Но это запоздалое и территориально ограниченное сельджукское возрождение продлилось совсем недолго. В 1194 г. Тогрул III, как мы это увидим, потерял власть под натиском хорез-мийских тюрков, которым и было предназначено, в конце концов, стать преемниками сельджуков в империи Среднего Востока. [342]