Читать онлайн «Женщина и церковь. Постановка проблемы». Страница 13

У Бога, как у трансцендентного высшего Существа, рода и пола в языческом понятии нет. В природе все живое и сотворенное Богом имеет свою противоположность, разделяется на мужское и женское или сочетает эти черты. Сотворенность Первочеловека по образу и подобию Бога предполагает его изначальную андрогинность. То есть Адам-первочеловек был андрогином, затем происходит разделение на мужчину и женщину. Изначальный Адам – это и есть человек, созданный по образу и подобию Бога, а потом этот человек, если можно так сказать, был разделен на мужскую и женскую «ипостась» – из него была выделена женщина. Мужчина стал, собственно, Адам, а женщина – Ева. На иврите – иш вэ-иша, дословно человек и человечица.

По учению св. Григория Нисского, Адам – не собственное имя, а наименование «всечеловека», который содержал в себе, в потенции, всех людей. Близко к этому мнение Тертуллиана («О душе», XX) и бл. Августина («О граде Божием»). Примечательно, что после создания Адама люди получают образ и подобие Божие уже через него (Быт 5:3). Под «образом» (kat’eikona) святые Отцы разумеют заложенные в человеке духовные потенции, благодаря которым человек есть поистине живой образ Бога и коренным образом отличается от животного.

К сожалению, по причине сексистских установок нередка ассоциация Бога только с мужским полом – установка по умолчанию, выдающая более древние, чем христианство, антропоморфные представления о Боге, которая порождает ложные выводы, к примеру, о сотворенности только мужчины по образу Бога, важности биологического пола Спасителя, мужского начала Бога, так как ее ипостаси имеют мужской род в русском языке.

Прежде всего, хотелось бы сразу определиться, что данный раздел не предполагает подробного разбора теории матриархата, представленной у Бахофена и других авторов, равно как и не предполагает обоснования необходимости замены религиозного патриархата на религиозный матриархат, а содержит лишь некоторые частные мысли, которые, возможно, для кого-то будут не лишены смысла.

Все мы слышали: некогда был матриархат. Сначала население перешло от охоты и собирательства к земледельческому и скотоводческому образу жизни, также появилось гончарное ремесло. Согласно первобытному разделению труда, мужчины уходили на охоту, а женщины собирали коренья и фрукты. Соответственно, открытие земледелия принадлежит женщине, а приручение животных, вероятно, было делом мужчин. Женщина и земля имели уникальную способность, которой не было у мужчин – они умели рождать, производить. Мужчина смог претендовать на подобную роль несколько позже, когда появилась другая стадия в развитии, когда возник новый тип социальной организации – то самое производство «прибавочного продукта», увеличение производства благодаря техническим открытиям, тогда додумались, что человек вообще не зависит от природы, что его, к тому же, можно обратить в раба, а также стало производиться оружие (появилось одновременно и чем сражаться и за что сражаться), люди уже не зависели от земли (месторождения бронзы и железа есть не везде), возникли и классы, ибо прибавочный продукт сосредоточился в руках у тех, у кого оружие, т. е у привилегированных. Войны велись за вполне конкретные цели – рабы, ресурсы, земли. С этим связан контроль за рождаемостью. И не только воинов, но и всех, кто будет работать на кого-то другого. И еще один момент – плодородие почвы перестало быть главным источником вдохновения; это место теперь занял разум, абстрактное мышление, искусственная, неприродная цивилизация. Таким образом, мужчина смог претендовать на роль творца. Оказалось, что хоть он не рожает, но тоже может создавать. Патриархат является неотъемлемой частью культуры. Под патриархатом следует понимать не только такую форму социального устройства, когда мужчина занимает привилегированное по сравнению с женщиной положение, но он (патриархат) также является интегрированной частью самого типа нашей цивилизации, который сложился после революции в области земледелия и господствует до сих пор, вместе со всеми своими атрибутами – главенством мужчины, независимостью от природы, культом силы и иерархичностью.

Я думаю, что матриархат до конца не исчез, потому что роль матери все же остается важнейшей в семье и уважаемой в обществе, отчего возникают и проблемы: дочь учится быть на вторых ролях от матери, которая ее подавляет, и испытывает по отношению к ней комплекс вины, а потом становится на вторых ролях и в зависимости от мужчины и тоже испытывает комплекс неполноценности. Часто корни людских проблем кроются в отношениях с матерью. Отношения с людьми – это во многом отношения с матерью. Дочери труднее сепаратироваться, чем сыну, труднее осознать себя как отдельную личность.

У Эриха Фромма в «Анатомии человеческой деструктивности» (содержащей и раздел, посвященный матриархату) упоминается такая характеристика нашей цивилизации, как «садистская» и «некрофильская» [28]. Когда люди уже не зависели от земли, пиетет их перед могуществом матери-земли поутих. Зато возросло уважение к разрушению и агрессии: если раньше сила виделась в способности рождать, то отныне она стала видеться в способности разрушать.

В религии появился перекос в «некрофилию» (почтение к мертвым, а по сути, можно его трактовать и как почтение к разрушению вообще). Если взять христианство, то ярко видно почтение к нетленным мощам и интерес к мертвому телу, они служат предметом особого почитания. Даже смерть Христа мы вспоминаем чаще, чем его жизнь. Весь акцент почитания смещен в его Смерть. А что такое по сути аскетизм, как не умерщвление себя, которое преподносится как величайшая добродетель.

***

Если предположить, что может быть некая иная, новая религия, не основанная на патриархате и свободная от сексизма, то какая она может быть?

1. Политеистичной или терпимой к политеизму, множественности, то есть к другим верам, другим богам. Переход к монотеизму был связан с захватом власти, власть выстраивалась иерархично. Отсюда зарождается образ жестокого, карающего, единственного Бога.

2. Более ориентированной на единение человека с природой, чем на построение неприродных отношений в социуме (разделяй и властвуй – принцип авраамических религий).

3. Отрицающей иерархию – нет посредника между Богом и людьми.

4. Говорящей решительное «нет» насилию.

5. Сочетающей элементы различных вер и культур.

6. Не признающей строгого деления на ортодоксию (догму) и ересь.

Постхристианская теология, о которой упоминалось выше, представлена спиритуалистическим экофеминизмом. Что можно предъявить этой форме духовности, призванной очистить мир от сексистких религиозных пережитков и противопоставляющей себя иудео-христианской «мужской» религиозной концепции?

На мой взгляд, этому направлению культурного феминизма можно предъявить следующую критику: во-первых, ассоциация женщин с природой подтверждает разделение людей по половому признаку (мужчина – разумное начало, женщина – природное начало), подрывает результаты борьбы, которую женщины вели против отождествления себя с природой, служившего оправданием их подчинения. Во-вторых, перемена отождествления с негативного на позитивное является упрощенным подходом, имеющим в основе все то же разделение на природное и разумное, с присвоением последнему негативного знака.

В-третьих, в этой концепции имеются предпосылки для «сексизма наоборот» и идеализации женщин. И, наконец, на мой взгляд, самым важным недостатком этой системы является то, что она является философской разработкой, результатом интеллектуального труда, хотя в основе религии всегда стоит Личность и ее духовный (а не интеллектуальный) опыт. Религия эклектична, сплав любви и ненависти, если можно так выразиться; опыт многих людей, с одной стороны, и догмы – с другой, которые никогда не бывают ни идеальны, ни полностью понятны, но все это вращается вокруг Личности и духовного опыта этой Личности. Поиск специфической женской духовности экофеминизма ведет в область мифов и древних богинь, само понятие духовности становится размытым, абстрактным. Скорее всего, женская духовность имеет свои черты (как известно, женщины проявили себя как преданные ученицы Христа), обусловленные эмоциональностью, интуитивностью и т. д. (как видно на примере Терезы Авильской и других женщин-мистиков), однако проблема заключается не в том, что сама иудейско-христианская философия не дает женщине проявить свою духовность. Вовсе нет, в основе духовности не социальное равенство и равный допуск к служению, а следование за сверхдуховной Личностью! Проблема в доктринах, транслирующих средневековые пережитки, но невозможно сделать отказ от старых предрассудков краеугольным камнем новой религии. Новая религия возможна лишь с появлением нового пророка – в данном случае, пророчицы! Нет пророчицы спиритуалистического феминизма – нет и религии спиритуалистического феминизма.