Читать онлайн «Самураи». Страница 76

Мы знаем, что такие веера стали особенно популярными при дворе, где они использовались как личные знаки отличия, сообщая о ранге и занимаемом положении, а также как символы церемониалов, наподобие царского жезла или жезла гофмейстера на Западе. На основании сохранившихся записей мы можем сделать вывод, что они были весьма утонченными по своей структуре, материалам и украшениям, поскольку «после того, как в конце XII века Минамото Ёритомо основал свое военное правительство в Камакура и солдаты начали исполнять функции кугё, в моде полностью изменились ориентиры. Элегантный хи-оги придворных аристократов был военизирован для самураев за счет замены деревянных спиц оя на железные и укрепления ребер посредством лакировки» (Casal, 83).

Воинское сословие Древней Японии уже знало и использовало боевой веер, по всей видимости, жесткий, округлой формы, который стал известен как гумбай. «Мы до сих пор не знаем точно, — пишет Касал, — когда на смену хлысту военачальника, сайхай, пришел жесткий, прочный боевой веер, гумбай. С достаточной степенью достоверности можно предположить, что он был принят военными в течение Камакурского периода правления Минамото-Ходзё, между 1192 и 1333 годами. Известно, что Уэсуги Кэнсин имел при себе такой веер во время битвы при Каванакадзима в 1563 году, и пик популярности гумбай, по-видимому, приходится на середину шестнадцатого столетия» (Casal, 72). Тот же автор рассказывает нам, что гумбай, так же как и древний сайхай, «очевидно, поначалу представлял собой магическое воплощение власти и могущества, защиты и права, которые являлись исключительными атрибутами вождей кланов. Жесткая конструкция позволяет предположить, что он мог использоваться еще и как щит против внезапной атаки. Это предположение кажется особенно оправданным в тех случаях, когда веер был сделан из листового железа или стали» (Casal, 70–71). Поначалу гумбай имели при себе все командиры отрядов, но со временем они превратились в особую прерогативу главнокомандующих. Это произошло только в течение «строго зарегулированного» периода Токугава, когда использовавшиеся боевые веера были «весьма утонченными, а украшающие их разноцветные шнуры и кисти стали означать ранг или клановую принадлежность владельца» (Casal, 72). Такие веера поначалу украшали различные символы китайской космологии: солнце и луна, символизирующие активную и пассивную стороны существования (инь и ян) в доктрине перемен, известной как ом-мёдо; созвездие Большой Медведицы как центр Вселенной; драконы, разрушительные ураганы и т. д. Позднее доминирующим мотивом стала эмблема клана или семьи. На многих иллюстрированных свитках изображены батальные сцены, где «здесь и там в гуще сражения… над головами воинов видна поднятая к небу рука, сжимающая маленький веер из черной бумаги с круглым красным пятном в центре или железный веер, типа утива, которым генерал отдает своим лейтенантам приказания, способные повлиять на исход сражения» (Salvey, 33).

Веер также мог использоваться для того, чтобы вызвать противника на поединок.

«На картинах, иллюстрирующих битву при Ити-но-тани (XII век) Кумагай Наодзамэ, один из командиров отрядов Минамото, часто изображается с открытым веером в руке, которым он призывает молодого Тайра Ацумори (уже плывшему с конем через морские вапны по направлению к судну) вернуться и встретиться с ним в смертельном поединке. Ответив на этот вызов, Ацумори повернул к берегу и встретил свою смерть от рук врага» (Salvey, 33).

Гумбай можно увидеть и сегодня в руках рефери (гёдзи), которые судят поединки борцов сумо. Нам также известно, что победитель первого турнира по сумо, состоявшегося в Нара, Киёбаяси, был награжден боевым веером и впоследствии был назначен императорским указом первым главным судьей. Мы не знаем точно, были ли эти боевые веера переняты впоследствии военными лидерами или же их позаимствовали у уже существующей военной атрибутики и стали вручать чемпионам по борьбе в качестве награды за их боевые качества. Мы склоняемся в пользу второго варианта. В Японии «вручить веер» было то же самое, что у нас «получить пальму первенства» — и то и другое символические жесты, уходящие корнями в глубокую древность.

Возможно, менее представительным, чем гумбай, но зато значительно более смертоносным был складной веер, эволюционировавший со временем в боевой веер (гунсэн), который носили буси в доспехах, и железный веер (тэцу-сэн или тэссэн), носившийся с повседневным одеянием. Эти веера обычно имели восемь или десять спиц и «являлись удобным подручным оружием обороны и атаки» (Casal, 81). На самом деле, под покровительством многих кланов по всей стране открывались многочисленные школы, где различные боевые приемы с использованием гутсэн или тэссэн изобретались, проверялись и непрерывно совершенствовались (по большей части следуя той тренировочной программе, которая была придумана для обучения фехтованию на мечах).

Как и можно было ожидать, существует множество легенд о зарождении тэссэндзюцу, боевом искусстве, основанном на использовании железного веера. Так, например, согласно одному из преданий, популярный герой японского эпоса Ёсицунэ победил огромного монаха Бэнкэя (который затем стал его верным вассалом), парируя удары его копья железным веером. С секретами этого боевого метода Ёсицунэ познакомило лесное божество (тэту), которое также обучило его в юности искусству владения мечом.

Мастерским обращением с железным веером славились также мастера меча, которые были наставниками у Токугава, а также специалисты по тэссэндзюцу из Ягю Рю. В литературе, посвященной боевым искусствам, «описывается несколько случаев побед, одержанных при помощи «боевого веера» над обнаженным мечом, и приводится множество примеров, когда людей убивали одним ударом этого оружия» (Brinkley 1, 139). На самом деле, искусство тэссэндзюцу стало таким утонченным (особенно среди буси высших рангов), что «фехтовальщики, убежденные в своем превосходстве, часто не утруждали себя использованием боевого меча и защищались с помощью такого веера» (Casal, 82). Используя тэссэндзюцу, Ганрю, легендарный фехтовальщик конца шестнадцатого века, вышел без единой царапины из стычки с несколькими противниками, которых он победил с помощью железного веера.

Умение использовать его в бою, по всей видимости, приобрело популярность и у представителей других общественных классов феодальной Японии, поскольку мы читаем про то, что в восемнадцатом веке знаменитые отокодатэ из Эдо, которым по закону было запрещено носить мечи, «были вооружены окованными железом посохами и большими железными веерами. Их веера оказались настолько смертоносными, что впоследствии они были запрещены» (Casal, 82). Универсальность такого веера хорошо иллюстрирует знаменитый эпизод, предположительно связанный с Араки Мурасигэ, который считался главным инициатором многих заговоров и контрзаговоров, столь распространенных в Японии конца шестнадцатого века. Призванный на аудиенцию к Ода Нобунага, Мурасигэ знал, что его жизнь висит на волоске и только тэссэн способен ему помочь избежать весьма неприятной кончины (все мечи отбирали стражники, охранявшие главный вход в каждый частный особняк). «Следует объяснить, что в те дни вероломство приравнивалось к тонкой стратегии», — пишет Касал в своей замечательной статье «Традиции японского веера» и далее рассказывает нам о том, что способ, придуманный вассалами Нобунага для казни Мурасигэ, заключался в том, чтобы защемить его голову между раздвижными деревянными панелями (фусима). отделявшими прихожую от зала для приемов, когда тот совершит ритуальный приветственный поклон через порог. Однако, когда Мурасигэ совершал поклон, он инстинктивно положил свой тэссэн в желобок, по которому скользят деревянные панели. «Раздался страшный грохот, когда дверные створки ударились о стальные прутья, но кровь не пролилась. Говорят, что Араки вел себя так, словно ничего не случилось, и его хладнокровие получило высокую оценку у вспыльчивого, но отходчивого Нобунага, который даровал ему прощение и в дальнейшем осыпал своими милостями» (Casal, 82).

Мы не можем знать точно, был ли это эпизод первым в истории использования железного веера, как утверждают некоторые авторы. Мы думаем, что скорее всего этот Араки Мурасигэ просто применил военную хитрость, узнав об участи двух-трех храбрых воинов, убитых до него подобным способом. Другие источники называют героем этого эпизода некого Араки Матаэмона, «знаменитого мастера искусства фехтования», в то время как правитель, который пытался заманить Араки в смертельную ловушку из зависти к его мастерству, в данном варианте остается анонимным. В этой связи можно отметить, что многие хроники «остерегались называть могущественных правителей по имени, когда описывали какие-то события, которые не могли способствовать их репутации. Древнеяпонские авторы имели вескую причину для такой сдержанности, поскольку в их времена эквивалент закона, преследующего за клевету, был необычайно суровым, судебные процедуры крайне быстрыми, а приговор выносился с помощью длинного меча вассала оскорбленного правителя» (Diosy 2, 56).