Читать онлайн «Прыжок в прожлое. Эксперимент раскрывает тайны древних эпох». Страница 4

Развитие экспериментальной археологии получает новые импульсы в 50-е годы в СССР, где под руководством выдающегося ленинградского археолога С.А. Семенова предпринимаются экспедиции с экспериментальной программой. Студенты вместе с преподавателями часть года проводят в отдаленных районах в условиях, близких к первобытным.

Ханс Оле-Хансен строит в 1964 году в Лейре (Дания) экспериментальное село, которое живет жизнью эпохи железа. Оно окружено небольшими, примитивно обработанными участками, оградами со скотом, выведенным путем обратного скрещивания в доведенным до вида, примерно соответствовавшего животным той эпохи. В поселение приезжают студенты, школьники со своими родителями и, руководствуясь указаниями археологов, живут жизнью предков, отдаленных от них многими тысячелетиями. Подобные эксперименты вскоре стали проводить и в других странах. В 1976 году был созван I Международный конгресс по проблемам экспериментальной археологии, спустя два года — второй, в 1980 году — третий, состоявшийся в Лондоне.

Эксперименты становятся постоянными спутниками археологов на их сложном и трудном пути познания жизни, работы, искусства и мышления людей, которые оставили после себя только немее, чаще всего разбитые или полуистлевшие предметы, незначительные следы своей деятельности и немногочисленные отрывки письменных документов.

Археологи и специалисты смежных наук используют эксперименты при поисках археологических памятников в полевых условиях (поиск), при раскопках и извлечении на поверхность, защите находок от разрушения и вредного воздействия среды (консервация), при анализе состава находок, описании их форм, способа производства, применения и датировки. И наконец, эксперименты помогают составить из этих осколков познания общую картину человеческой истории.

Таким образом, эксперимент стал мощным союзником археологов в их общении с безмолвными вещами. Союзником мощным, но не всемогущим! Экспериментальная археология отнюдь не застрахована от ошибок. Вспомним хотя бы случай Ванкеля с копией перстня, когда кажущийся успешным эксперимент привел к ошибочному выводу. «Ну да, — ответите вы, — в XIX веке все аналитические методы были еще в пеленках, сейчас подобная ошибка исключена». Хорошо, приведем другой пример.

Здесь мы снова обратимся к каменным рубилам и топорам. Как мы уже писали, в XVII–XVIII веках некоторые ученые считали их посланцами самого неба (возникавшими при ударе молнии в землю). Заморские плавания XV–XVI веков и эксперименты постепенно отодвигали все дальше в небытие подобные гипотезы. Однако до конца XIX века ученые спорили о том, мог ли быть просверлен камень до открытия металла. Высказывалось даже предположение, что речь идет о металлических орудиях, которые от длительного пребывания в земле окаменели. Когда и этот вопрос был окончательно решен, некоторые утверждали, что производство каменных шлифованных орудий было слишком трудоемким и длительным для первобытного человека. Так, авторы одного учебника истории, изданного в 1952 году, полностью согласны с утверждением французского миссионера и этнографа XVIII века Жозефа Лифито, писавшего, что «создание каменного топора начинал дед, а кончал внук». Тем самым они хотели подчеркнуть, что производство каменного орудия труда длилось годами.

А сейчас мы расскажем историю о том, где и как применялись эти орудия. Длительное время по этому вопросу спорят сторонники двух гипотез: рубили ими лес и обрабатывали дерево или возделывали поле.

В 1955 году немецкий археолог Бурхард Брентьес устанавливает на реплике древнего рала в качестве наральника каменное рубило. Запрягает быка и пропахивает несколько борозд, после чего обретает полную уверенность в том, что его гипотеза правильна. Приблизительно в то же время в Дании рубят участок леса кремневыми топорами, чтобы на его месте создать «неолитическое поле». Возле Каунаса под ударами каменных топоров участников экспедиции советского ученого С.А. Семенова падают могучие сосны, причем только в 3–4 раза медленнее, чем под ударами современных железных топоров.

Два эксперимента — два разных результата. Правильны ли они оба или лишь одни из них? Что поможет решить нам этот вопрос?

Скорее всего так называемый трассологический анализ. Так, на большинстве предметов остаются характерные следы инструмента, с помощью которого их изготовляли. На основании этих признаков С.А. Семенов уже в 40-е годы нашего столетия начал разрабатывать методику расшифровки следов инструментов на вещах. По таким следам можно было выяснить, как эти вещи (предметы) были изготовлены, использовались, применялись. (Как все просто, не правда ли? Впрочем, так же, как и всякое значительное открытие!). Он установил, что некоторые следы имеют форму бороздок (или, как он говорил, трасс), которые зачастую можно увидеть только под микроскопом при многократном увеличении. Это следы ударов, вмятин, сглаживания и полировки.

Однако Семенов еще не мог считать свое открытие доказанным. С помощью созданного им трассологического метода он уже мог определить характер, форму и направление следов, но все еще не знал их происхождения. Это Семенов установил только с помощью эксперимента. Например, на острие каменных орудий позднего палеолита нашел рабочие следы в форме бороздок, которые были на некоторых орудиях расположены перпендикулярно острию, а на других — под косым углом. Как мы уже знаем, по мнению Брентьеса, люди эпохи неолита использовали эти орудия для обработки земли. С.А. Семенов попробовал проверить это на практике. Увы! Острие через несколько минут притупилось под воздействием твердых осколков кремня, находившихся в почве, и покрылось многочисленными выбоинами, и эти следы ничем не напоминали бороздок на древних орудиях.

Согласно другому мнению, поддерживаемому и этнографами, эти орудия применялись для рубки деревьев и вообще для обработки дерева (например, по наблюдениям ученых XIX и даже XX века у папуасов Новой Гвинеи). С.А. Семенов проверил и такую возможность, и — эврика! — опыт удался! Во время рубки, когда орудие касалось ствола дерева под углом, на его острие появлялись косые бороздки (топор). При долблении и колке, когда острие погружалось в дерево перпендикулярно, бороздки образовывались перпендикулярно к острию. С.А. Семенов проверил и другие предметы и, проведя тысячи часов над микроскопом, после сотен опытов, реконструировал технику создания ручных рубил, кремневых наконечников, кинжалов из кости и т. д.: определил, какие кремневые инструменты служили для очистки кожи, резания мяса, сверления дерева… Он смог даже выяснить, в какой руке держал охотник эпохи раннего палеолита скребок — в правой или левой. Можно сказать, что каменные орудия профессор Семенов и его ученики воспринимали как книги, которые рассказали им о многом.

Наши рассуждения о возможностях и ошибках эксперимента мы закончим еще одним примером. Людвик Соучек в своей книге «Предчувствие взаимосвязи» пишет, что на основании собственного «скромного опыта» он пришел к выводу, что срубить дерево каменным топором в 300 раз труднее, чем металлическим». Скромность, как говорится, украшает человека, это правда, но не всегда и не при всех обстоятельствах.

Вы, наверное, уже поняли, как обстоит дело с экспериментированием. Результаты экспериментов только тогда близки к древнейшей действительности, когда они программируются в соответствии с достижениями археологии для каждой конкретной ситуации. Немаловажную роль играют здесь и данные этнографии (в некоторых местах земного шара еще совсем недавно жили или живут сейчас люди, находящиеся на первобытном уровне). Обычно решение вопроса оказывается довольно простым, так как в основе его лежит здравый смысл, который издревле присущ человеку. Для лучшей наглядности мы систематизируем основные уроки и правила археологического эксперимента.

1) На основании эксперимента нельзя твердо и безошибочно установить, был ли данный рабочий процесс таким у наших предков в далеком прошлом, или он выглядел как-то иначе. Мы не можем ни предполагать, ни требовать абсолютной доказательности. Так, например, если даже мы переплывем Атлантический океан в предполагаемой копии древнего судна, это еще не доказательство того, что так же поступали и люди в древности.

2) Результат эксперимента неопределенен во времени и пространстве. Доказав, что какой-то процесс в каком-то месте в прошлом осуществлялся определенным образом, мы не вправе категорически утверждать, что так происходило всегда и везде. Например, археологи доказали, что в трипольской культуре эпохи энеолита некоторые типы каменных шлифованных орудий, обработанных только поверхностно, использовались при земляных работах (строительство землянок). Мы же хорошо знаем, что в абсолютном большинстве случаев такие орудия применялись при обработке дерева. Значит, существовали исключения, а поэтому необходима осторожность, нужно избегать категоричных обобщений!