Читать онлайн «Террор во имя веры: религия и политическое насилие». Страница 11

Приходится констатировать, что точка зрения, согласно которой современный терроризм и экстремизм джихадистского толка есть логическое следствие исламской религии, в немалой степени оказывается востребованной частью западного общества. Как показывают опросы американского общественного мнения, в частности проведенные исследовательским центром Pew, отношение американцев к исламу и мусульманам становится все более отрицательным. Если в марте 2002 г. 25 % опрошенных считали, что ислам в большей степени, чем другие религии, «призывает своих последователей к насилию», то летом 2003 г. так считали уже 44 %. И это невзирая на громкие заверения американского руководства о том, что «врагом Америки не являются наши многочисленные мусульманские друзья»[62]. Тем не менее если в ноябре 2001 г. (т. е. через два месяца после событий 11 сентября) положительно относилось к своим соотечественникам-мусульманам 59 % опрошенных американцев, в марте 2002 г. – 54 %, то летом 2003 г. – уже 51 %[63]. Исследователь Дэниел Пайпс объясняет эту возрастающую неприязнь прежде всего непрекращающимся терроризмом, «наполненными ненавистью заявлениями мусульман» и другими проблемами, связанными с воинствующим исламом во всем мире. «Но частично это проистекает из того, что воинствующим исламом контролируются многие институты мусульманской жизни в Америке»[64]. Проведенные в декабре 2002 г. – январе 2003 г. организацией «Гэллап пол» в партнерстве с телекомпанией CNN и газетой US Today опрос общественного мнения в США и в 9 мусульманских странах (Ливан, Турция, Кувейт, Иордания, Марокко, Саудовская Аравия, Иран и Пакистан) показали наличие взаимной антипатии у населения США и мусульманских стран. 24 % опрошенных американцев имели положительное мнение о мусульманских странах, 41 % – отрицательное[65]. На фоне всего сказанного выше становятся более понятными мотивы попыток нового американского президента Барака Обамы сломать лед недоверия между США и исламским миром (см. выступление Обамы в Каирском университете). Но вряд ли этот лед будет сломан в условиях, когда в самих Соединенных Штатах нет консенсуса насчет отношения к исламу. Тому свидетельством служат, например, яростные дебаты, устроенные в 2010 г. сторонниками и противниками строительства исламского общинного центра и мечети в Нью-Йорке недалеко от места, где были совершены террористические акты 11 сентября 2001 г. Явно не способствуют взаимопониманию и миру между людьми демарши вроде тех, какие предпринял представляющий небольшую евангелическую церковь Dove World Outreach Center американский пастор Терри Джонс из Флориды, объявивший в 2010 г. о намерении устроить сожжение Корана в годовщину терактов 11 сентября (сам Джонс вынужден был отменить эту святотатственную акцию, однако два пастора в штате Теннесси устроили все-таки сожжение Корана).

В Европе отношение к исламу во многом определяется страхами как перед терроризмом, так и перед возрастающим количеством иммигрантов из мусульманских стран. Некоторые исследователи склонны рассматривать исламофобию как новую форму расизма в Европе, указывая на появление в прессе таких выражений, создающих негативный образ ислама, как «исламский терроризм», «исламские бомбы», «насильственный ислам». В 2002 г. Европейский центр мониторинга расизма и ксенофобии выпустил доклад «Суммарный отчет об исламофобии в ЕС после 11 сентября 2001 г.», отмечавший рост в европейских странах количества инцидентов, имеющих отношение к исламофобии. В 2008 г. генеральный секретарь Совета Европы Терри Дэвис со ссылкой на результаты исследования Центра Пью заявил, что в Европе стало больше антисемитизма и нетерпимости к исламу, в некоторых странах почти половина граждан высказывают негативные взгляды в отношении евреев и мусульман[66]. Подобные проявления имеют различный характер – от бытового до политического, от латентного до экстремистского.

Опросы общественного мнения показывают, что в реальной жизни межконфессиональные отношения в Западной Европе далеки от политкорректного идеала. Как свидетельствует опрос, проведенный летом 2010 г. среди 500 британцев, не исповедующих ислам, исследовательской компанией DJS Research специально для Британской академии исламского образования и исследований, три четверти немусульманского населения Британии негативно характеризуют влияние ислама на общество, 63 % респондентов считают, что «мусульмане – террористы», а 94 % – что «мусульмане угнетают женщин». Характерно при этом, что 80 % от общего числа опрошенных признались, что почти ничего не знают об исламе, 40 % не смогли сказать, кого называют Аллахом, а 36 % затруднились с ответом на вопрос, кем был пророк Мухаммад. И пугающе выглядят данные о том, что 60 % опрошенных сказали, что не желают получать никакой информации об исламе, а 77 % считают, что приверженцам этой религии не следует учить немусульман своей вере[67]. Другой опрос, проведенный в Великобритании чуть раньше, тоже продемонстрировал настороженность британцев в отношении ислама. Онлайн-опрос, проведенный компанией YouGov по заказу британского мусульманского фонда «Изучая ислам», выявил, что 58 % респондентов (в опросе приняли участие 2152 человека) увязывают ислам с экстремизмом, а 69 % считают, что эта религия поощряет притеснение женщин[68]. На вопрос, оказывает ли ислам позитивное влияние на британское общество, 4 из 10 опрошенных ответили отрицательно. Половина респондентов увязала ислам с терроризмом, только 13 % высказали мнение, что эта религия несет мир, и 6 % сказали, что ассоциируют ислам со справедливостью. В то же время опрос выявил, что британцы нередко меняют свое представление об этой религии, после того как начинают лично общаться с мусульманами. Около 60 % признали, что они не очень много знают об исламе, но треть опрошенных сказала, что не против узнать больше.

Как справедливо отмечает итальянский историк Ф. Кардини, «общественность в Европе все еще очень плохо информирована о многих религиозных и культурных особенностях исламского мира, и употребительные схематические определения (например, «светский» и «интегристский», как и прочие, столь же нечеткие) выглядят совершенно неадекватными. Скудная информация посредственного качества, которая заполняет средства массовой информации, в сочетании со стойкими – и абсурдным образом воспроизводящимися – предрассудками препятствуют формированию стойкого представления об исламе, отмеченного терпимостью»[69].

Современные многочисленные стереотипы в массовом сознании относительно ислама суть, с одной стороны, порождение современности, когда в глобализованном мире чаще происходит соприкосновение (не доходящее, однако, до взаимопонимания) носителей различных культур и религий. С другой – ложные представления Запада (в самом широком понимании его) об исламе уходят в глубь веков – как и, наоборот, искаженные представления о Западе в мусульманском мире. Еще в XII–XIII века «едва ли существовала для западноевропейского сознания более острая проблема, чем определение отношения к исламскому вероучению, а также традициям и культуре мусульман. Воображению западных христиан ислам рисовался то как учение Антихриста, то как царство идолов, юдоль грехов и соблазнов»[70]. В принципе проблема зачастую неадекватного восприятия Западом ислама (и в не меньшей степени исламом Запада) проистекает из извечных проблем «я/ другой», «мы/они», «свои/чужие».

Три приведенные выше взаимоисключающие точки зрения на проблему соотношения мусульманской религии и политического экстремизма широко распространены. Убедительность той или иной точки зрения подкрепляется ее адептами весомыми примерами, цитатами из коранических текстов, ссылками на исламских богословов. В то же время очевидно, что каждая из них, будучи частично верной, ни в коем случае не может претендовать на объективное отражение реальности. Где же истина? Логичнее всего предположить, что истина (если допустить вообще существование одной истины) лежит где-то посередине.

В пользу того, что терроризм не присущ изначально исламу, не вытекает напрямую из этой религии, говорит хотя бы то обстоятельство, что выступающий под «зеленым знаменем» терроризм – есть явление современное, и на фоне четырнадцативековой истории ислама вряд ли является показательным. Попытки некоторых исследователей указывать на «исламские» корни терроризма, ссылаясь на пример средневековых ассасинов, малоубедительны. Речь шла все-таки об относительно невеликой по численности, если угодно, маргинальной секте, против которой, случалось, совместно действовали христианские государи и мусульманские правители.

В то же время, если рассуждения тех, кто пытается показать прямую взаимосвязь современного терроризма с исламской религией, строятся на крайне зыбкой почве, вопрос соотношения политического насилия с исламом не так прост. В отличие от господствующего в современной западной политической мысли разделения религиозной и политической сфер, в исламе религия и политика рассматриваются как часть одной и той же сферы. Если представителям исламского мейнстрима удается более или менее сглаживать эту дихотомию, то исламистские группировки (как ненасильственной, так и насильственной ориентации) активно пользуются религиозным словарем для выражения своих политических идей.