Читать онлайн «Танки Первой Мировой». Страница 10

Такой явно нереализуемый «гусеничный бронепоезд», по мнению Э. Буйена, должен был стать «самым грозным орудием войны» по проекту 1874 г.

Выявленная англо-бурской (1899–1902 гг.) и в еще большей степени русско-японской (1904–1905 гг.) войнами роль огня скорострельного оружия — а в этих войнах с обеих сторон использовались и магазинные винтовки под патроны с бездымным порохом и оболочечными пулями, и пулеметы, и полевые орудия с фугасной гранатой — породила ряд проектов бронемашин для решения уже боевых задач. В первую очередь привлекли внимание автомобили с двигателем внутреннего сгорания. В 1902 г. французская фирма «Шаррон, Жирардо э Вуа» (C.G.V.) представила на Парижской автомобильной выставке частично бронированный автомобиль с пулеметом «Гочкис» в кормовой части, а в Великобритании Фредерик Симмс продемонстрировал в Хрустальном Дворце в Лондоне «Машину войны» (War car). Машина Симмса имела четыре приводных стальных колеса, бронекорпус в виде перевернутой ванны или лодки-плоскодонки, два пулемета «Максим» либо пулемет и автоматическую пушку «Максим» (Симмс предлагал также установку пулемета «Максим» на моторный квадрицикл со щитом и на бронедрезину). Полубронированный автомобиль C.G.V. был отражением опыта колониальной войны французов в Марокко, машина Симмса — англо-бурской войны. В Австро-Венгрии в 1904 г. полноприводный (4×4) бронеавтомобиль с установкой одного-двух пулеметов во вращающейся башне представил Пауль Даймлер через фирму «Эстеррайхише Даймлер-Гезельшафт» («Аустро-Даймлер»). Несмотря на хорошие характеристики, развития эта машина не получила, и к созданию бронеавтомобилей Австро-Венгрия вернулась только в 1915 г. В 1905 г. в США Э. Дайтон предлагал «форт на колесах». В Германии в 1906 г. были показаны бронированные автомобили Генриха Эрхарда и Опеля (последний под маркой 18/32 PS был представлен без вооружения как штабной), в том же году в России испытали бронеавтомобиль C.G.V. с пулеметной башней кругового вращения. Но особого интереса они также не вызвали, пока итальянцы не без успеха применили свои бронеавтомобили в Триполитанской войне 1911–1912 гг. (характерно, что в этой же войне впервые применили и военную авиацию). В 1913 г. «Эрхард» в Германии показала новый вариант бронеавтомобиля BAK с бронированной установкой 50-мм «противоаэростатной» пушки C/1908, «Армстронг-Уитворт» в Великобритании — полубронированный двухосный высококолесный артиллерийский тягач, а русское военное ведомство изучало германский «бронеавтобус Бенц».

Параллельно продолжались попытки установить вооружение и броню на гусеничный ход. В 1903 г. свой проект предложил капитан артиллерии Ле Вавассер во Франции под наименованием «автомобильной пушки» — машина с бензиновым двигателем в 80 л.с. должна была нести 75-мм пушку, бронекорпус и экипаж из 4 человек. Проект в течение двух лет рассматривался Артиллерийским техническим комитетом и был передан в Военное министерство с неблагоприятным заключением, причем кроме недостатков самого проекта (в частности, не был разработан механизм поворота) указывалось и отсутствие необходимости в подобном средстве. Любопытно, что в том же году журнал «Стрэнд Мэгэзин» опубликовал рассказ Герберта Дж. Уэллса с описанием «путешествующих крепостей» (или «наземных броненосцев») огромных бронированных машин, передвигавшихся на «шагающих» колесах, вооруженных большим количеством пулеметов со своеобразной автоматизированной системой управления огнем. Впрочем, еще в 1880-е годы французский художник и писатель-фантаст Альбер Робида на одной из своих карикатур изобразил ряды велосипедистов, идущих в атаку в сопровождении вооруженных пушками шлемообразных машин, а за ними движется грозный бронированный гигант (прототип «танков непосредственной поддержки» и «танков усиления»). На другой его карикатуре при виде вездеходной бронированной машины в панике разбегается из окопов женский полк. Можно упомянуть и карикатуру британца Рольстона «Война в будущем: посаженная на тракторы пехота в бою»,

В 1911 г. обер-лейтенант железнодорожного полка Австро-Венгрии Гюнтер Бурштынь разработал вполне реализуемый проект бронированной машины «Моторгешютц» (Motorgeschutz). Машина должна была двигаться на непрерывных гусеничных лентах тросовой системы, иметь индивидуальную пружинную подвеску опорных катков, весить около 5 т, нести экипаж из 3 человек, 30-мм или 40-мм пушку в поворотной башне, броню толщиной 8–4 мм. Двигатель мощностью 50–60 л.с. должен был обеспечить скорость от 3 до 8 км/ч (весьма трезвая оценка), а оригинальное рычажно-роликовое приспособление в передней и задней частях — преодоление различных препятствий. Для движения по дорогам со скоростями до 20–30 км/ч Бурштынь предполагал снабдить машину съемными ведущими и управляемыми колесами. В октябре 1911 г. проект был предложен военному министерству Австро-Венгрии, а чуть позже — Германии. Хотя 28 февраля 1912 г. Бурштынь получил на него германский патент, а 25 апреля — австро-венгерский, «Милитарише Цайтшрифт» за 1912 г. отметила его как «остроумное изобретение», военные ведомства им совершенно не заинтересовались. По другой версии, впрочем, проект не мог быть реализован, поскольку нарушал бы действующие патенты на гусеничные сельскохозяйственные тракторы — что же, достаточно веский повод для отписки. В том же 1911 г. британский офицер капитан Т. Туллок предложил построить на гусеничном шасси «Горнсби» бронированный транспортер для доставки солдат к полю боя. Причем здесь якобы и прозвучало впервые слово «tank» по отношению к бронетехнике — Туллок назвал так корпус машины.

Разрез «Моторгешютц» и планируемых способ преодоления им препятствий — из патента обер-лейтенанта Г Бурштыня, 1912 г. Обратим внимание на пружинную подвеску опорных катков и на оригинальные рычажно-роликовые приспособления для преодоления препятствий в передней и задней частях машины.

В 1912 г. постройку бронированной гусеничной машины предлагал британскому военному ведомству австралийский конструктор Ланселот Э. де Моль. Свое изобретение он назвал «цепнорельсовой машиной, способной легко управляться и нести тяжелые грузы по пересеченной местности и канавам». Согласно проекту машина должна была иметь упругую подвеску с вертикальными цилиндрическими пружинами, специальные штыри для преодоления препятствий, поворачивать за счет изгиба гусениц в горизонтальной плоскости — укрепление траков в гусеничные цепи было разработано соответствующим образом. К достоинствам проекта де Моля относится и гусеничный обвод, приподнятый над опорной поверхностью в передней и задней частях. Часть чертежей и пояснений военное министерство в 1913 г. вернуло де Молю с отказом и указанием, что эксперименты с гусеничными машинами уже окончены, часть документов осталась в министерстве. В это же время подал свой проект изобретатель, увлекавшийся изготовлением игрушечных машин и оставшийся в истории как «водопроводчик из Ноттингема» него именуют также «ноттингемским слесарем», одно другому не противоречит) Но его проект тоже «откопали» в архиве военного министерства уже после войны, без отзыва, но с краткой резолюцией «Этот человек — сумасшедший»

Что касается де Моля, то он напомнил о своем изобретении уже во время войны в 1916 г. а в конце 1917 г. даже представил в Министерство снабжения построенную при финансовой поддержке Г. Бойса самоходную модель в масштабе 1/8, но без результата (в 1916 г. проект даже не переслали вовсю действовавшему Комитету по сухопутным кораблям) Только после войны комиссия, разбиравшая вопрос об «авторстве» танка, отметила, что из всех предвоенных британских проектов (а Австралия входит в Британское содружество) этот был наиболее реален и перспективен. Хотя де Моль не указывал ни двигателя, который намеревался установить на свою машину, ни вооружения, считая, что этот выбор сделают соответствующие специалисты. Де Молю даже выписали 9б5 фунтов стерлингов в возмещение расходов. Модель машины де Моля хранится в австралийском Военном мемориале в Канберре.

Проект гусеничной машины Л.Э. де Моля, 1912 г. Обратим внимание на обводы гусеничного хода, механизм поворота (изгибом гусениц), механизм регулирования наставления гусеничной цепи.

Германские исследователи нашли сообщения о Б. Гебеле, который в 1913 г. якобы испытывал в Познани вооруженную пушками вездеходную машину, а в 1914 г. даже пытался показать ее в Берлине. Проект «сухопутного крейсера» Гебеля рассматривался комиссией военного министерства и был признан нереализуемым.

Только позиционный тупик Первой мировой войны заставил изменить отношение к подобным проектам. Все вступившие в войну стороны стремились решить свои задачи стремительным наступлением, но маневренный период войны закончился на Западном ее фронте в декабре 1914 г. Последний период кампании 1914 г. здесь характеризовался операциями так называемого «бега к морю». Германские войска и войска союзников пытались опередить друг друга в обходном маневре и выиграть открытый северный фланг. Но ни одна из сторон не имела превосходства ни в маневренности, ни в способности преодолеть огонь противника, ни в средствах подвоза. Новые массы войск вводились в дело одинаковыми порциями, последовательно набегали друг на друга, быстро обескровливались в горячих, но кратковременных схватках, чтобы затем вынужденно перейти к обороне, которую приходилось последовательно укреплять и прикрывать огнем и заграждениями от внезапных атак противника. Линия позиционного фронта все тянулась на северо-запад, к берегам Ла-Манша. Уже к середине ноября активные операции затихли, противники зарылись в землю, и на всем протяжении от швейцарской границы до фландрского побережья установился позиционный фронт со сплошными линиями постоянных окопов, прикрытых проволочными заграждениями и пулеметным огнем, срывавшим любые атаки. Прорыв такой обороны массами пехоты уже в этот период стоит больших потерь. Имеющиеся инженерные средства позволяют развивать и совершенствовать позиции обороны, но не дают наступлению достаточных средств для ее прорыва. Противопоставление окопу, колючей проволоке, пулеметам и гаубицам противника массы собственной артиллерии и долгие — до нескольких суток и даже недель — артобстрелы только усугубили проблему. Разрушая оборонительные сооружения, заграждения, уничтожая живую силу и огневые средства на определенном участке фронта, такая подготовка при невиданном ранее расходе боеприпасов вполне ясно раскрывала планы наступающего, оставляя противнику время для подтягивания резервов и организации обороны заново. Противники развивают позиции в глубину, создают сети траншей и ходов сообщений, громоздят блиндажи и убежища, увеличивают число рядов колючей проволоки, дополняя его минами, наращивают плотность пулеметов в траншеях, тщательнее маскируют огневые точки. Пехота, даже заняв разрушенные артиллерийским огнем передовые окопы противника, быстро теряла темп атаки, при дальнейших атаках встречала упорное сопротивление и часто вынуждена была возвращаться обратно под воздействием ответного огня и контратак. Не решило проблему и применение боевых отравляющих веществ, начавшееся в 1915 г., — «боевые газы» ужасали, но не потрясали фронт. Расчищая от противника передовые траншеи на определенном участке, они не могли ни перенести через них пушки и пулеметы наступающего, ни увеличить темп атаки. Воплощением позиционного тупика стали две операции 1916 г., беспримерные по длительности, затрате ресурсов, людским потерям и мизерности результатов — германское наступление на Верден и британское на Сомме. «Верденская мясорубка», например, только в первой своей фазе, с 21 февраля по 15 июня 1916 г., стоила германской армии 357 тысяч убитых и искалеченных, а французской — 362 тысячи, общий расход снарядов всех калибров за это время составил 14 350 117 шт. (всего же операция длилась до 21 декабря). Наступление союзников на Сомме началось 1 июля 1916 г., захватило фронт до 70 км, при этом к северу от Соммы наступали две британские армии, к югу — две французские. К началу операции сосредоточили 1160 тяжелых, 1300 легких и 1473 траншейных орудия (средняя плотность артиллерии — 99 стволов на 1 км, у германцев под Верденом было 30 на 1 км) и свыше 300 самолетов. За первые десять дней боев французы на разных участках продвинулись в глубину германской обороны от 4,5 до 6,5 км, британцы — от 0,5 до 2,6 км. Уже в августе в операции участвовала 51 дивизия союзников против 31 германской дивизии. За два первых месяца боев британцы потеряли около 200 тысяч, французы — более 80 тысяч, германцы — свыше 200 тысяч человек, при этом продвижение союзников в глубь обороны противника составило 3–8 км.