Читать онлайн «Инквизиция: царство страха». Страница 12

Осужденных вывели босиком в желтых покаянных робах санбенито. В руках они держали свечи. Перед ними, охраняемыми стражами, вооруженными алебардами, шел доминиканец в своих черных одеяниях, держа зеленый крест инквизиции. Его сопровождали офицеры инквизиции по двое в ряду. За осужденными шли инквизиторы и доминиканский приор Алонсо де Охеда, который еще в 1477 г. подал идею создания организации католическим королям.

Перед собором Охеда прочитал проповедь. Когда он закончил, осужденных передали светским властям, ибо моральные устои инквизиторов не позволяли им самим сжигать людей. Затем шесть жертв королевский судебный пристав повел на квемадеро — место сожжения. Оно представляло собой подмостки в полях перед стенами Севильи, построенные для срочного проведения аутодафе. Эти подмостки просуществовали более 300 лет вплоть до XIX столетия, как и четыре огромных статуи по углам, известные как «четыре пророка». Статуи были полыми, осужденных помещали внутрь, обрекая на медленную смерть в пламени костров[188]. Поэтому, даже если количество сжигаемых не оказывалось большим, страх легко вселялся в самое сердце общества[189].

После этого первого очищения следующее аутодафе состоялось 26 марта. Там сожгли семнадцать человек. К ноябрю за пределами города были сожжены 298 людей[190].

В период между 1481 и 1488 гг. только в одной Севилье сожгли не менее 700 человек. Еще 5 000 горожан вернули в лоно церкви, а их имущество конфисковали[191].

Севилья никогда не видела ничего подобного. Записи деяний инквизиции читаются как сатирические произведения.

«Воскресенье, 2 мая 1484 г. В этот воскресный день из церкви Сан-Сальвадор прошла процессия конверсос, возвращенных в лоно церкви. Они направлялись в монастырь Сан-Пабло с крестом Сан-Сальвадора. В процессии было 120 мужчин и 120 женщин, возвращенных в лоно церкви. Всем выдали санбенито. В этот день уволили Ребельедо, исполняющего обязанности священника. Его приговорили к пожизненному тюремному заключению.

9 мая. В этот воскресный день в час литургии в замок в Триане прошла процессия, состоявшая из 94 мужчин и женщин. Они были приговорены к пожизненному тюремному заключению как еретики… Их вели под звуки литании…»[192]

Замок не мог вместить всех приговоренных к «пожизненному тюремному заключению». Улицы заполнялись людьми, одетыми в санбенито, на груди и на спине которых были кресты. Все возвращенные в лоно церкви были обязаны носить их в качестве укора совести даже после явления на аутодафе[193].

В городе становилось тесно от осужденных и процессий. Плач стоял по Испании — той, которой она была, и той, в какую превращалась. Город, где еще совсем недавно конфликт становился вопросом политики, теперь получил шрамы от религиозной борьбы.

В результате возросли поляризация и фундаментализм, оправдываемый религией. Но они создали почву для появления кое-чего еще. Когда сожгли купца Сусанна, оказалось, что он умер христианином[194]. Это дает основания полагать: доказательства тайного иудаизма группы конверсос являлись крайне недостоверными.

Более того, его покаяние означало, что торговца следует пощадить от смерти в огне. Такова была предшествующая практика инквизиции. Но подобные эксцессы показывают: религия стала лишь предлогом, а не руководящим мотивом.

Рассматривая с различных точек зрения решение католических королей учредить инквизицию в Севилье, принятое в 1477 г., трудно понять, имелся ли у них выбор. Человеческая натура склонна к созданию козлов отпущения во времена кризисов. Если Фердинанд и Изабелла не стремились бы стабилизировать обстановку в своих королевствах, они, несомненно, оказались бы первыми, кто пострадал от непрерывных мятежей и восстаний.

Новым в испанской инквизиции стали не гонения и преследования, а то, что все это наделили законным статусом. Кризис был спровоцирован модернизацией испанского общества в XV веке, а инквизиция сделалась первым современным институтом преследований в истории[195].

Народ чувствовал страх и недоверие к экономическим требованиям новой общественной системы, которая гарантировала, что конверсос должны оказаться среди первых жертв современного мира. Но пострадали не только крещеные иудеи. Спустя всего несколько недель после первого аутодафе на Севилью обрушилась эпидемия чумы. Среди самых первых жертв оказался Алонсо де Охеда — приор, который так усердно ратовал за инквизицию…

К тому времени, когда инквизиция приступила к работе в Севилье, Сьюдад-Реаль, дальний город, расположенный на кастильской месете (плоскогорье) выжидал момента, чтобы взорваться. Если случайно заблудиться на равнинах, расположенных между северным городом Толедо и Кордовой на юге, то попадешь на выжженную обезвоженную и враждебную территорию. Эту враждебность природы можно легко усвоить и направить ее на своих друзей и соседей…

В апреле 1483 г. новая инквизиция учредила трибунал в Сьюдад-Реале. Уже закончились мятежи против конверсос 1474 г. Но на сей раз гонимым не позволят бежать.

Сразу после учреждения трибунала он принялся за активную работу. Палата инквизиции располагалась в оживленном районе. Если люди видели, как кто-то входил туда, то сразу начинали беспокоиться, на кого донесли в этот раз. Население знало: если самим подозреваемым добровольно не прийти в палату, чтобы заявить о том, что у них было (или могло быть) в сознании, то можно закончить свою жизнь в нищете. Так один донос приводил к другому.

Новый трибунал так напряженно работал, что выходные выпадали только на церковные праздники и те воскресенья, когда не проводили аутодафе[196].

Одно из первых дело было возбуждено против Санчо де Сибдада и его жены Марии. Они бежали из города за две недели до прибытия инквизиторов. Санчо был могущественной местной персоной, служил городским советником и сборщиком налогов. Врагов у него имелось во множестве.

Этого конверсо обвиняли в том, что он выполнял обязанности раввина, соблюдал еврейские праздники и насмехался над Иисусом. Санчо видели, когда он молился на древнееврейском языке в повозке, он якобы настаивал, чтобы люди приносили ему живых животных (как предполагали, обвиняемый намеревался убивать их по иудейскому ритуалу). В его дом приходили другие люди со всего квартала конверсос, чтобы молиться в башне[197].

Говорили, что другим религиозным лидером конверсос в Сьюдад-Реале была бежавшая Мария Диас по прозванию Церера. Многие свидетели говорили, что она соблюдала еврейский священный день отдохновения, зажигала свечу вечером в пятницу, отказывалась работать по субботам и никогда не ходила в церковь[198].

Правда заключалась в том, что доказательства причастности конверсос к иудаизму оказались чрезвычайно путаными. Например, в доме Хуана Алегре, сапожника, занимающегося ремонтом обуви[199], обнаружили молящегося на древнееврейском языке. В иудейский день отдохновения Хуан Фалькон, купец, занимающийся торговлей специями, читал древнееврейский молитвенник[200].

Но большая часть этих доказательств была растянута во времени до предела. Например, многие из показаний против семьи Сибдад и Цереры относились к событиям десятилетней давности, если не больше. (В деле Сибдад имелись и ссылки на историю тридцатилетней давности).

Еще один обвиняемый, Хуан Гонсалес Пинтадо, заплатил за алтарь и за статую Святой Девы в церкви Санто-Доминго. Многие священники утверждали, что видели его на литургии и на исповеди, что он ел свинину. Однако трагедия Пинтадо заключалась в том, что он служил секретарем Хуана II и Энрике IV. Поэтому по политическим, а не по строго религиозным причинам испанская инквизиция приняла решение отправить его на костер[201].

Так инквизиция в Сьюдад-Реале, наказывая далеко не всегда настоящих еретиков, сожгла столь же много истинных католиков. А заодно — и людей, чьи религиозные взгляды были смешанными. Но очень часто праведные католики оказывались среди основных жертв инквизиции. На самом деле, из судебных протоколов города следует: причиной множества дел становились зависть и семейные неурядицы. Эмоциональность показаний дает основания полагать, что некоторые из них сделаны с умыслом.

Например, на суде Санчо и Марии де Сибдад одним из свидетелей стала дочь этой семейной пары Каталина. Она дала показания о своей жизни в отчем доме много лет назад, когда была еще ребенком. Но девушка обвинила в исповедании иудаизма своего брата Диего и сестру Терезу[202].

В другом деле сын некой Каталины де Замора пришел в дом к своей матери, когда узнал, что в Сьюдад-Реаль прибывает инквизиция. Он сказал: «Послушай, ты, старая шлюха! Если здесь появятся инквизиторы, уж я постараюсь, чтобы тебя и твоих сестер сожгли как евреек! Я добьюсь, чтобы выкопали кости твоей жидовки-матери и тоже сожгли!»[203]