Читать онлайн «Польша против СССР 1939-1950 гг.». Страница 32

На «восточных окраинах» картина была следующей:

- округ Белосток: формирование отрядов в уезде Щучин и в районе Гродно только начато;

- округ Полесье: 4 партизанских центра;

- округ Новогрудок: 8 партизанских отрядов;

- округ Вильно: 2 партизанских отряда;

- округ Волынь: ряд партизанских отрядов оперативного реагирования и отрядов местной самообороны.

В районе Львова, Дрогобыча партизан у АК вообще до момента подхода Красной армии не было[90].

Это значит, что партизанские отряды АК никоим образом не определяли общую картину партизанского движения в данных регионах и о каком-либо заметном вкладе с их стороны в разгром немцев в этом смысле говорить не приходится. И вообще, основным направлением в их деятельности до середины 1943 г. являлось преимущественно диверсионное. Командование виленского, новогрудского и полесского округов занималось размещением своих людей в оккупационных учреждениях, на железной дороге, в лесном хозяйстве, а также и в полиции.

Отсюда вывод: первые польские партизанские отряды создавались, несмотря на совершенно естественное и понятное желание рядовых бойцов и командиров сражаться с гитлеровцами, с понятной целью продемонстрировать наличие польского хозяина на территориях, входивших до 1939 г. в состав Польши. А такие намерения в любом случае неизбежно должны были привести к обострению отношений с советскими партизанами и подпольщиками, ибо на советской территории польский хозяин не предусматривался. Кто-то должен был либо подчиниться, либо выселиться.

Начнем эту главу с цитирования слов архиепископа Афанасия Мартоса (Белоруссия) о том, как же жилось населению Белоруссии под оккупантом:

«Хотя фронт военных действий между немецкой и советской армиями находился на востоке далеко от границ Беларуси, но в стране не было спокойствия. Мирные жители тяжело страдали от немцев и от советских партизан, которые обычно скрывались в лесах, а ночью нападали на немецкие сторожевые и административные пункты, взрывали поезда и железнодорожные линии, убивали неугодных им лиц, грабили сельских жителей, забирая у них скот, лучшую одежду и продукты. Белорусские деревни обнищали и не могли прокормить голодавшее городское население. Еврейское население, составлявшее большой процент населения белорусских городов и местечек, было немцами зверски уничтожено, а дома сожжены. Беларусь представляла печальную картину нищеты и разрушения.

Небольшие немецкие отряды и местная белорусская полиция боролись с партизанами, но от этой борьбы страдало местное население.

Кроме советской партизанщины в 1942-1943 гг., буйствовали в западно-белорусских районах и польские партизаны. Они замучили насмерть несколько православных священников, убили их семьи и многих православных белорусов. Эти жертвы безвременья заслуживают особого исследования историков»[91].

Над этими словами православного иерарха стоит призадуматься всем тем, кто так или иначе пытается рисовать картину оккупации, используя всего лишь две краски — черную и белую. Свидетельства Мартоса и других очевидцев отметают последние сомнения на этот счет: как мы уже говорили, у каждой из противоборствующих сторон была своя война, в которой во имя своей же победы чужих не жалели. Что лишний раз подтверждают и исследования, пожалуй, крупнейшего на сегодняшний день немецкого исследователя деяний Армии Крайовой в целом и на территории Белоруссии в частности Бернхарда Киари, который в своей работе «Будни за линией фронта. Оккупация, коллаборация и сопротивление в Белоруссии 1941-1944 гг.» проводит тезис, что в Белоруссии в период 1941-1944 гг. одновременно разворачивались следующие войны:

- немцев против русских;

- немцев, белорусов и поляков против евреев;

- белорусов, литовцев и украинцев против поляков[92].

Однако из этой схемы видно, что уважаемый г-н Киари, более многих других современных историков приблизившись к истине, «просмотрел» еще одну войну. Ту, что поляки вели фактически против всех, кто с их точки зрения представлял опасность для будущей польской государственности, о чем мы уже упоминали выше. Немцы же, в свою очередь, не имея достаточно собственных сил для полного контроля над ситуацией, применяли принцип «разделяй и властвуй» в политике, касающейся местного населения, и воевали собственно против советских партизан или русских, по терминологии Киари, а также евреев, привлекая к этому и поляков, и белорусов, и литовцев. При этом стоит отметить, что задача максимально использовать в своих репрессивно-карательных действиях «туземцев», чтобы не отвлекать без нужды немецкие формирования, столь необходимые для ведения войны против СССР, на «восточных кресах» реализовалась ими достаточно успешно.

На захваченной территории СССР представлены были сразу несколько ведомств и структур гитлеровской Германии: оккупационная администрация, СС, министерство 4-летнего плана Германии и т.д. Так как каждая из этих организаций, наряду с неукоснительно исполняемыми задачами по обеспечению Германии средствами по ведению войны за счет эксплуатации оккупированных территорий, имела свои «ведомственные» интересы, то решения относительно взаимодействия с местным населением принимались руководством каждой структуры отдельно и не отличалось единством. Руководство СС и полиции делало ставку на чисто силовые методы управления и потому занималось формированием вспомогательной полиции из имевшегося под рукой контингента, невзирая на его национальность. Генеральный комиссар Кубе в той же Белоруссии, к примеру, в большей степени делал ставку на привлечение к управлению именно белорусских националистов. Не обошлось и без пресловутого «человеческого» фактора. Но из каких бы принципов ни исходили немецкие оккупанты при формировании марионеточной власти на захваченных территориях, в конечном итоге цель у них была неизменная — эксплуатация всех местных ресурсов для разгрома СССР и обеспечения жизнедеятельности Германии.

Итак, немцы, пусть и разными способами, в разное время и в разных условиях, методично били в одну точку. Чего не скажешь о национальных элитах «восточных окраин», в стане которых творились не просто разброд и шатания, а неприкрытая вражда. Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что кое-какие усилия по сближению интересов все же предпринимались. Так, ряд белорусских общественно-политических деятелей германской ориентации, объединившихся вокруг белорусских политиков и общественных деятелей предвоенной Польши В. Ивановского и Я. Станкевича, делали попытки установить контакты и найти точки взаимопонимания с поляками относительно будущей белорусской государственности. Дело доходило даже до предложения образовать после войны польско-белорусскую федерацию. В. Ивановский, назначенный оккупационными властями бургомистром Минска, оказывал содействие польскому подполью и даже имел в штате своих сотрудников двух офицеров разведки АК. Тем не менее на том все и заглохло, ввиду совершенно различного видения решения территориальных вопросов.

Главное командование АК, как мы это уже знаем, придерживалось тактики ограниченной борьбы. До середины 1943 г. его лозунгом было вооружаться, организовываться и выжидать. Прежде всего ставились задачи самообороны, проведения диверсий, организации разведывательной деятельности, а вовсе не развертывания широкого партизанского движения. Как раз этим объясняется и та активность, с которой поляки повалили в оккупационные органы администрации. «На начальном этапе оккупации поляки стали занимать главные должности в местном аппарате управления. Они принимали активное участие в работе городских, районных, волостных, поветовых управ, становились старостами, солтысами и войтами»[93]. Причем в данном случае место имели сразу две тенденции: стремление подчинить административный аппарат оккупантов влиянию АК (это как-то еще можно понять, ибо и советское подполье действовало подобным образом) и острое желание поляков вернуть свои «исконные» позиции панов среди темной недоцивилизованной ими белорусской массы.

Командование Виленского, Новогрудского, Белостокского и Полесского округов АК прямо рекомендовало согражданам занимать должности в органах власти, организованных оккупантом. Люди АК работали на железной дороге, почте, в лесничествах, в местном самоуправлении и даже в полиции. На первый взгляд, тактика такая же, как и у советских подпольщиков и партизан — и там старались внедрять своих людей в оккупационные органы управления и в полицию с разведывательными и диверсионными задачами. Но все же разница была. Как сообщал начальник штаба Новогрудского округа АК, с самого начала немецкой оккупации прилагались старания, чтобы поляки получили как можно больше мест в административных структурах, создававшихся оккупантами, чтобы затем использовать свои должности для целей польского подполья. Ведь собственно немцев в местной власти было немного, и, заняв весь средний управленческий уровень, люди АК располагали существенными ресурсами не только для организации разведывательно-диверсионной деятельности, но и для проведения своей — насколько это возможно в условиях оккупации — политики на данных территориях.