Читать онлайн «Русская Америка: слава и позор». Страница 12

Они-то и открыли Аляску. Сначала у Чукотского мыса встретили чукчей и добросовестно пытались их «объясачить» — но чукчи, приняв гордый вид и грозя копьями, заявили, что они не какие-то там слабачки, а бравые парни, которые только что дрались с капитаном Павлуцким и едва его не убили. По малочисленности пришлось отступить. Гвоздев направил кораблик на восток.

Свершилось!

Потом Гвоздев в своем отчете написал просто и незатейливо: «Августа 21 дня (1732 г. -А. Б.) подняли якорь, паруса распустили и пошли к Большой земле и пришли к оной земле и стали на якорь, и против того на земле жилищ никаких не значилось. И подштурман Иван Федоров приказал поднять якорь, и пошли подле земли к южному концу и от южного конца к западной стороне видели юрты жилые».

Это были уже не острова, а материк — Америка, Аляска. Пристать к берегу не смогли из-за сильного ветра и долго плыли вдоль береговой черты, наблюдая «жилья юртами по берегу и народа, ходящего по той земле множество. Лес на той стороне великой лиственничной, ельник и топольник».

«Св. Гавриил» подошел к месту, которое теперь известно как мыс принца Уэльского — западной точке американского побережья (эскимосы называли его Нихте, а вот уральские не догадались как-то наименовать, чем потом и воспользовался капитан Кук, влепив на карту имя британского принца). Так к ним на кожаной байдаре подплыл эскимос, рассказал, что на его земле есть леса, реки, водятся олени, куницы, лисицы, бобры.

Корабль еще долго шел вдоль берегов, но в конце концов повернули назад, «не усмотрев конца той земли». Иван Федоров первым из русских и вообще европейцев нанес на карту оба берега Берингова пролива.

В Петербурге об этом еще не подозревали! Там как раз вспыхнул скандал, связанный с сибирским землепроходцем, поляком по происхождению, Игнатием Козыревским. Оный Козырев-ский приехал в Москву рассказать о своих походах по Камчатке и Курильским островам. Поначалу он неплохо пропиарился — его рассказ даже печатала газета «Санкт-Петербургские ведомости», а Сенат постановил выдать Козыревскому неплохие по тем временам деньги, пятьсот рублей на постройку на Камчатке монастыря.

Но тут ненароком всплыло из архивов старое следственное дело, по которому Козыревский проходил как один из подозреваемых в убийстве Атласова. Денег Козыревскому так и не выдали, зато быстренько арестовали. Он стал объяснять, что Атласова не убивал, а в деле лишь «малость замешан». Пока следователи ради установления истины списывались с Камчаткой, Якутском и Тобольском, Козыревский помер в тюрьме — еще один печальный пример того, как тесно переплетались порой географические исследования и уголовщина.

А потом стал претворяться в жизнь тот самый грандиозный проект, заслуженно получивший название Великой Северной экспедиции.

Первым помощником Беринга был вновь назначен Алексей Чириков. Им предстояло плыть к американским берегам — а два других крупных отряда отправились к побережью Северного Ледовитого океана и в Сибирь. В них состояли многие из тех, чьи имена остаются на картах до сих пор: Овцын, Прочищев, братья Лаптевы, Челюскин.

К концу 1736 г. Беринг добрался до Охотска. Путешествие через всю Сибирь оказалось нелегким: в дневнике Беринга описано, как питались павшими лошадьми, кожей от сапог, сумок, ремней…

В Охотске Беринг и его люди (восемьсот человек!) провели три года. Чтобы построить корабли, пришлось на голом месте создать железоделательный завод, канатную мастерскую, организовать сбор смолы для конопачения. Потому и отняли эти хлопоты столько времени.

К тому времени Беринг и Чириков уже прослышали о Гвоздеве и Федорове. Используя свои немалые полномочия, принялись их искать. Федоров к тому времени уже умер, а Гвоздев обнаружился… в тюремной камере тобольской губернской канцелярии, куда очередной облеченный властью сатрапчик его закатал за какие-то мнимые прегрешения (до сих пор толком неясные) — и открыватель Аляски без суда и следствия два года кормил клопов под замком. Его отчеты едва не пропали в архивах.

К осени 1740 г. были наконец-то построены два корабля, «Св. Петр» под командой Беринга (77 человек команды) и «Св. Павел» Чирикова (75 человек). Они вышли в море из Ава-чинской губы. Началась Вторая Камчатская экспедиция Беринга.

Смерть Витуса Беринга лежала перед ним на столе — в виде полученной от начальства карты. Согласно строгой инструкции Беринг должен был действовать именно по этой карте…

Ох, не зря говаривал железный сталинский нарком Лазарь Каганович, что у всякой аварии есть свои имя, фамилия и отчество…

Смерть Беринга именовалась Жозеф-Николя Делиль и имела облик вполне конкретного человека: две руки, две ноги, дурная голова и бездна самомнения…

Означенный долбаный лягушатник (а как его еще прикажете именовать?) происходил из Франции, без всякого на то основания считался опытным картографом и географом — почему и получил в России пост профессора с соответствующим немалым жалованьем. Он и составил для Беринга с Чириковым карту, на которой изобразил, придурок, несуществующие земли, «остров Жуана да Гамы» и «остров Компании». Сенат обязал Беринга с Чириковым вести поиски в строгом соответствии с этой картой, «немало от нее не отступая»…

Вот так и получилось, что корабли больше недели старательно утюжили море в тех местах, где якобы располагались мифические «земли» Делиля. Естественно, ничего не нашли. Время было безвозвратно упущено, начался сезон штормов и туманов. Когда-то в первой экспедиции именно туман помешал Берингу с Чириковым увидеть берег Аляски. Теперь он же стал причиной того, что корабли в непогоде разминулись — навсегда…

Помощник Беринга, швед Свен Ваксель (которого в России звали Ксаверием), оставивший интереснейшее описание плавания, своих чувств впоследствии не скрывал, поминая Делиля недобрым словом: «Кровь закипает во мне всякий раз, когда я вспоминаю о бессовестном обмане, в который мы были введены этой неверной картой, в результате чего рисковали жизнью и добрым именем. По (ее) вине почти половина нашей команды погибла напрасной смертью».

17 июля 1741 г. «Св. Петр» Беринга наконец-то достиг американского берега, и все увидели величественные снеговые вершины. Это была одна из самых высоких гор Аляски и вообще Американского континента — 5489 м., названная русскими горой Св. Ильи.

Беринга поздравляли наперебой — но шестидесятилетний капитан-командор выглядел подавленным и печальным: сказались годы жестоких лишений, голода, борьбы с местным начальством (которое, невзирая на полномочия Беринга, откровенно самодурствовало и чинило ему массу препятствий).

Беринг, без сомнения, огорчился бы еще больше, если бы знал, что оказался вторым. Полтора дня назад к американским берегам уже подходил Чириков!

Но этого Беринг так и не узнал никогда… Подойти к берегу корабль не смог — ветер был неподходящий. Удалось лишь отправить лодку за пресной водой. Командовал ею старший штурман Софрон Федорович Хитрово, и с ним отправился молодой европейский ученый Георг Стеллер (прославившийся впоследствии описанием плавания и той самой «морской коровы», что получила его имя). Стеллер жаловался потом: на подготовку экспедиции ушло десять лет, а на исследование американского берега ему не дали и десяти часов.

Пресной воды не хватало. На борту началась цинга. Беринг, сам заболевший, дал приказ возвращаться на Камчатку. По пути он успел открыть несколько островов и пообщаться с местными алеутами.

Наконец показались высокие заснеженные горы. Моряки приняли эту землю за долгожданную Камчатку, обрадовались было — но тут высокая волна, подхватив «Св. Петра», перебросила его через камни в бухту и разбила на берегу…

Выяснилось, что никакая это не Камчатка, а необитаемый остров (ныне — о. Беринга). На нем потерпевшим кораблекрушение и пришлось зимовать. Через несколько дней после крушения неподалеку от острова проходил возвращавшийся на Камчатку Чириков, но на море вновь стоял густой туман, и со «Св. Павла» острова не заметили…

С ноября 1741 г. до августа 1742 г. моряки сидели на острове. Цинга, голод, нервотрепка… Из 77 человек уцелело 46. Витус Беринг умер еще в декабре. Он лежал в землянке, приказав засыпать себя песком (чтобы было теплее). Он еще дышал, когда голодные песцы стали грызть кожу его ботфорт…

Нет никаких оснований порицать Беринга, «развенчивать» его, выискивать компромат (хотя таковой, не особенно и тяжелый, имеется). Капитан-командор Витус Ионассен Беринг в общем был служакой добросовестным, исполнительным, старательным…

Другое дело, что он оказался фантастически, патологически невезучим… Знаменитый летчик-испытатель Марк Галлай в свое время писал: хорошему летчику, кроме мастерства и опыта, еще необходимо как раз везение, которое Галлай полагал прямо-таки «физической категорией». И приводил не один пример, когда хорошие летчики терпели аварии и гибли по той простой причине, что были невезучими…