Читать онлайн «Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945». Страница 33

Щульц – охотник. Охотничьи приключения во фронтовом районе: лоси, глухари, тетерева, рябчики. Дичь, как ни странно, есть. По наступлении темноты – прощание (как раз доставили перебежчика – 55-летнего беднягу). Обратно в темноте по лежневой дороге. Здесь уже в 6 часов темно. Вдоль фронта Нева – Тосно, по внешнему «кольцу» на Межно, на квартиру Зункеля. В 10.00 часов – ужин. Хлеб и грог из виски, который организовал Бурмейстер.

28 сентября рано утром едем на север... Через Гатчину – замок не так интересен, как весь обширный парковый комплекс. Хорошая дорога, по обе стороны – петербургские дачи. Много классической архитектуры. Чувствуется близость большой царской резиденции. Далее на Красное Село, где начинается фронтовой район...

Широкая дорога идет к морю между Ленинградским фронтом и Ораниенбаумским котлом. С высоты, от которой дорога спускается к морю, открывается вид на Ленинград – огромный город, который как на ладони лежит на противоположном берегу в солнечных лучах. Через маскировочные заграждения из веток и листвы к востоку от дороги мы разглядываем город в бинокли. Затем, настолько быстро, насколько позволяет разъезженная и разбитая выстрелами дорога, – к морю. Наша артиллерия справа и сзади – 21-сантиметровые орудия – стреляет уже полчаса. Мы видим сильный дым от попаданий в Ленинграде, а также вспышки отвечающей тяжелой батареи в Кронштадте. Черные фонтаны земли ударяют за нами и справа рядом с нами. Русские, однако, отвечают с задержкой. Русские самолеты. Одного разведчика через несколько минут неподалеку от нас сбивают зенитки с расстояния приблизительно 8000 метров. Длинная огненная струя, но без дыма, он входит в штопор и ударяется о землю...

Вдоль берега, снова за маскировочной стеной, едем мимо маленьких замков на Петергоф. Великолепный царский дворец с каскадами у обращенного к морю паркового фасада выгорел. Стоят только наружные стены. Обратно к морю, вид на Ленинград и Карелию. Все еще оживленный артиллерийский огонь. Теперь мы находимся так же близко к Ленинграду, как Целлендорф и Штеглитц[46] к центру Берлина. Здесь можно увидеть сгоревшие ленинградские трамваи. Хейзинг страшно радуется, когда, запустив в сторону Ленинграда один за другим пропагандистские воздушные шары Зункеля, видит, как они сбрасывают листовки и те снежными хлопьями медленно опускаются на город.

В полдень едем через красивый лесной ландшафт к Нарве. Немецкий центр с высокими темно-коричневыми крышами: у реки крепость Германнфесте – самый дальний немецкий форпост орденских рыцарей на северо-востоке. Напротив – невероятно тяжеловесный Иван-город, грозная азиатская крепость. Замкнутый большой прямоугольный каменный комплекс с несколькими едва выглядывающими из-за стен круглыми башнями... Ужасно сумрачное сооружение, открыто противопоставленное ясному облику башни немецкой крепости, которая стоит по оси дороги, ведущей с востока и видна уже с расстояния в 20 км. Здесь начинается Германия – в этом нет никакого сомнения – и здесь, на другой стороне реки, начинается Азия. Над крепостями изумительное солнечное небо с мощными купами облаков.

Через Ярву на Сака, к лагерю отряда ОТ «Балтойл»... В Эстонии имеется пять миллиардов тонн нефтяных сланцев, то есть миллиард тонн нефти. Сегодняшняя добыча – 160 000 тонн в год, скоро она должна достичь 500 000 тонн; дальнейшая цель – 2 миллиона тонн в год. Месторождение по качеству сравнимо с бакинским, хотя переработка дороже, но не больше, чем гидридными установками в Германии.

29 сентября с утра едем в нефтяной район. Сначала на большой завод в Котла-Ярве. Огромное строительство с многочисленными сооружениями, на первый взгляд сравнимо по объему со строительством бункеров для подводных лодок на Атлантическом валу...

После обеда дальше – на Котла-Ярве...

Зункель дал мне копию переведенного его отделом пропаганды дневника, который был найден в Брянском котле у убитого русского комиссара. Я привожу здесь выдержки из этого потрясающего документа.

12 августа 1941 г.

В 7 утра я выезжаю пассажирским поездом № 3 из Улан-Удэ в Москву... На вокзал меня провожают Надежда, Петров, Ильин и Косырев. Мое ощущение: надолго, возможно, навсегда я расстаюсь с семьей и моими любимыми, дорогими друзьями.

23 августа. Москва

Был в Наркомате, читал приказ, я получил звание майора государственной безопасности...

25 августа

Я нервничаю. Нет резины для автомашины, нет бензина. Не вся команда в сборе. В 17 часов мы выезжаем из Москвы в Тулу...

27 августа

Мы прибыли в наш пункт назначения в деревне Вышковичи, недалеко от города Брянска. Расквартировались в сельскохозяйственном техникуме.

29 августа.

Я начал работу, аппарат вступил в дело. Противник предпринимает налеты на город Брянск. Стучат пулеметы и зенитки. Немецкие самолеты безнаказанно улетают назад. Наших маленьких ястребков пока не видно.

5 сентября

Во время посещения линии фронта я купался в реке Десне и наблюдал бомбардировку наших передовых линий немецкой авиацией. Бомбардировка длилась около двух часов и была сильной. Самолеты пикировали четыре раза во время налета и все удалялись безнаказанными.

6 сентября

Армия – это совсем не то, что мы привыкли представлять себе в тылу. Колоссальные недостатки. Наступление наших армий терпит поражение...

7 сентября

Мы допрашиваем рыжего немца, оборванного парня, завшивленного, на редкость тупого...

30 сентября

Положение с кадрами исключительно тяжелое; вся, почти вся армия состоит из людей с оккупированных немцами территорий. Они стремятся домой. Бездействие на фронте, сидение в окопах деморализуют красноармейцев. Есть случаи пьянства со стороны командно-политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки обратно. Со стороны противника слабый огонь из минометов. Он капитально укрепляет передовые позиции. Вчера, 29.9, командующий армией вызвал меня на командный пункт. Это был исключительно интересный разговор о политико-моральном состоянии войск и наших мероприятиях. Ночью я ехал обратно в свою землянку, без света в ужасной темноте. Дважды чуть не перевернулся на своей «эмке». Я приехал очень расстроенный, дела идут плохо. Знает ли Москва о действительном положении на фронте? По дороге через колхозные поля можно видеть много собранного в снопы и скирды или вообще не собранного хлеба. Сколько добра пропадает! Становится страшно. Красноармейцы собирают зерно для лошадей, копают картошку для кухни и заготавливают дрова.

1 октября 1941 г.

Встал рано. Из Москвы прибыли подполковник госбезопасности Тутушкин и подполковник госбезопасности и начальник Особого отдела фронта Вегма. Аппарат получил хороший «толчок». Затем все разъехались по дивизиям, в том числе и два моих заместителя. В дивизиях положение неважное, как с нашим аппаратом, так и с командным политсоставом. Они плохо работают. Хороший урок для нас – катастрофа с 42 красноармейцами из 258-й стр. дивизии и такая же ситуация с 18 бойцами из 217-й стр. дивизии. Это позор, что мы проспали, и расследование происшествий не дало требуемых результатов. Вывод: положение в 50-й армии не слишком хорошее. Почти целиком она составлена из людей, живших на занятой противником территории. Необходимы конкретные действия по нашей линии и по линии командного политсостава. У многих военных руководителей и у части нашего аппарата продолжаются мирные настроения. Это усиливается тем обстоятельством, что армия почти два месяца находится в обороне и видит только артиллерийскую, минометную и пулеметную стрельбу – и то только периодическую и очень слабую. По ночам люди спят на передовых линиях, а немцы выставляют посты и идут спать в деревню. Это не война, а пародия. Нет активных действий, нет наступлений – и это порождает у красноармейцев нездоровые явления. Сегодня я проводил «москвичей», вернулся в землянку и пишу при свете свечи эти строки. Душа болит, настроение плохое. Все-таки положение нужно срочно восстановить, любой ценой.

2 октября

Я встал в 8 утра, позавтракал хлебом, сыром и чаем... Пришло сообщение, что противник наступает на фланге 13-й армии нашего фронта. У нас слышна непрерывная артиллерийская стрельба. Я вспоминаю о наших «орудиях», которые немцы называют «дьявольская артиллерия». Если бы сейчас у нас были эти пушки, они сразу же подняли бы дух армии. Самолеты противника все время пролетают над нами, слышна стрельба наших зениток. Вчера был доставлен пленный немец, оборванный и завшивленный молокосос. Настроение у них ни в коем случае не боевое, однако голова набита мусором, точнее говоря, в голове у них пустота, полный мрак. Этого я не ожидал. В 17 часов противник начинает наступление по всему фронту, на многих участках он потеснил наши части и форсировал реку Десну. Целый день слышна артиллерийская стрельба.