Читать онлайн «История Русской армии. Часть 1. От Нарвы до Парижа». Страница 2

Умирая, он оставлял Россию в состоянии несравненно худшем, чем принял.

В 70-х и 80-х годах страна погрузилась в глубокий и полный маразм, раздираемая религиозными настроениями, внутренними смутами, придворными интригами и военными бунтами.

Военное бессилие России было полным. Московское правительство, не будучи в состоянии совладать с крымскими татарами, опустошавшими Украину и низовые области своими набегами, унизилось до платежа ежегодной дани крымскому хану! Обуздать этих степных хищников, уведших в рабство в Турцию в одном, например, 1688 году свыше 70000 человек, оно было не в состоянии. Русскими невольниками были переполнены рынки Востока и, увы, Запада – что вечным позором ложится на просвещенную Европу, уже тогда торговавшую человеческим мясом с каннибалами. По мнению известного слависта профессора В. И. Ламанского, с XV века в продолжение 4 столетий (по XVIII век включительно) Великая и Малая Русь и часть Польши лишились от 3 до 5 миллионов жителей обоего пола, уведенных в турецкую неволю и проданных в рабство. Вот что он пишет по исследовании архивов Венецианской республики: Венецианские посланники XVI века говорят, что вся прислуга Константинополя у турок и у христиан состояла из этих русских рабов и рабынь. Не было нянек и кормилиц, если крымцы долго не чинили набегов на Восточную и Западную Русь. Русские рабыни встречаются еще в XV веке в разных городах Италии. Не мало было русских рабов и у мамелюков в Египте. С конца XVI века, в XVII и даже XVIII столетии Венеция и Франция употребляли русских рабов на военных галерах как гребцов-колодников, вечно закованных в цепи. Кольбер особенно не жалел денег на покупку этих рабов на рынках Леванта, а Благочестивый Людовик XIV только иногда прибавляя, чтоб эти Киз-81епз не были схизматик. В таких размерах совершалась в XV–XVIII веках торговля русскими невольниками и невольницами в Европе. Лишь покорением Крыма[8] положен был конец этой позорной для Европы торговли христианскими рабами… Ослабевшее Московское государство ограничивалось лишь пассивной обороной: от Брянска на Тулу и Каширу – и дальше на Рязань – была проведена укрепленная сторожевая линия, оставлявшая, однако, беззащитными не только новоприсоединенную Малороссию, но и коренные области Московской Руси нынешние Курскую, Орловскую и большую часть Тульской губернии. Военное дело находилось в полном упадке, как то показывают неудачные походы Голицына на Крым.

Для того чтобы вывести страну из этого маразма, нужна была железная воля и железная рука. Одно и другое сочеталось в младшем сыне Тишайшего.

Мы не собираемся здесь подробно излагать и критиковать реформы Петра I. Это вывело бы нас слишком далеко за рамки нашего скромного труда. Скажем только, что если бы этого Государя не было, анархия окончательно одолела бы страну, низведя Московию на положение какого-нибудь Бухарского ханства или Абиссинской деспотии, разделенную на сферы влияния. Большинство реформ Петра были жизненно необходимы, иные были излишни (насильственная ломка быта, глумление над старинными обычаями и традициями, огульно объявленными предрассудками и т. п.). Некоторые реформы, как, например, упразднение патриаршества, оказались прямо вредны. Военные же мероприятия его – реформа армии, зарождение флота – отмечены печатью гения и одни уже дают ему право именоваться Великим.

Военная система России, как Московской, так и Императорской – резко отличалась во все времена от западноевропейской.

На Западе царил принцип найма, вербовки. Военное дело являлось там прежде всего доходной профессией. Ландскнехты и кондотьеры служили за деньги сегодня цесарю и папе против христианнейшего короля, завтра королю против цесаря и папы. Западноевропейский солдат до конца XVII века был наемником.

В основу русской[9] военной системы испокон веков положен был принцип ее обязательности – принцип долга для каждого защищать Русскую землю – принцип повинности.

Московская рать[10] явилась первой национальной армией в мире, подобно тому, как петровская армия весь XVIII век была единственной национальной армией в Европе.

Регулярное войско – стрельцы – было у нас заведено при Иоанне Грозном. Большая же часть армии состояла из земского ополчения (дворяне и даточные люди), созывавшегося по принципу обязательной повинности в военное время, что придавало вооруженной силе Московского Государства милиционный характер.

Солдаты, более способные на грабеж, чем на битву, – пренебрежительно выразился о московских ратниках немец Пуффендорф, наблюдавший Московскую Россию в ее упадочную пору, в XVII веке. Это утверждение мы оставляем на его совести (уж в чем ином, а в недоброжелателях и клеветниках у нас никогда недостатка не было). Летописи московской рати не знают позорных событий вроде разграбления Рима католическими же ландскнехтами Фрундсберга. Магдебург был разгромлен озверелыми рейтарами Тилли, не щадившими ни женщин, ни детей и умертвившими весь гарнизон за упорное сопротивление. А грозный царь Иоанн Васильевич, отпуская на все четыре стороны гарнизон Полоцка, одарил его богато за храбрую защиту. О вооруженных силах Московской России в цветущий ее период – XVI век – предшественники Пуффендорфа судили иначе: Ни один из христианских государей, – пишет один из них о войске Василия III, – не имеет армии более грозной и лучше устроенной, чем великий князь Московский. В Ливонскую войну рати Иоанна IV не раз бивали в открытом поле шведов и немцев-наемников[11] в равных и даже превосходных силах. Защитники Вендена, не желая сдаваться, удавились на своих орудиях. Наемные солдаты других армий в их положении, наверное, поспешили бы сдаться и поступить на службу к новому хозяину! В укрепленных городах московские ратные люди могли отсиживаться и успешно отбиваться целыми годами. Военная история всех стран и народов не знает подвигов, могущих сравниться с защитой Смоленска, Пскова и Троице-Сергиевской Лавры.

Дружинники Святослава, обещавшие сложить свои головы, где его голова ляжет, храбрые жители Козельска – злого города Батыя, венденские пушкари, предпочтившие смерть плену, сергиевские иноки, смольняне[12] и псковичи, целовавшие крест сидеть до конца, – вот от кого произошли по прямой линии полтавские драгуны, цорндорфские фузилеры, рымникские чудо-богатыри! Двух армий – московской и императорской – не существует, есть одна Русская Армия-Войска иноземного строя стали у нас заводиться при Царе Михаиле Федоровиче. Первые из сохранившихся патентов выданы полковнику драгунского полка Ван Даму в 1632 году и полковнику солдатского полка Шарлю Эберсу в 1639 году. Признавался желательным состав этих войск на одну треть из иноземцев и на две трети из русских (те и другие – профессионалы). На самом деле они состояли почти сплошь из русских.

В 1642 году сформировано два выборных (т. е. отборных) полка из московских слобожан и стрелецких детей – Первомайский и Бутырский. Полкам этим суждено было явиться связующим звеном старой московской и новой петровской армий символ единства и нераздельности Русской Армии. В начале царствования Царя Алексея, в 1648 году, был издан первый в России воинский устав – Учение и хитрости ратного строя пехотных людей.

Однообразных штатов не существовало. Иноземные полки делились на роты, стрелецкие имели сотенную организацию. Те и другие именовались по полковникам. Число полков колебалось: солдатских (т. е. пехотных иноземного строя) бывало от 25 до 35, рейтарских и драгунских – до 25, стрелецких 40–45 (в одной Москве 18). По росписи 1689 года считалось: стройных войск 110000, нестройных 55000, городовых до 25000. Всего на бумаге тысяч до 200, но плохо организованных, еще хуже дисциплинированных, в общем, слабой боеспособности.

Жалованные царями грамоты устанавливают старшинство Казачьих войск:

Всевеликого Войска Донского – с 1570 года (первая грамота казакам);

Уральского – с 1591 года;

Терского – с 1696 года (самое войско основано позднее – в 1722 году, но уже с половины XVII века донские казаки селились на Тереке и грамота эта благодарит их за службу в тех краях);

Кубанского – с 1696 года (по Хоперскому войску, вошедшему в его состав).

Полки московского периода, существующие поныне:

13-й лейб-гренадерский. Эриванский (1642 – Выборный Бутырский, с 1827 Эриванский);

4-й уланский Харьковский, 1-й гусарский Сумской, 11-й гусарский Изюмский, 12-й гусарский Ахтырский (1651 – слободские казачьи полки того же имени);

2-й лейб-драгунский Псковский, 9-й гусарский Киевский, 17-й гусарский Черниговский (1668 – соответственно Северский, Киевский и Черниговский слободские компанейские).

Cлужбу регулярных войск Московского Государства в последние десятилетия XVII века скорее всего можно сравнить с нынешним отбыванием лагерных сборов. Солдаты, поселенные в слободах, мало-помалу омещанивались, утрачивали воинский дух и даже воинский вид. Большинство обзаводились семьями и занимались ремеслами и промыслами, ничего общего с военной службой не имеющими. Под ружьем они находились в общей сложности месяц или два в году. Безвременье 70-х и 80-х годов особенно пагубно отразилось на стрельцах, превратившихся в смутьянов и бунтарей – каких-то янычар Московской России и представлявших своим существованием государственную опасность.