Читать онлайн «Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси». Страница 81

Говоря об отпоре населения, Грушевский говорит о принуждении народом униатских священников к переходу в православие, но не приводит способов, как это достигалось. Любопытные подробности об этом сохранялись до 1917 года в богатом собрании рукописей фундаментальной библиотеки Коллегии Павла Галагана в Киеве. Иеромонах Антоний в своем донесении игумену Матронинского монастыря Мелхиседеку описывает несколько случаев такого принудительного обращения униатских священников в православие. Православные крестьяне не прибегали к прямому насилию, а действовали измором: дом униатского священника окружали и держали его в осаде до капитуляции. Ни продовольствия, ни воды туда не пропускали, а униата не только не подпускали к церкви, но вообще не выпускали со двора. Капитулировавшего униата заставляли публично отречься от папы римского, поцеловать крест и Евангелие и провозгласить папе анафему. После этого священника допускали в церковь и в присутствии всего села служили молебен по православному обряду.

Гайдамаки действовали иначе: они просто убивали униатов и католиков, обычно, с издевательствами и истязаниями.

О том, как действовали униаты, сохранилось немало не только преданий, но и записей современников. Так, например, в 1766 г. в селе Милиеве громада не хотела допустить в церковь униата-священника. Когда польские войска отбили замок от церкви и ввели туда униата, ктитор церкви Данило Кушнир спрятал церковную дароносицу и закопал в землю. Сделал он это по поручению громады, не желавшей, чтобы церковная утварь попала в «поганые» католические руки. Узнавши об этом, католики в присутствии всего села сожгли ему обе руки, обмотавши их паклей и поливши смолой, а потом отрубили голову и водрузили ее на высоком шесте в середине села. Это зверство описал Шевченко в своем стихотворении «Убийство ктитора в Милиеве». Милиевский случай был не единичным, а типичным для действий католицизма в его проникновении на Украину.

Все эти события волновали народ и порождали новые отряды мстителей-гайдамаков. Население же могло надеяться на помощь только от православной России. И действительно, Россия через своих дипломатических представителей в Варшаве неоднократно обращалась к королю с просьбами и требованиями прекратить преследования православных. Но результатов не было никаких, несмотря на обещания короля и его строгие приказы. Догнивающий государственный организм Польши не был в состоянии бороться со всесильными католическими организациями и своевольными магнатами, которые им покровительствовали. Католическая агрессия продолжалась, вызывая озлобление населения, которое в 1768 г., вылилось в страшный бунт.

Непосредственным поводом, как и в 1734 г., послужило появление на Правобережье русских войск, которые пришли туда по просьбе польского короля для усмирения недовольных его политикой магнатов и шляхты, создавших так называемую «Барскую конфедерацию».

Население истолковало появление русских войск как желание России освободить их от польского гнета и защитить от униатов православную веру. Грушевский об этом пишет: «Пошли снова слухи про царицыны указы, даже показывали копии такой «Золотой грамоты», в которой и приказывалось уничтожать поляков и евреев за кривды, которые ими делаются православной вере. Эти копии были выдуманы, но им верили и люди, и сами главари восстания».

Начал и возглавил восстание запорожец Максим Зализняк весною 1768 года. Сформировав отряд в Матронином лесу, он двинулся на юг, громя помещичьи имения и поголовно уничтожая поляков и евреев. Смела, Черкассы, Корсунь, Богуслав и другие города и местечки южной Киевщины были захвачены повстанцами, число которых росло с каждым днем, т. к. крестьяне с воодушевлением шли в гайдамаки.

Когда же Зализняк подошел к Умани, где сосредоточилось много бежавших из сел и местечек католиков и евреев, на сторону гайдамаков перешли сотник Иван Гонта, начальник казаков Потоцкого, которому было поручено поляками руководить обороной Умани.

В результате этот центр польско-католической агрессии на южной Киевщине без сопротивления попал в руки повстанцев и началась страшная резня, известная в истории как «Уманская резня». Сколько при этом погибло католиков, униатов и евреев, точно неизвестно, но что они были уничтожены почти поголовно, не исключая женщин, детей и стариков, можно считать фактом установленным. В этом вопросе сходятся и польские, и русские, и сепаратистские историки и мемуары современников событий, написанных по свежей памяти со слов очевидцев. Народное предание прибавляет к этому и подробности, характеризующие настроения повстанцев. В Умани была сооружена виселица, на которой были повешены: поляк, ксендз, еврей, собака и каким то грамотеем-гайдамаком была сделана надпись: «Лях, жид та собака – вира однака»…

Кроме главного отряда гайдамаков Гонты – Зализняка на Правобережье летом 1768 г. действовало еще немало и других их групп, например, Семен Неживый в районе Черкасс, Иван Бондаренко в районе Радомысля и северной Киевщины, Яков Швачка около Белой Церкви и Василькова. Особенно энергично действовал Швачка, имевший свой штаб в Фастове, куда ему приводили пойманных поляков и евреев для суда и расправы. По данным польской комиссии, производившей расследование деятельности Швачки, в Фастове было уничтожено больше 700 поляков и евреев. Народный же эпос Украины в своих «думах» эту деятельность описывает так:

Восстание все больше и больше разрасталось. Киевщина и прилегающие районы Брацлавщины и Волыни были полностью оставлены поляками и евреями. Народ ждал окончательного освобождения и воссоединения с Гетманщиной и Россией, твердо веря, что именно для этого русские войска и пришли на Правобережье.

Но, как и в 1734 г., был горько разочарован. Усмирив «Барских конфедератов» русские войска начали усмирять и отдавать на расправу полякам своих верных союзников – гайдамаков, нередко прибегая к неблаговидным способам для захвата их руководителей. Так, например, Гонта и Зализняк были приглашены к русскому полковнику под Уманью, к которому и явились, считая его своим покровителем и союзником. Полковник же их арестовал и выдал на мучения тем самым полякам, против которых совместно действовали русские и гайдамаки. Так же поступили и с другими вождями гайдамаков. Этими мероприятиями русское правительство помогло «усмирить» их православных крепостных и восстановить свою власть над ними и дало возможность католикам продолжать свою прерванную гайдамаччиной агрессию.

Но оно убило в народе веру в справедливость русского царского правительства и его желание защищать своих единокровных и единоверных людей от поляков и католиков.

И в народных преданиях Правобережья до начала нынешнего столетия из поколения в поколение передавались горечь и обида за то, что как говорит «дума», «русски цари не схотилы нас вызволыты вид ляхив за часив гайдамаччины».

И не только «не захотели», но, что гораздо хуже, выдали на милость и немилость поляков поверивших русским командирам гайдамаков.

С усмирением «гайдамаччины» Правобережье уже не проявляло никаких признаков сопротивления польско-католической агрессии, которая быстрыми шагами вела край к полному национальному, социальному и религиозно-культурному порабощению.

И, как уже сказано выше, в конце XVIII века все помещики Правобережья были католики-поляки, а все крестьянское население бесправными крепостными этих помещиков или католического и униатского духовенства.

Православие – основной национальный признак – уже в течение первых десятилетий после «вечного мира» формально почти совершенно исчезло, хотя народные массы в душе и остались ему верны. Но они ничего не могли сделать против высших иерархов православной церкви, один за другим переходивших в унию и вынуждавших к этому свою православную паству, а очень часто переводили в унию целые приходы, не спрашивая мнения прихожан.

Искоренение православия Польша проводила планомерно и быстро. Когда в 1667 г. она по Андрусовскому договору вынуждена была отказаться от Левобережья, прежде всего, был спущен «железный занавес» между православным населением Лево– и Правобережья. Никакого контакта между православными епископами и духовенством разделенных частей Украины не допускалось. В 1676 году польский сейм вынес закон, запрещавший православным под страхом смертной казни и конфискации имущества выезд за границу и приезд из-за границы, а также сношения с патриархами и отдавание им на решение вопросов веры.

Таким образом, все православные Речи Посполитой оказались в юрисдикции Львовского митрополита, решения которого в спорных вопросах веры не подлежали обжалованию.