Читать онлайн «Страна золота - века, культуры, государства». Страница 43

Итак, заговор созрел, руководитель нашелся, тем более руководитель, связанный родством с династией, стало быть, даже и не совсем узурпатор. Оставалось перейти к делу.

Первое нападение аскии и его сторонников на преемника сонни Али завершилось неудачей: ши Баро, правда, был обращен в бегство, но захватить его не удалось. Теперь нужно было собрать войско и решать спор о власти в большом сражении. И тут вдруг обнаружилось, что силы претендента совсем не так уж велики, чтобы можно было заранее быть уверенным в победе. Конечно, мы должны принимать во внимание то, что авторы «Истории искателя» очень старались изобразить борьбу Мухаммеда Туре и Бубакара Дао как столкновение небольших, но споспеше-ствуемых Аллахом сил претендента с несметными полчищами полуязычника ши Баро., Но все же, видимо, немалое число, если не большинство зависимых от сонгаев местных правителей остались верны сыну Али, а за претендентом пошло меньшинство, даже если утверждение, будто к нему примкнул только один из них, а именно — наместник области Бара в районе внутренней дельты, скорее всего, является сильным преувеличением. Кстати, этот наместник носил сразу два титула: сонгайский — бара-кой и мандингский — манса.

В этой сложной обстановке и проявились политические таланты Мухаммеда Туре. Он развил бурную дипломатическую деятельность, в которой ему активно помогали союзники из числа мусульманских ученых. При войске Мухаммеда находились многие видные факихи, они входили в состав его совета, им приходилось выполнять сложные дипломатические поручения аскии.

Формальной причиной оттяжки решающего сражения были избраны неоднократные посольства от претендента к ши Баро (так, во всяком случае, выглядит эта часть истории Сонгай в изложении «Истории искателя», где пропагандистский эффект в показе благочестия аскии, несомненно, принимался во внимание). Аския достигал таким путем сразу нескольких целей: во-первых, оттягивая время решающего столкновения, занимался подготовкой войска; во-вторых, демонстрировал свое миролюбие; в-третьих, доказывал свое благочестие. Ведь главным предложением, которое он делал своему законному государю, было: «Прими ислам и подчинись!». По всей видимости, ши Баро продолжал придерживаться линии поведения своего отца в делах веры, а это было на руку Мухаммеду Туре.

Одним из послов Мухаммеда к сыну сонни Али во время этого двухмесячного стояния войск противников друг против друга неподалеку от Гао стал первый из авторов «Истории искателя» Мухмуд Кати, несмотря на его молодость — ему тогда было всего 25 лет. Он довольно красочно описал свое посольство: «И аския послал меня к нему — меня, то есть недостаточного бедняка альфу Кати. Я отправился к ши и нашел его в местности Анфао, а это поблизости от Гао. Я передал ему послание повелителя верующих, аскии, и обратил к нему речи, сколь я мог красноречивые, как повелел повелитель верующих, аския ал-Хадж Мухаммед. Я был с ним любезен, страстно желая, чтобы повел его Аллах благим путем. Но ши отказался наотрез, разгневался и приказал в тот же момент ударить в барабан, начав собирать войско. Он грозил и метал молнии, чтобы меня запугать. А я к себе самому прилагал слова поэта „И погибну я сегодня, побеждая людей креста и его почитателей!"». Факихи из окружения аскии отлично понимали, что победа претендента обеспечит им небывалые до того привилегии в государстве, и старались не за страх, а за совесть.

Как и следовало ожидать, переговоры не привели ни к какому результату: слишком крупной была ставка в той игре, которую вели оба противника. И 12 марта 1493 г. произошло решительное столкновение. Ши Баро был разбит, бежал и больше не предпринимал никаких попыток вернуть себе отцовское наследие. Аския Мухаммед стал неограниченным повелителем Сонгайской державы.

Правда, только что приведенное красочное описание последовательных посольств аскии к ши Баро, он же Бубакар Дао, содержится как раз в таком разделе текста «Истории искателя», который, возможно, был добавлен к рукописи по повелению Секу Амуду уже в XIX в. «История Судана» сообщает о тех же событиях куда более кратко и по-деловому: соперники-де сошлись в Анкого (Анфао) неподалеку от столицы, простояли там какое-то время (разница в дате решающего столкновения составляет всего десять дней, что вполне можно объяснить ошибками переписчиков), а затем «Аллах даровал победу счастливейшему, ведомому праведнейшим путем Мухаммеду ибн Абу Бекру». Но как бы то ни было, переход власти в руки новой династии состоялся. Теперь аскии Мухаммеду предстояло выработать на практике тот самый компромисс, в котором так нуждались обе составные части сонгайской верхушки — военные и факихи.

За 37 лет своего царствования аския Мухаммед совершил не меньше походов, чем сонни Али. Его военачальники небывало расширили размеры державы: власть сонгаев пришлось на время признать хаусанским городам нынешней Северной Нигерии; брат и ближайший помощник аскии Омар Комдьяго положил начало заселению сонгаями областей к юго-западу от Томбукту; на западе сонгайские полководцы со своими отрядами доходили до плоскогорья Фута-Джаллон, громя отряды скотоводов-фульбе. И все же не это оказалось главной заслугой первого государя из династии аскиев (прежде высшее военное звание Мухаммед Туре сделал царским титулом) перед Сонгай. В отличие от великого воителя сонни Али аския Мухаммед может считаться великим устроителем Сонгайской державы. Именно ему она была обязана своим политическим строем в пору наивысшего расцвета.

Аския Мухаммед I создал новую систему управления своими владениями. Конечно, многое в ней досталось сонгаям в наследство от Мали. И, конечно же, у всех предшественников аскии, у всех царей, носивших титул сонни, или ши, тоже был какой-то, пусть даже и зачаточный, административный аппарат. Но только Мухаммед Туре сумел организовать продуманную и достаточно по тем временам централизованную администрацию, а главное — с наибольшей возможной в условиях средневекового Судана последовательностью провести в этой администрации территориально-функциональный принцип.

Разумеется, и Сонгайская держава включала в себя множество полунезависимых владений, правители которых нередко сохраняли в своих титулах сонгайское слово кой — в данном случае в значении «князь; правитель». Но, во-первых, параллельно с ними существовало множество царских сановников, чьи должностные звания могли тоже включать этот элемент. А во-вторых, все эти местные владетели подчинялись нескольким наместникам крупных областей: западной, т.е. собственно внутренней дельты Нигера; центра, т.е. долины Нигера примерно от современного Гундама до восточной излучины реки; Денди, т.е. колыбели Сонгай. К тому же существовали назначаемые правители менее крупных, но в том или ином отношении важных местностей. И, наконец, вполне независимо от местных владетелей действовали чины, ведавшие разными отраслями сильно увеличившегося административно-хозяйственного механизма Сонгай: скажем, бенга-фарма — начальник орошаемых земель, один из высших сановников царского двора. И ему должны были безоговорочно подчиняться любые такие владетели, если на их территории оказывались орошаемые земли, освоенные в ходе сонгайской колонизации.

Надо вообще сказать, что появление большого числа сановников, чьи функции относились именно к хозяйственной сфере, знаменовало новую черту, отличавшую Сонгай от предшественников — Мали и Ганы. Но об этом — позже. А пока добавлю только, что в довершение всего сонгайские государи нередко ставили рядом с традиционными правителями тех или иных городов, княжеств или даже племен кочевников своих, так сказать, губернаторов-контролеров, обычно носивших титул мундио (или мондьо, монзо). Такие губернаторы были в Дженне, в Масине (рядом и над фульбскими вождями), над арабами-берабиш и даже в Томбукту, хотя этот город представлял все-таки особый случай.

Обе хроники, описывающие историю Сонгайской державы, — и «История искателя», и «История Судана» — полны названий должностей, государственных и придворных. Причем должности эти охватывали самые разные сферы жизни государства. Здесь были и канфари, или курмина-фари, — высший сановник державы, наместник западных ее областей; и следующий за ним по значению балама — начальник администрации и войска в центральной части государства; и хи-кой — начальник царских кораблей, один из высших военных чинов; и уандо — начальник дворцового протокола; и великое множество наместников отдельных областей и городов с самыми разными титулами. Среди этих титулов часть были сонгайскими по происхождению, часть — мандингскими, и это вполне понятно. Многие местности, до того как подпасть под власть сонгаев, были провинциями Мали. И правители Гао, точно так же как и их предшественники, старались не разрушать, а использовать прежние органы управления своих новых владений. К тому же новая династия— об этом уже была у нас речь— происходила из мандеязычного народа сонинке, родственного мандингам. И при дворе аскии не слишком задумывались над происхождением того или иного титула или звания; в этом отношении (да и во многих других!) там не страдали национальной ограниченностью. Позднее, после марокканского нашествия, к этим чинам и званиям добавятся еще и арабские и турецкие.