Читать онлайн «История Персидской империи». Страница 50

Доступ на территорию дворца был только с западной стороны. Войти можно было через сдвоенную лестницу, установленную на платформе под нависшими бастионами. Лестницы, окаймленные зубчатыми перилами, имели 7 метров в ширину, но ступени были такими удобными — каждая из ста одиннадцати ступеней была 10 сантиметров шириной, — что на коне можно было въехать на широкую площадку наверху лестницы. Здесь пользующийся благосклонностью царя посетитель слезал с коня, и его вели к искусственному водоему, вырубленному в цельной скале, где ему предписывалось совершить омовение и надеть обязательные белые одежды, прежде чем он мог получить аудиенцию у Великого царя.

Ряд подземных водных каналов соединяет различные сооружения на террасе и доказывает, что весь этот грандиозный план был задуман неизвестным гениальным архитектором. Этот план так и не был завершен в полной мере, его реализация едва началась в первые годы правления Дария. К счастью, обнаружение архивов того времени, сохранившихся в башне на северной стене, дает возможность получить более чем мимолетное представление о строительстве. Самые первые таблички датируются десятым годом правления царя (512 до н. э.), а последние — двадцать восьмым (494 до н. э.), но огромное их большинство относится к периоду между девятнадцатым и двадцать пятым годами, тем самым доказывая, что в период с 503 по 497 г. до н. э. происходило самое интенсивное строительство.

К нашему удивлению, ни одна табличка из архивов Персеполя не написана персидской клинописью, используемой при составлении царских надписей. Из этого необычного факта мы можем сделать вывод лишь о том, что персидская письменность была искусственной. Теперь мы также можем понять, почему тексты на персидском языке постоянно сопровождают его версии на эламитском и аккадском языках.

Огромное большинство надписей сделано на эламитском языке. По счастливой случайности уже давно появилась возможность сравнить эламитскую версию царских надписей с ранее расшифрованными персидским и аккадским вариантами и тем самым узнать, что во времена Ахеменидов было принято писать на эламитском языке. Чуть раньше архивы были откопаны в Сузах. Эти письменные материалы вместе с еще более древними царскими надписями собраны в карточный каталог-словарь.[9] Толкование табличек из архивов Персеполя еще больше облегчается, когда мы узнаем часто употребляемые персидские слова-заимствования.

Как получилось, что эти таблички были написаны на эламитском языке, становится ясно из случайного письма. Наверное, самым интересным является письмо, в котором упоминается дочь Дария: «Говорю Арриене, главному дворянину: Фарнак (Парнакка) говорит: «Царь Дарий приказал мне: Сто овец, принадлежащих мне, отдай моей дочери Артистоне (Ирташдуне)». А теперь Фарнак говорит: «Как царь Дарий повелел мне, так и я повелеваю тебе — отдай его дочери Артистоне сто овец по приказу царя». Месяц Адуканиш, 16-й год [апрель 506 г. до н. э.]. Эту табличку написал Напирсукка после того, как она была переведена».

Эта недавно обнаруженная дочь Дария носит то же имя, что и его любимая жена Артистона, дочь Кира. Она родная сестра Арсамеса и Гобрия, один из которых возглавил арабов и эфиопов, а другой — каппадокийцев во время вторжения в Грецию Ксеркса. На тот момент ей было лет шестнадцать, и этот подарок, возможно, был приданым.[10]

Еще более интересным оказывается обычай, о котором говорится в письме. Приказ отдан Дарием устно. Он устно же повторен Фарнаку. Затем он устно переведен переводчиком, и только после этого он записан одним из официальных эламитских писцов. Однако должное установление подлинности дает приложение печати. Мы помним, как в своей автобиографии Дарий рассказывает нам, что она была написана и прочтена ему.

Среди других документов из этого архива, написанных на эламитском языке, есть несколько, в которых приведен список таких натуральных продуктов, как растительное масло и овцы из разных городов, которые размещались под присмотром сторожа складского помещения. Однако в основном это записи об уплате десятникам различных бригад рабочих, среди которых — что довольно любопытно — были ассирийцы, которые были заняты на постройке зданий на террасе. Обычно оплата производилась натуральными продуктами — столько-то мер зерна, столько-то муки, масла, кувшинов вина или пива. Расчет производился за месяц или несколько месяцев; иногда сохранены эламитские имена, но есть тенденция заменять персидские месяца; обычно используется система интеркалирования.

Насколько мы можем судить по жалованью, эти трудяги зарабатывали почти так же хорошо, если не лучше, чем такие же рабочие в Вавилонии, хотя имеется широкий диапазон различий, особенно между жалованьем мужчин и женщин, мальчиков и девочек. Во многих документах фигурирует раздача фуража для многочисленных лошадей и ослов, необходимых на строительстве. Большинство рабочих носят эламитские имена, как и писцы, но надсмотрщики — персы; кое-кто из них высокопоставленные чиновники. Из них, как явствует из более поздних текстов, самым главным являлся царский казначей.

И хотя таблички написаны главным образом на эламитском языке, представлены и другие языки канцелярии. По крайней мере, на одной табличке нацарапаны ионические греческие буквы, характерные для того времени. Хотя арамейский язык использовался в канцелярии для написания царских указов еще со времен Кира, он был плохо адаптирован к глиняным табличкам, на которых чернила быстро исчезали. Его широкое использование доказывают около пятисот треугольных табличек. Их форма наводит на мысль о том, что это простые ярлыки, но они все же дают нам понять, что арамейский алфавит использовали писцы, как и в указах Эзры того времени.

Многие из этих табличек выполняют функцию черновиков для предварительных вычислений. На других нет ничего, кроме оттисков печатей, ведь практически на каждой табличке есть печать, как правило, высокопоставленных чиновников и время от времени с надписями на арамейском языке. Когда весь этот материал будет собран и опубликован, в нашем распоряжении будет целый музей, чтобы представить новое искусство Ахеменидов.

В то время как именно этот архив не проясняет вопрос об отдельных зданиях, построенных по приказу Дария, он все же подтверждает, что работы шли с 512 по 494 г. до н. э., максимум активности которых пришелся на 503–497 гг. до н. э. В таком случае мы обращаемся к надписям и барельефам, найденным в этих постройках, чтобы уточнить даты и найти подтверждение в архитектуре различных зданий.

Мы можем предположить, что самой первой постройкой, возведенной на площадке, был первый элемент административного здания, «сокровищница», построенная из точно таких же кирпичей, какие применялись в Сузах. По ту сторону улицы, которая соединяла казармы Бессмертных, поднялся ее внушительный фасад высотой 11 метров и толщиной 2,5 метра. Чтобы нарушить однообразие, длинный пролет стены был через небольшие интервалы разбит четырехступенчатыми нишами, которые чередовались с вертикальными прорезями. Подобно внутренним стенам интерьера, фасад был покрыт зеленоватой краской. Некоторые пороги были сделаны из обожженных кирпичей или хорошо отполированного камня. Поверх цементных полов был положен слой красной краски, что характерно, как мы уже видели, для построек Дария. Колонны были целиком деревянными, поставленными на каменный торус в форме диска, под которым, в свою очередь, возможно, лежал квадратный постамент. Как и в Парсагарде, дерево часто покрывали штукатуркой, которую раскрашивали ярко-синими, красными и белыми ромбовидными узорами; розетки, выполненные в тех же цветах, окаймляли некоторые двери. Квадратные балки были опорой для циновок или сухих ветвей, на которые была уложена глиняная крыша; казалось, что единственным источником света были крошечные окошки, расположенные высоко под крышей. Возможно, здесь жил Дарий, пока возводили его личный дворец из более постоянного материала — камня.

С огромной входной лестницы, которая вела на площадку, посетителя, желавшего попасть на аудиенцию к Великому царю, вели на юго-восток мимо куч камней, приготовленных для будущего строительства к другой двойной лестнице. Его взгляд был прежде всего направлен в центр фасада, где под прочной стеной с бойницами в окаймлении розеток должна была помещаться царская летопись строительства. Подобно другим местам, предназначенным для надписей в этой части террасы, оно остается пустым по сей день, так как Дарий умер, прежде чем надпись была сделана, а его сын не считал себя обязанным вспоминать достижения своего отца. По обеим сторонам от центра фасада четверо Бессмертных салютуют несуществующей царской надписи, поставив копье в положение «на караул»; на них надеты рифленые шапки и длинные одеяния, а в левой руке они держат щиты в виде восьмерки. Над рамкой из розеток прямо под зубчатой стеной два небольших крылатых сфинкса стоят, почтительно подняв правые лапы. Позади каждого из них имеется ряд стилизованных растительных символов, которые отделяют ряд богато одетых чиновников, членов Семи и их домочадцев, которые входят в пиршественный зал через монументальный Тройной портал.