Читать онлайн «В поисках вымышленного царства». Страница 43

Положение обоих соперников – Гуюка и Бату – оказалось крайне острым. Бату имел только 4 тыс. верных монгольских воинов, которых было явно недостаточно, чтобы силой удерживать в покорности Восточную Европу с шестимиллионным населением. Надеяться на помощь из метрополии он не мог, так как Гуюк искал только его гибели.

Гуюк встал во главе стотысячного войска, которое по большей части состояло из несториан, предпочитавших ему детей Толуя. Гуюк пытался добиться популярности, бесплатно распределяя среди воинов шелковые ткани (расход покрывался за счет налогов с оседлого населения). Он старался опереться на православную церковь и русских князей, располагавших большими людскими и денежными ресурсами. К несчастью для Гуюка, великий князь Ярослав, приехавший в ставку хана для переговоров, был отравлен Туракиной по доносу одного из бояр из свиты князя. Тогда сыновья погибшего, Александр Невский и Андрей, отошли от Гуюка и так активно поддержали Бату, что тот в 1248 г. имел уже возможность выступить с походом на восток против великого хана. Гуюк двинулся ему навстречу, но по дороге умер при невыясненных обстоятельствах[321].

Снова наступило междуцарствие. Регентство получила вдова Гуюка, Огуль-Гаймыш, женщина слабая и невежественная. На курилтае 1251 г. большинство получили Бату и его друг Мункэ, сын Толуя, Последний был избран великим ханом, а Бату был признан «старейшим в роде». Сторонники Гуюка были казнены.

Русская помощь, благодаря которой Бату вышел из борьбы победителем, была продиктована глубоким политическим расчетом. С начала XIII в. католическая Европа начала крестовый поход против православных: греков и русских. В 1204 г. Константинополь был взят крестоносцами, основавшими на месте Византийской – Латинскую империю. Латыши и эсты покорены и обращены в крепостных. Та же участь ожидала Русь, но Александр Невский разбил крестоносцев в 1240 г. на Неве и в 1242 г. на Чудском озере и этим остановил первый натиск. Однако война продолжалась, и союзники Александру Невскому были нужны. Поэтому он побратался с сыном Бату, Сартаком, и получил монгольские войска для борьбы с немцами. Союз не был разорван и после смерти Александра Невского. В 1269 г. немцы, узнав о появлении в Новгороде монгольского отряда, запросили мира «зело бо бояхуся и имени татарского». Русская земля была спасена от крестоносного нашествия[322].

За период внутренней борьбы положение на границах монгольской империи обострилось. Бату очистил Польшу, Венгрию и Болгарию, оставив за собой только Русь и половецкие степи. Однако он жаловал грамоты и ярлыки «султанам Рума, Сирии и других стран»[323] на Ближнем Востоке, где начали привыкать к мысли о приоритете Золотой Орды над местным военачальником Байджу-нойоном.

Бату умер в 1256 г., великий хан Мункэ утвердил его наследником Сартака, который немедленно поссорился со своим дядей Берке, заявив ему: «Ты мусульманин, я же держусь веры христианской; видеть лицо мусульманское для меня несчастье»[324]. Царевич не ошибался: через несколько дней после своего опрометчивого заявления он был отравлен. Ханский престол перешел к его малолетнему сыну, Улакчи, за которого правила его бабушка, Баракчин-хатун, вдова Бату. Однако Улакчи скончался столь же быстро, как и его отец, а Баракчин, пытавшаяся в 1257 г. уехать в Иран, была схвачена и казнена. Ханом стал мусульманин Берке, учинивший резню несториан в Самарканде. Но он не изменил политику в отношении Александра Невского и русских земель. Наоборот, когда на Русь явились чиновники великого хана, чтобы, переписав население, обложить его налогом, Берке позволил русскому князю организовать убийство этих чиновников, после чего прекратил отсылать деньги, собираемые на Руси[325], в Монголию. Это означало, что фактический разрыв Золотой Орды с метрополией произошел, а хан, сидевший в Сарае, оказался в зависимости от своих подданных: русских, болгарских и половецких. Таким образом, возник симбиоз[326] пришельцев и аборигенов, эпоха продуктивного сосуществования, продолжавшаяся до XIV в. За это время Русь успела окрепнуть и усилиться, потому что Золотая Орда стала заслоном Руси с востока.

Обе проблемы, западная и восточная, были решены Александром Невским и, по-видимому, большинством современников одобрены, что выразилось в канонизации памяти князя, нашедшего выход из положения, казавшегося безвыходным.

Когда Европа испытала на своих лучших войсках остроту монгольских сабель, то интерес к проблеме царства пресвитера Иоанна весьма возрос{107}. Разобраться в нюансах восточной политики оказалось жизненно необходимо. Значит, нужно было получить достоверную информацию, и тогда начались путешествия в восточные страны, познавательные задачи которых подкреплялись чисто практическими интересами. На Восток ездили греки из Никеи, армяне из Киликии, русские из Владимира и Галича, итальянские купцы из Венеции и Генуи, рыцари из Франции, Англии и Палестины, но наиболее содержательную информацию доставили монахи: посланный папским престолом Плано Карпини и придворный Людовика Святого Гильом Рубрук. Их отчеты открыли западным европейцам глаза на жестокую действительность[327].

Плано Карпини совершил свое путешествие за два года, с 16 апреля 1245 г. до осени 1247 г. Сначала он прибыл в ставку Бату, но тот не принял папского послания и отправил Плано Карпини в Каракорум, где тот оказался свидетелем возведения на престол Гуюка. Прожив в ставке Гуюка четыре месяца, Плано Карпини вернулся сначала в Киев, а потом в Лион, где и вручил папе Иннокентию IV ответ Гуюка и собственный отчет.

Рубрук застал уже совсем другую эпоху. Выехав из Константинополя в мае 1253 г. в Крым, он попал сначала в ставку Сартака, потом в орду Бату и, наконец, в Каракорум, где правил Мункэ-хан. Видел и описал он гораздо больше, чем Плано Карпини, несмотря на то, что уже в 1254 г. вернулся в Европу. Выводы обоих путешественников совпали: монголы не христиане, от царства пресвитера Иоанна сохранились лишь воспоминания и несториане для католической Европы не друзья и братья, а еретики и враги. Последнее заключение определило поведение папского престола в отношении восточных христиан на весь последующий век.

Материал, привезенный этими и некоторыми другими путешественниками, столь обширен и так обильно комментировался учеными разных стран и эпох, что мы ограничимся краткими выдержками, имеющими прямое отношение к нашей теме.

О пресвитере Иоанне Плано Карпини упоминает один раз, в ретроспективном очерке походов Чингисхана. Сначала он перечисляет войны, действительно имевшие место в истории, потом – сражения с амазонками, людьми-собаками и подземными людьми; эпизод о сражении монголов с индийскими войсками царя, «который народом той страны (Индии) именовался Пресвитером Иоанном»[328], помещен на рубеже истории с баснословием и, несомненно, должен быть причислен к последнему. Зато о направлении политики Гуюка как об агрессивной и заостренной против католической Европы он пишет вполне конкретно, предупреждая своих соотечественников о нависшей опасности.

Смерть Гуюка и переворот, совершенный Батыем, спасли Европу, потому что пришедшие к власти несториане толкнули Мункэ-хана на войну с мусульманами. Поэтому Рубрук встретил менее настороженный прием и собрал больше сведений. У него пресвитер Иоанн трактуется как недавно умерший царь найманов[329], т.е. реконструкция Рубрука совпадает с излагаемой в этой книге. Легенды его интересуют гораздо меньше, чем действительность, и он много рассказывает о несторианах. По его описанию, несториане – люди не искушенные в тонкостях богословия[330], лихоимцы, пьяницы и многоженцы; поста по пятницам не соблюдают и заботятся больше о своих семьях, нежели о распространении веры.

От внимания Рубрука не укрылось, что большинство цариц и придворных Мункэ-хана открыто исповедовали несторианство, но сами ханы уклонялись от высказывания своих взглядов. По-видимому, принадлежность к монгольской религии была обязательна для того, чтобы править монголами. Те же, которые были заведомо христианами, как, например, Сартак[331] и Ариг-буга, не признавались в этом официально. Поэтому влияние несториан было ограниченным и положение их – нетвердым. Отношение их к православным было враждебным, но с католиками они хотели добиться взаимопонимания и допускали их к причастию, не требуя отречения от веры. К чему это привело, мы увидим ниже.

Помимо догматических и исторических причин слиянию православных с несторианами мешала этнография, т.е. народные обычаи, которые воспринимались как религиозные запреты. Например, русские, греки, осетины и грузины считали грехом пить кумыс. Даже если приходилось выпить, то священники примиряли согрешивших с церковью, как будто они отказались от христианской веры[332]. Само собой понятно, что кочевники без кумыса прожить не могли и такое отвращение коробило их.