Читать онлайн «Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003». Страница 46

Их дружба — дружба людей с ярко выраженными и диаметрально противоположными идеологическими взглядами — для посторонних казалась более чем странной. Впрочем, в Думе, с ее пестрым во всех смыслах населением, случалось всякое. Познакомившись в суматошном январе 94-го, Огоньков и Дымов стали приятельствовать, ничего не зная друг о друге. Когда узнали, прекращать знакомство было и жалко, и глупо. Кроме того, иметь своего человека в чужом лагере полезно. Рыхлую ткань думских отношений скрепляли именно такие межфракционные связи.

Но, несмотря на искреннюю приязнь, Никита Петрович и Дмитрий Михайлович не упускали случая поддеть друг друга, когда речь шла о неблаговидных действиях депутатов из лагеря противника.

И теперь, глядя из окна пятого этажа нового здания Госдумы вниз на привычную суету думских машин в Георгиевском переулке, Огоньков поймал себя на мысли, что ему будет всего этого страшно не хватать. И язвительных уколов за кофе в нижнем думском буфете, и обмена важной информацией, и просто думских сплетен в относительной тиши и интимности депутатского кабинета, и политических споров на сизых от табачного дыма межэтажных пролетах. И даже тоскливого вида на серое здание напротив, и выкриков диспетчеров: «Машина госномер такой-то — к десятому подъезду!» — и этого узкого, как пенал, кабинета.

Огоньков заклеил скотчем последнюю коробку, поставил ее рядом с остальными. Теперь оставалось ждать, когда Дымов вывезет барахло на своем «тарантасе». Николай Васильевич предлагал сделать это на думской машине, но Никита Петрович, в глубине души крайне обиженный на начальника, отказался.

Причины для обиды были. Сам Николай Васильевич за шесть лет депутатства сумел сделать немало. Ничем не примечательный депутат из ничем не примечательного российского региона, попавший в первую Думу почти случайно (помогло партийное прошлое второго секретаря райкома КПСС: обозлившиеся на распоясавшихся московских реформаторов, обычно индифферентные жители области поддержали кандидата-партократа в пику либеральной столице), сумел оказаться полезным руководству фракции КПРФ. И, между прочим, не без помощи Никиты Петровича, который, благодаря своей работе в Верховном Совете РФ, сноровке и активности, не только сохранил старые контакты, но и быстро завел массу новых и регулярно снабжал начальника ценной информацией. Уже легко пройдя во вторую Думу, Николай Васильевич терся в окружении лидера КПРФ и Народно-патриотического союза России ровно до оглашения результатов первого тура президентских выборов. Узнав (опять же от вездесущего Никиты Петровича), что Зюганов, вышедший во второй тур с почти равным Ельцину результатом, едва ли не на следующий день после повторного голосования собирается отбыть в санаторий (и уже заказал себе соответствующие билеты и путевки), Николай Васильевич понял, что за власть оппозиция всерьез бороться и не думает, а значит, делать ставку на политическую карьеру бессмысленно.

Осенью Николай Васильевич ушел из КПРФ в группу «Народовластие», перевелся из комитета по законодательству в бюджетный и начал интересоваться преимущественно экономическими законопроектами. Первые попытки бюджетного лоббизма оказались не слишком успешными. Правительство, заинтересованное в принятии бюджетного проекта, торговалось по-крупному с оппозиционными фракциями. И для продвижения личных интересов у новоявленного спеца по бюджету не хватало мастерства и знаний. Однако через год обнаружился весьма перспективный для индивидуального лоббизма предмет: Дума начала рассматривать законопроекты о предоставлении права на разработку месторождений полезных ископаемых на условиях соглашений о разделе продукции. О скандальном законе об СРП Николай Васильевич, как депутат еще первой Думы, конечно, слышал, но в чем его смысл, вред или польза, не понимал совершенно. Истина открылась во время споров Никиты Петровича с Дымовым. Первый кричал о распродаже родины, второй толковал о миллиардных инвестициях. Аргументы Дымова заинтересовали депутата куда больше, и он стал изучать вопрос. После того как лидер депутатской группы «Народовластие», бывший советский премьер Николай Рыжков пробил в список разрешенных к разделу продукции находящееся на территории его одномандатного округа Белгородское железорудное месторождение, Николай Васильевич понял, что нужно действовать. На территории его округа тоже было небольшое, но перспективное месторождение золота, и клиенты, заинтересованные в его переводе на режим СРП, выходили на Николая Васильевича еще раньше. Николай Васильевич с помощью Никиты Петровича и его друга Дымова разведал отношение к этому объекту в Думе, затем поработал с колеблющимися и, хотя не с первой попытки, но сумел провести нужный закон. В результате сын депутата был введен в совет директоров соответствующего предприятия и получил небольшой, но приятный пакет акций.

Успешное выполнение еще нескольких заказов из области, уже не связанных с СРП, позволило Николаю Васильевичу организовать в родном городе консалтинговую фирму, фактически — при администрации губернатора. Возглавила фирму дочь депутата, закончившая Академию госслужбы, куда папа дальновидно ее пристроил, едва осмотревшись в Москве.

Подготовив неплохие плацдармы на родине, можно было оставлять суетную Москву. Как старый номенклатурный работник, Николай Васильевич понимал, что достиг потолка, выжать большего на парламентской ниве ему не удастся — и возраст не тот, и калибр. К тому же лоббисты — ему не нравилось это емкое иностранное словечко, не имеющее русских аналогов (ну как сказать — толкачи?), — становились все профессиональнее. За шесть лет, с начала первой Думы до конца второй, на глазах Николая Васильевича выросли и появились люди, которые, представляя и государственные и частные структуры, занимались только этим. Люди эти были более подкованными, молодыми и дерзкими, чем Николай Васильевич. Заниматься же в Думе политикой — дело совершенно безнадежное. Николай Васильевич, который — смешно теперь и вспоминать — шел в парламент с твердым желанием разрушать ненавистный ельцинский порядок, довольно скоро понял, что Дума — такой же оплот этого режима, такой же необходимый элемент новой системы, такой же декор, каким старый, догорбачевский Верховный Совет СССР был для советского строя. Поняв это, он стал медленно, но верно отходить от псевдополитических думских баталий и заниматься сугубо практическими и конкретными делами: бюджетом, налогами, кредитами и т. п.

Благодаря этому, прекратив депутатствовать и вернувшись в родной город, Николай Васильевич имел возможность либо стать председателем совета директоров ОАО «СРП-золотодобыча», либо возглавить фирму по консалтингу, вполне поднявшуюся за три года на заказах местных властей. Уставшая давать советы «провинциалам» дочка хотела перебраться в Москву. Тем более что папа оставлял ей депутатскую квартиру в Митине, которую предусмотрительно приватизировал еще после первого думского срока. Полученных от продажи депутатского места денег кандидата Сергея было достаточно и для обмена митинской «трешки» на более приличный район, и для радикального переустройства дачи в родном городе.

Обо всем этом Никита Петрович знал отчасти напрямую (как бессменный помощник депутата он принимал участие во всех думских делах Николая Васильевича), отчасти реконструировал из обрывков телефонных и иных разговоров шефа со вторым помощником по Думе (тот был родственником и доверенным лицом и на Охотном Ряду появлялся только по случаю) и рассказов его помощников по округу. Какая-то информация была получена из бесед с коллегами из думского аппарата — не только с Дымовым, но и с помощниками депутатов из КПРФ и «Народовластия». От последних, правда, поступали в основном внутрипартийные слухи и сплетни: о том, кто реально рулит во фракции — Зюганов, лицо партии, или Купцов, который отвечает за финансирование; почему главой экономического комитета после ухода Маслюкова в правительство сделали серого Тихонова; правда ли, что Зюганов разочаровался в главном экономическом эксперте фракции депутате Савельеве и в следующую Думу его не возьмут, а пригласят прозябающего в аппарате Совета Федерации Глазьева? Текущие деловые новости: как идет тот или иной законопроект, кто реальный автор поправки, внесенной депутатом таким-то, и сколько он за нее получил, будет ли вето президента на другой спорный закон и какова позиция сенаторов по третьему, — можно было узнать от сотрудников аппаратов комитетов. Там народ в целом был более профессиональный и менее случайный, чем депутатские помощники и, тем более, сотрудники фракций. Хотя, конечно, это очень зависело и от комитета, и от фракции.

Больший профессионализм и независимость аппаратчиков из комитетов были связаны еще и с большей стабильностью их работы. Набор комитетов из Думы в Думу оставался приблизительно одинаковым, и состав экспертов и технических работников комитетов менялся нерадикально. В отличие от помощников депутатов и сотрудников фракционных аппаратов, которые в случае провала депутата или партии на выборах автоматически становились безработными, профи из комитетов сохраняли свои места. Во всяком случае, до того момента, пока новый председатель комитета и новый начальник аппарата комитета не начинали кадровой чистки. Но поскольку профессионалов ценили все, то зачастую даже при смене фракционной принадлежности комитета не только большая часть сотрудников, но и руководители аппаратов оставались на местах. Мало менялся и кадровый состав собственно думского аппарата — специалистов, работавших в одном из семи управлений (кадровом, организационном, правовом, аналитическом и др.) и пресс-службе Государственной думы.