Читать онлайн «Людовик XI. Ремесло короля». Страница 4

Главной заслугой Людовика, упорно продвигавшегося к великой цели, согласно этой школе, которую не заподозрить в симпатиях к королям-тиранам или мрачному Средневековью, было собирание французских земель, удерживаемых владетельными феодалами и еще не подвластных французской короне. Из Людовика XI сделали великого «национального» деятеля, борца за централизацию, предвестника якобинцев. Человек, способный покончить таким образом с последствиями «феодализма», заслуживал некоторых похвал. В учебниках прямо не говорится о естественных границах Франции, но мысль о них читается между строк: города на Сомме, Артуа, Бургундия, Франш-Конте! За это ему многое прощали и в этом плане писатели-республиканцы его одобряли: ни один не попытался оправдать герцогов Бургундских, которые упорно боролись за проигранное дело — разумеется, неправое. Французские школьники должны были, преодолев дрожь ужаса, возрадоваться смерти Карла Смелого и увидеть в его обнаженном трупе, брошенном в снегу под стенами Нанси, обглоданном волками, символ успеха для короля — победителя в справедливой борьбе. И в этом нет ничего исключительного: торжество Людовика XI естественным образом ставили в один ряд с битвами при Буви-не, Рокруа, Аустерлице и многими другими славными победами из почетного списка.

Но столь пристальное внимание к походам против герцога Бургундского по существу принижает роль короля, его политики и самой Франции среди других народов; складывается впечатление, будто глава государства занимался лишь улаживанием ссор в своих владениях. Нам вовсе не предлагали увидеть его мастером большой игры, действовавшим на более обширном поле. Бургундские войны, занимающие столько места в наших учебниках, заставляют забыть о боль-ших военных походах в Каталонию и об оккупации Русси-льона. Остаются без внимания и беспрестанные попытки обеспечить французское присутствие в Авиньоне и Папских землях. И главное — никто не помнит, что Людовик без конца плел интриги и сотней способов вмешивался в конфликты в Италии. Он противостоял папе и неаполитанскому королю; он основал могущественную лигу, объединившую несколько правителей и городов, и управлял ею на расстоянии. Если просто почитать его переписку, становится ясно, что Италия всегда была в центре его забот, а порой и объектом его стремлений и грез. В своих письмах к герцогу и герцогине Савойским, к Сфорца и Медичи, к Венецианской Синьории он успокаивал страхи или возбуждал подозрения, давал советы, никогда не скупясь на обещания. Возможно, что именно он влиял на выбор фаворитов или советников, ввергая в опалу тех, кто слишком долго оставлял его без внимания или обманывал. В конечном счете он стал господином и судьей, единственно способным установить мир — на своих условиях.

Это уже птица более высокого полета, нежели жалкий человек, старавшийся только отомстить за унижение под Перонном. Наша «государственная» манера преподавания, столь долго делавшая акцент на расширении границ, здесь сильно сужает рамки. Более того, в случае Людовика XI и Италии начинала действовать другая схема, состоявшая в том, что Итальянские войны и вообще итальянская политика французских королей относятся только к эпохе Возрождения. В Средние века французы как будто и знать ничего не знали об Италии, о ее купцах и художниках, а их королям там было нечего делать. В наших учебниках не сказано, что династия Капетингов правила Неаполем больше века (с 1266 по 1382 год), потому они и не стремятся проследить за Людовиком XI — хозяином политической жизни на Апеннинском полуострове, главным распорядителем заговоров и союзов, несомненно, гораздо более деятельным, чем императоры Священной Римской империи.

Людовик XI не смог пройти без потерь через горнило литературы, либо романтической, либо ангажированной, то есть решительно «республиканской», даже «якобинской». Работники пера, творящие в любых жанрах — от большого романа (Александр Дюма. «Карл Смелый», 1860) до простого памфлета или так называемого исторического труда, — подхватывали одни и те же лозунги, даже не пытаясь искать истину. Вот он, король, его фигура четко обрисована, и читателям нравится ее узнавать. Популярные писатели пили из одного колодца и намеренно оставляли без внимания работу, проведенную задолго до них и их эпохи эрудитами, разыскивавшими и исследовавшими иные документы, кроме хроник и мемуаров. Дошло до полного разрыва между изданиями для широкой публики, в том числе учебниками, и исторической наукой. Все хотели читать только легкодоступные тексты, издающиеся уже давно, сочинения, пересыпанные анекдотами, которые было достаточно пересказать по-иному. Нет необходимости копаться в архивных документах, читать которые зачастую нелегко, это требует определенных навыков и много терпения.

И все же в 80-х годах XIX века целая историческая школа сошла с этого легкого пути, обратившись к фундаментальным текстам и внимательному изучению фактов, не обременяя свои исследования ни легендами, ни, что самое главное, оценками предполагаемых характеров действующих лиц. Эти ценнейшие труды были чаще всего учеными монографиями, ограниченными рамками одного региона или одного города, личностью того или иного советника, одним аспектом отношений с соседней страной. К ним относятся книги Бернара де Мандро (1888—1890), Шарля Самарана (1927) и Жозефа Кальметта (1930). Пьер Шампьон выпустил в том же ключе два своих труда: один о дофине, другой о короле (1928—1935). Позднее вышла книга Рене Гандилона — «Экономическая политика Людовика XI» (1941), не оцененная по достоинству, но остающаяся образцом этого жанра, — точная, документированная. Хорошая книга Пьер-Рене Госсена, вышедшая в 1975 году, не была в полном смысле слова «Житием» Людовика XI или анализом его политики, но исследованием Франции того времени, ее институтов, форм правления, собраний и советов.

У авторов больших биографий была возможность полностью обновить свою документацию. Сделали ли они это или избрали другой путь? Книга Пола Мюррея Кендалла «Людовик XI», опубликованная в 1971 году, в этом смысле вписывается в давнюю традицию. Автор поразительно владеет материалом, разбирает шаг за шагом ход событий, распутывая клубок конфликтов и интриг.

Нельзя сказать, что книга Кендалла устарела. Но она следует определенной манере исследовать личность короля и его правление. Автор не скрывает, что прежде всего основывался на повествовательных источниках, которые долгое время считали основными. Это приводит к повторению ус-тановленных истин, не привнося нюансов в сложившуюся картину и оставляя в тени многие важные аспекты жизни и личности короля. Кендалл широко использовал хроники и мемуары, а также депеши миланских послов, но намеренно оставил без внимания две тысячи писем, продиктованных секретарям и давно уже изданных в десяти томах с превосходными комментариями, так же как и королевские ордонансы (четыре толстых фолианта) и реестры счетов — разумеется, не изданные и нелегкие для чтения, но содержащие множество ценных указаний, какие не найти ни в одной хронике.

Возобновить эту работу, опираясь на другие источники, показалось нам интересной задачей. Вот почему в этой книге есть множество ссылок на письма, эдикты, ордонансы, счета казначейства, складывающихся в иной, более прямой подход, пробивающийся сквозь завесу, созданную третьими лицами, которые служили своему господину или своему делу пером, как другие — шпагой.

В первой части мы проследим за Людовиком — сначала дофином, потом королем, за его политическими, дипломатическими или военными шагами. Ни одно историческое исследование не может не опираться на подробное воспроизведение событий. Но затем следует показать короля «за работой». Понаблюдать, как он ведет дела и войну, выбирает своих агентов и распоряжается ими. Попытаться, наконец, понять, в чем тогда состояли государственные интересы, и проследить, через его распоряжения и дела, за человеком, который, столкнувшись с сопротивлением со всех сторон, умел его преодолевать.

Людовик родился в Бурже 3 июля 1423 года. Его отцу, Карлу VII, едва исполнилось двадцать лет, и он всего год как был королем. Его враги, жаждавшие его погибели, — англичане, бургиньоны[4] из Бургундии и из Парижа, — относились к нему лишь как к «королю Буржа»[5] — хилому правителю с жалкой судьбой, бедному, забившемуся в какой-то закуток. Они заявляли во всеуслышание, что их партия скоро его одолеет, и тогда всем королевством будет править английский король — совсем юный Генрих VI, сын Генриха V, которого стареющий и больной Карл VI назначил своим наследником. Однако король Буржа очень быстро, задолго до явления Жанны д'Арк, освобождения Орлеана и своего помазания в Реймсе, проявил редкую энергию и совершил несколько славных подвигов. Рождение сына выглядело символично и сильно укрепило его позиции.