Читать онлайн «Приключения Перигрина Пикля». Страница 32

Вскоре он обратил на себя внимание своею предприимчивостью и остроумием, которые в такой мере пришлись по вкусу университетским щеголям, что он был принят членом их корпорации и в весьма короткий срок стал самой заметной фигурой во всем братстве; однако он отнюдь не чванился своей способностью выкурить наибольшее количество трубок или выпить элю больше, чем кто бы то ни было; такие достижения были слишком грубы, чтобы пленить его утонченное тщеславие. Он гордился своим умением добродушно высмеять кого-нибудь, своим умом и вкусом, своими познаниями и талантом вести интригу. Да и экскурсии свои он не ограничивал окрестными деревушками, которые обычно посещаются студентами раз в неделю ради плотских утех. Он держал своих лошадей, разъезжал по всему графству во время увеселительных прогулок, присутствовал на всех скачках на расстоянии пятидесяти миль от Оксфорда и частенько наезжал в Лондон, где иной раз проводил инкогнито большую часть учебного времени.

Университетские правила были слишком строги для юноши с таким живым темпераментом, и потому он со временем свел знакомство с проктором. Но всех выговоров, какие он выслушивал, было недостаточно, чтобы умерить его разбег; он посещал таверны и кофейни, проказничал по ночам на улицах, оскорблял своих товарищей-студентов из разряда трезвых и миролюбивых; даже тьюторы не были избавлены от его насмешек; он издевался над университетским начальством и пренебрегал всеми правилами дисциплины колледжа.

Тщетно пытались бороться с его проделками наложением штрафов; он был щедр до расточительности и поэтому платил не возражая. Трижды влезал он в окно торговца, с чьей дочерью была у него любовная интрига; и столько же раз принужден был искать спасения, стремительно выпрыгивая из окна, а как-то ночью едва не пал жертвой засады, устроенной отцом, но верный оруженосец Пайпс вступился за него и мужественно спас от дубинок.

В разгар этих увеселений мистер Джолтер, видя, что его увещания безрезультатны, а авторитет окончательно подорван, попробовал отучить своего питомца от сумасбродных выходок, заняв его внимание каким-нибудь более похвальным делом. С этою целью он ввел его в клуб политиков, которые приняли его со всеми знаками уважения, приспособились больше, чем он мог надеяться, к его веселому нраву и, обсуждая проекты преобразования государства, пили с таким усердием за осуществление своих планов, что патриотические их заботы были совершенно затоплены.

Перигрин, хотя и не мог одобрить их доктрину, однако решил присоединиться на время к их компании, ибо нашел обильную пищу для насмешек в нравах этих упрямых энтузиастов. У них вошло в привычку на полуночных собраниях поглощать такие порции вдохновения, что их мистерии обычно заканчивались на манер вакхических оргий, и они редко бывали способны поддерживать тот торжественный декорум, который, по характеру своих обязанностей, большинство из них должно было соблюдать. А так как сатирический нрав Перигрина получал наибольшее удовлетворение, когда ему представлялась возможность поставить в дурацкое положение степенных людей, то он устроил жестокую ловушку для своих новых приятелей, которая возымела следующий эффект. Во время одного из их вечерних совещаний он так развеселил всех собравшихся удачными шутками, порожденными его остроумием и умышленно направленными против их политических противников, что к десяти часам они все готовы были принять любое нелепое предложение. По его совету они разбили стаканы, пили за здоровье из своих башмаков, шляп и находившихся перед ними подсвечников, стоя иной раз одной ногой на стуле и опираясь коленом на край стола, а когда не могли дольше выстоять в этой позе, опускались голым задом на холодный пол. Они кричали "ура", горланили, плясали и пели и, короче, были доведены до такой степени опьянения, что, когда Перигрин предложил им сжечь их парики, затея была немедленно одобрена, и все до единого выполнили это задание. Их башмаки и шляпы подверглись той же участи благодаря такому же подстрекательству; и в этом виде он вывел их на улицу, где они решили, что каждый встречный должен разделить их политическое кредо и провозгласить лозунг их партии. При осуществлении этого плана они встретили более серьезное сопротивление, чем ожидали; им противопоставили аргументы, которые они не так-то легко могли опровергнуть; носы у одних и глаза у других в весьма короткий срок были отмечены знаками упорных дебатов. Их руководитель, втянув, наконец, весь отряд в драку с другим эскадроном, находившимся примерно в таком же состоянии, преспокойно улизнул и отправился домой, предвидя, что его спутники вскоре будут удостоены внимания своего начальства. И он не ошибся в своем предположении: проктор, совершая обычный обход, случайно наткнулся на эту свалку и, воспользовавшись своим авторитетом, нашел средства прекратить беспорядок. Он запомнил их имена и отправил буянов по домам, немало скандализованный поведением кое-кого из них, чьей обязанностью и долгом было подавать совсем иные примеры юношам, порученным их заботам и руководству.

Около полуночи Пайпс, который имел приказ находиться поблизости и следить за Джолтером, притащил домой на спине этого злосчастного гувернера, тогда как Перигрин заранее обеспечил ему доступ в колледж; оказалось, что, помимо синяков, гувернер получил две оплеухи, которые на утро обнаружились в виде черных кругов, окаймлявших оба глаза.

Это было прискорбное обстоятельство для человека его репутации и поведения, в особенности потому, что он получил извещение от проктора, который желал видеть его немедленно. С великим смирением и раскаянием Джолтер попросил совета у своего воспитанника, который, имея привычку забавляться живописью, уверил мистера Джолтера, что под легким слоем краски телесного цвета скроет мастерски эти позорные следы, вследствие чего невозможно будет отличить искусственную окраску кожи от природной. Опечаленный гувернер согласился на такую меру, лишь бы не подвергать столь постыдные знаки наблюдению и осуждению начальства. Хотя его советчик переоценил свое умение, его убедили довериться маскировке, и он явился к проктору с таким разукрашенным лицом, от природы страшным, что это лицо имело весьма близкое сходство с некоторыми из тех свирепых физиономий, которые обычно висят над дверью таверн и пивных под названием "Голова сарацина".

Столь удивительное изменение лица не могло бы ускользнуть от внимания самого ненаблюдательного зрителя, тем более - от проницательного взора сурового судьи, уже возбужденного тем, что он видел накануне вечером. Посему он получил выговор за эту нелепую и глупую уловку и, вместе с прочими участниками дебоша, выдержал такую жестокую головомойку за свое скандальное поведение, что все они были удручены и в течение многих недель стыдились выполнять свои обязанности публично.

Перигрин слишком чванился своею изобретательностью, чтобы скрыть ту роль, какую он играл в этой комедии, деталями коей он угощал своих товарищей, и тем самым навлек на себя ненависть и злобу той группы, чьи убеждения и деятельность он разоблачил; ибо его считали шпионом, который вторгся в их общество, замышляя предательство, или, в лучшем случае, ренегатом и изменником вере и принципам, которые он исповедовал.

ГЛАВА XXII

Его оскорбляет тьютор, на которого он пишет пасквиль. - Он делает значительные успехи в изящной литературе; во время поездки в Виндзор случайно видит Эмилию и встречает очень холодный прием

Среди тех, кто пострадал от его хитрости и предательства, был мистер Джамбль, его тьютор, который никак не мог переварить нанесенное ему унизительное оскорбление и решил отомстить виновнику позора. С этой целью он следил за поведением мистера Пикля с самой злобной бдительностью и не пропускал случая обращаться с ним с тем неуважением, которое его питомец по нраву своему переносил хуже, чем любую строгость, какую наставник властен был применить.

Перигрин несколько дней не появлялся по утрам в церкви, а поскольку мистер Джамбль неизменно допрашивал его весьма повелительным тоном о причине его отсутствия, он измышлял разные благовидные предлоги; но в конце концов изобретательность его иссякла; он получил очень язвительный выговор за свою распущенность и в дополнение к выговору приказание сочинить ради упражнения парафраз в английских стихах на следующие два стиха из Вергилия:

Vane ligur, frustraque animis elate superbis,

Nequicquam patrias tentasti lubrus artes.

Эта ненавистная штрафная работа на заданную тему возымела желаемое действие на Перигрина, который считал ее не только грубой бранью, направленной против его собственного поведения, но также и ретроспективным оскорблением памяти его деда, который при жизни славился скорее своей хитростью, чем честностью в торговом деле.

Рассерженный этой дерзостью педанта, он в порыве бешенства едва не прибег тут же на месте к телесной расправе, но, предвидя тягостные последствия, которые вызвало бы столь явное нарушение правил университета, он сдержал свое негодование и задумал отомстить за обиду с большим хладнокровием и презрением. Приняв такое решение, он начал наводить справки о происхождении и воспитании Джамбля. Он узнал, что отец этого дерзкого тьютора был каменщиком, что его мать торговала пирогами и что сын, в различные периоды своей юности, занимался и той и другой профессией, покуда не обратил своего внимания на изучение наук. Получив эти сведения, он сочинил следующую плохонькую балладу и преподнес ее, как толкование той цитаты, которую выбрал тьютор.