Читать онлайн «Сексуальная жизнь в Древней Греции». Страница 44

Глава VII

Эротика в греческой литературе

В истории морали обобщающий очерк о литературе и пластическом искусстве необходим, поскольку произведения искусства, воплощенные в литературе или в скульптуре, дают истинное представление о том или ином времени. Соответственно, мы будем включать в наше произведение ссылки на такие работы, которые имеют отчетливо выраженный эротический характер или в которых эротика занимает значительное место. Хотя здесь мы опустим обширную гомосексуальную литературу, о ней мы будем говорить подробно в последней главе. Мы также не будем здесь касаться трагедии и комедии, поскольку мы уже имели возможность проанализировать эротический характер их содержания в четвертой главе. Даже с такими ограничениями количество материала, который нам предстоит рассмотреть, огромно.

Задача эта представляется тем более трудной, что до сих пор не хватает доступных общих работ, ибо история эротической литературы и искусства греков, в которых есть такая нужда, до сих пор не написана, и лишь изредка появляются робкие откровения относительно этого предмета. Таким образом, автору пришлось рассмотреть всю греческую литературу без вспомогательных трудов, достойных внимания. Всякий, кто имеет хотя бы приблизительное представление о количестве дошедших до нас античных произведений или произведений, дошедших не полностью, но могущих быть восстановленными точными методами филологической науки, не будет требовать от одного автора невозможного. Классическая археология утверждает, что наши знания никогда не могут считаться окончательными, и это верно по отношению к материалу античности.

Мы начнем наш обзор с мифических доисторических времен и оттолкнемся от хорошо известного мнения Цицерона, что уже до Гомера были поэты. Это, безусловно, верно, и доказательства тому можно найти в самих поэмах Гомера. Но от самих этих произведений ничего не осталось, они были первыми, которые проложили путь Гомеру, совершенствуя язык и создавая эпический размер, длинную строку гекзаметра; эти произведения ушли в тень забвения, когда гомеровский эпос взошел на литературном небосклоне. Тем не менее от тех времен до нас дошло большое количество информации, и история греческой литературы дает представление о достаточном количестве поэтов, живших до времени Гомера, хотя, разумеется, многих из них мы знаем лишь по имени.

Одним из первых поэтов был Памф, о котором Павсаний рассказывает, что он писал гимны в честь Эрота, чтобы их пели во время священных таинств. Это замечание весьма для нас ценно, поскольку оно показывает, что уже с самых древних времен литературной истории она учитывала культ Эрота, и, следовательно, мы с полным правом можем утверждать, что Эрот стоял у начал эллинской цивилизации, хотя в гомеровских поэмах бог Эрот ни разу не назван по имени. Однако в «Теогонии» Гесиода Эрос постоянно упоминается среди древнейших богов.

Значительно лучше, чем мифический Памф, известен полулегендарный Орфей, которого можно рассматривать как символ единства дионисийского и аполлоновского религиозных начал. Хотя Аристотель (в соответствии с Цицероном «О природе богов») сомневался в его существовании, поэтические произведения того времени настолько прочно за ним закрепились, что и по сей день историки литературы называют эту школу школой «орфиков». Каждому известен рассказ о том, как Орфей сошел в подземное царство, чтобы увести от его владыки Гадеса свою жену Эвридику, умершую от укуса змеи. Гадес, тронутый чудесным пением Орфея, позволил ему вернуть жену к жизни с условием, что он ни разу не оглянется по пути из подземного царства, пока не достигнет света дня. Это условие оказалось невыполнимо для смертного: подгоняемый своим желанием, Орфей оглянулся на свою жену, и она исчезла в инфернальном пространстве, чтобы больше никогда не появиться вновь. Таким образом, миф об Орфее у истоков греческой литературы стал блестящим примером трогательной супружеской любви; ниже мы вновь с ним встретимся, хотя уже при других обстоятельствах.

Так как два великих народных эпоса, гомеровские «Илиада» и «Одиссея», пропитанные эротикой и содержащие множество сцен высокой чувственности, блистательные и снабженные всеми присущими литературе приемами, уже многократно нами обсуждались, их разбор здесь был бы делом излишним. То же самое относится и к так называемым гомеровским гимнам, в пятом из которых любовь Афродиты к Анхизу описывается с чарующим чувственным пафосом и не без пикантных подробностей. Я уже имел случай обратиться к эротическому содержанию гомеровских гимнов. Нет необходимости более подробно останавливаться на поэмах так называемого эпического цикла, поскольку эротика, содержащаяся в них, основана по большей части на прославлении красоты юности, а их мужские и женские компоненты уже нами рассмотрены ранее. Нет нужды здесь обсуждать и поэмы Гесиода, хотя эротический элемент там представлен нелицеприятной характеристикой женской натуры в образе Пандоры, которая уже в те времена всегда готова была наброситься на свою жертву.

В нашем распоряжении имеется поэма Гесиода, озаглавленная «Щит Геракла». Она описывает борьбу Геракла с чудовищным Кикном, большую часть поэмы занимает описание щита Геракла, на котором изображена эта борьба. В начале поэт рассказывает о том, как Зевс, задумав даровать миру спасителя и врачевателя, воспылал любовью к прекрасной Алкмене, жене фиванского царя Амфитриона. «Род нежноласковых жен она затмевала блистаньем / Лика и стана, нравом же с ней ни одна не равнялась / Дева, рожденная чадом от смертной, возлегшей со смертным. / Веянье шло у нее от чела, от очей сине-черных / Сильное столь, сколь идет от обильнозлатой Афродиты»[70].

Пока Амфитрион, который должен был отмстить за убийство братьев супруги, отсутствовал, не притронувшись к своей жене, Зевс воспользовался его отсутствием. После того как он разделил с ней ложе и ласки, домой возвратился супруг, с сердцем, переполненным страстью. Как человек, избежавший тяжкого недуга или тяжкого плена, так же радостно и страстно устремился он к супруге, вернувшись с войны в свой дом. Всю ночь провели они в объятиях друг друга, наслаждаясь дарами обильнозлатой Афродиты. В результате Алкмена родила двойню, из которой Геракл был сыном Зевса, а Ифит – сыном Амфитриона.

Рассказывают, что Тиресий однажды увидел в Аркадии двух совокуплявшихся змей, он поранил одну из них и превратился в женщину, и с тех пор вступал в сексуальные отношения с мужчинами. Однако Аполлон сказал ему, что, когда он снова увидит пару змей, он должен поранить одну из них, чтобы вновь стать мужчиной. Так и случилось. Затем Гера и Зевс стали выяснять, кто получает большее удовольствие в объятиях друг друга, мужчина или женщина. Поскольку Тиресий имел и тот и другой опыт, решили спросить у него и получили такой ответ: мужчина при соитии получает одну десятую, а женщина – все десять десятых удовольствий. В соответствии с другими мнениями, наслаждение жены можно исчислить как девять десятых, а мужа – как одну десятую (Кинкель). Гера обиделась на такой ответ и лишила Тиресия зрения, но за это Зевс даровал ему долгую жизнь и дар прорицания.

Из греческих лириков мы можем выведать не более, чем из эпических произведений, которые мы только что рассмотрели. Естественно, по большей части лирическая поэзия имеет эротическую природу, однако – и это существеннейшее отличие греческой лирики – предметом этой эротики всегда оказываются мальчики и юноши; именно о них слагали песни греческие лирики. Поэтому мы займемся ими отдельно в главе о педерастии, а теперь попробуем получить какую-то информацию о любви между мужчиной и женщиной.

Первым греческим лириком, который воспел любовь между мужчиной и женщиной, был Мимнерм из Колофона (конец VII в. до н. э.). Несколько изнеженный и сентиментальный, вечно влюбленный, он превозносил радости жизни и ее чувственные наслаждения и жаловался на быстро проходящую молодость и счастье в любви. Предметом его любви и адресатом его стихов была красивая флейтистка Нанно. Первым истинно великим греческим лириком можно считать Архилоха из Пароса (около 650 г. до н. э.), страстную мятущуюся натуру, для которого поэзия была способом излить свои чувства. Он был влюблен в Необулу, дочь богача Ликамба: «Горячий огонь любви содержится в его стихах. Страсть охватывает его сердце, исторгая слезы из чувствительной души; глаза его заволакиваются туманом, и он переживает все муки любовного томления. Вот Необула слушает, как он изливает душу в стихах. Счастливая судьба сохранила нам описание этой девы: на голове ее венок из мирта и нежный, свежий аромат цветущих роз смешивается с запахом ее душистых волос, волнами ниспадающих на плечи и далее струящихся по спине; волосы и тело издают такой аромат, что даже старик не смог бы устоять перед ней. Но когда ее отец Ликамб запрещает помолвку, поэт теряет всякую скромность; он оскорбляет не только отца за нарушенное обещание, но и позорит свою возлюбленную, подвергая сомнению честь и целомудрие бывшей невесты. Даже столетия спустя с содроганием говорили о мести Архилоха. Он, несомненно, хорошо знал свой нрав, когда сравнивал себя с ежом, который, свернувшись, выставляет свои иголки навстречу врагу».