Читать онлайн «Записки бежавшего». Страница 8

Из чинов "Команды надзора" чисто животным бессердечием выделяется Новиков, бывший солдат. Зверским отношением к заключенным Новиков славился еще в Холмогорах, где практиковались массовые расстрелы заточенных в холмогорском лагере, в том числе женщин и глубоких стариков. Тот же Новиков в Соловках, с одобрения высшей администрации, совместно с "Начальником канцелярии 1-го отделения" Анфиловым, насилует всех попадающих к нему женщин. Вообще, положение женщин в лагере кошмарно.

Из других надзирателей необходимо назвать некоего Зубкова, полуграмотного рабочего, выделяющегося своими доносами не только на заключенных, но и на ссыльную часть "Команды надзора" (сам Зубков "вольнонаемный").

Обыкновенно каждая тюрьма в советской России избирает из своей среды особого «старосту» (из заключенных), на обязанности которого всякого рода переговоры с администрацией и вообще защита товарищей по заключению. Соловки также имеют своего «старосту», однако, последний выполняет чисто чекистские функции, назначается «Управлением» и является в сущности не защитником арестантов, а их прокурором. Теперь соловецким «старостой» состоит Яковлев, бывший начальник московской милиции. В лагере он известен под именем «генерала», так как, подобно Эйхмансу и прочим, страдает парадоманией. Яковлев неимоверно толст, глуп и груб. За разные поблажки и льготы заключенным (напр., освобождение от работ и пр.) «генерал» установил особую таксу — от 50 копеек и выше. Это прекрасно известно всей администрации, которая также сплошь укомплектована взяточниками.

До Яковлева «старостами» были чекисты Савич и Михельсон. У последнего одна нога короче другой, лицо искажено явно ненормальной гримасой. После эвакуации Крыма южнорусской армией генерала Врангеля (в ноябре 1920 г.) Михельсон был прикомандирован к знаменитому Бэла-Куну, бывшему "председателю венгерской советской республики", которого совнарком и ГПУ назначили диктатором побежденного Крыма. Прибыв в Симферополь, Бэла-Кун заявил, что "из крымской бутылки ни один контрреволюционер не выскочит", а так как в советской России не контрреволюционерами считаются только коммунисты (полпроцента русского народа), то крымский полуостров был буквально залит кровью. Бэла-Кун, его секретарь — «Землячка», любовница диктатора, и Михельсон (в должности "Председателя особой тройки по проведению красного террора в Крыму") расстреляли, утопили и зарыли в землю живьем за ноябрь и декабрь 1920 года, по советским данным, свыше 40.000 человек!

Как известно, венгерский зверь, в конце концов, заболел нервным расстройством, и долгое время пробыл в московском сумасшедшем доме. Михельсон, после крымской человеческой бойни, некоторое время продолжал свою кровавую деятельность на Соловках, а затем был назначен председателем ГПУ Киргизской советской республики, где, вероятно, находится и поныне.

(ldn-knigi: Михельсон был наркомом внутренних дел Крымской АССР. Расстрелян в 1939 г. Не реабилитирован).

Галерея советских палачей в Соловках была бы неполной без фигуры Квицинского, чекиста и коммуниста из поляков. До 1922 года Квицинский был помощником коменданта Холмогорского концентрационного лагеря, о котором не могут без ужаса вспоминать те немногие уцелевшие, что были перевезены из Холмогор, Архангельска и Портаминска в Соловки. Неподалеку от холмогорского лагеря находился одинокий, стоявший в стороне дом, давно уже брошенный его владельцами. В этом доме несколько лет подряд происходили систематические избиения десятков тысяч заключенных, попадавших в Холмогоры из всех губерний России, Кавказа, Крыма, Украины и Сибири {173} (в то время этот лагерь был главной тюрьмой для "контрреволюционеров).

Одинокая усадьба, в которой нашли себе смерть бесчисленные «белогвардейцы», называлась "Белым домом". Комендантом этого "Белого дома" и руководителем расстрелов был Квицинский. Разлагающиеся трупы казненных не убирались, новые жертвы падали на трупы убитых раньше. Зловонная гора тел был видна издали. По признанию самого Квицинского, только в январе-феврале 1921-го года в "Белом доме" было убито 11.000 человек, в том числе много женщин (сестер милосердия) и священников. (В конце 1920-го года в Холмогоры стали прибывать тысячи заключенных из числа, захваченных на Кавказе и в Крыму офицеров армий генералов Деникина и Врангеля, их родных и близких).

Перед переводом лагеря в Соловки Квицинский, заметая следы своих зверских преступлений взорвал "Белый дом".

Особые крючковатые палки, которыми соловецкие чекисты наносят удары «провинившимся» заключенным, называются «смоленскими». Получили он это наименование оттого, что впервые их ввел в употребление знаменитый архангельский, а потом и соловецкий палач Смоленский, польский коммунист…

Квицинский, Михельсон и Смоленский могут считаться основоположниками и, так сказать, проводниками того потрясающего по своей жестокости и обилию крови красного террора, что такой широкой волной разливался и разливается по северу несчастной Poccии.

До последнего времени в Соловках, при "Управлении лагерями особого назначения существовало так называемое "Техническое бюро". Последнее проявляло себя, главным образом, представлением в ГПУ таких фантастических проектов использования и эксплуатации богатств Соловков, что нельзя было понять: где сумасшедшие люди — в "Техническом ли бюро", фантазирующем столь нелепо, или в Московском ГПУ, дающем деньги и материалы на это «техническое» безумие. "Техническим бюро" заведывал инженер Роганов, из заключенных. Это ярко выраженный тип соглашателя, лижущего пятки своим новым хозяевам коммунистам. Весьма возможно, что Роганов уже на Соловках вступил и в коммунистическую партию, и в ГПУ.

Весной 1925 года появился на свет Божий новый административный недоносок: "Эксплуатационно-коммерческая часть", при том же «Управлении». В нее было включено и прежнее "Техническое бюро" с тем же Рогановым. Во главе новой части был поставлен заключенный Френкель.

Любопытна его судьба: крупный австрийский фабрикант и подрядчик, Френкель приехал по торговым делам в Россию, заручившись всеми необходимыми документами и даже приглашением двух советских министерств: финансов и внешней торговли. В момент заключения Френкелем концессионного договора с высшими советскими органами, его арестовало ГПУ, заявив, что Френкель, во-первых, не выполнил взятых на себя обязательств, а, во-вторых, прибыл в Poccию в целях военного шпионажа! Фабрикант был послан на 5 лет в Соловки.

Френкель как-то снискал доверие к себе со стороны Ногтева и Бокия, был сначала в канцелярии «Управления», а с весны 1925 года стал начальником "Эксплуатационно-Коммерческой части".

"Кустарная работа" инженера Роганова по колоссальному надувательству центра была введена Френкелем в правильное русло.

Постоянно надуваемый изнутри бывшим фабрикантом и поддерживаемый снаружи Ногтевым, этот грандиозный мыльный пузырь достоин был бы увековечения в качестве памятника не только "хозяйственной работы" на Соловках, во и вообще всей советской «промышленности», в целом; последняя также есть ничто иное, как сплошное надувательство и своего народа, и иностранцев и, очень часто, самих себя. {174} Деятельность "Эксплуатационно-коммерческой части" могла бы послужить достаточным материалом для увесистого юмористического сборника или для книги уголовных деяний и подозрительных афер. Ограничусь приведением лишь нескольких примеров.

Выплыв на соловецкую поверхность, Френкель тотчас же начал строить железную дорогу на остров, стоившую крупных денег и большого труда. Дорога эта совершенно бесполезна, ибо заключенные крепко припаяны к своей тюрьме, свободного населения на острове нет и, следовательно, ездить по железной дороге некому абсолютно.

Френкель выдумал гениальный план: вывозить на материк дрова. Но неумелое ведение лесного хозяйства, давно уже уничтожило леса. Кроме того, расходы по перевозке дров на материк совершенно не оправдываются, такая перевозка дает одни убытки, что было ясно и до постройки железной дороги. Однако, полотно было проложено, миллионы были истрачены, а в результате — в настоящее время железная дорога, никому ненужная, уже заброшена. Зато Ногтев и кампания лишний раз напомнили о своем существовании московскому ГПУ:

— Мы построили на Соловках железную дорогу! И, конечно, положили в свой карман не одну сотню тысяч! Год тому назад соловецкие «хозяйственники» начали строить верстах в трех от Кремля кирпичный завод. Глина в Соловках очень плохая, да и выделывался кирпич ручным способом. Когда, повезли пробу в Кемь, там поднялся хохот: кирпич, уже при кладке, разламывался на части.

Это не смутило Френкеля и Роганова. Были вытребованы новые кредиты на дурацкую затею, выписаны из России специальные машины. Однако, в лагере не нашлось специалистов по этому делу, кирпич по-прежнему выходили бракованный. Тогда было решено, что необходимо производить "зимнюю формовку кирпича". В лютые морозы заключенные много недель лепили глину, выросли у Кремля целые горы кирпича. Но в одну особенно морозную ночь весь кирпич неожиданно треснул!