Читать онлайн «Арийский миф III рейха». Страница 27

В связи с этими экономическими новациями встал вопрос: как относиться к евреям, которые своей профессиональной деятельностью вносят большой вклад в хозяйственную жизнь? При назначении на пост министра экономики (июль 1934 года) Шахт осведомился у Гитлера: как он должен относиться к евреям, учитывая возложенные на него функции? Гитлер ответил: «Евреи могут продолжать заниматься хозяйственной деятельностью по-прежнему». Шахт, отнюдь не будучи настроенным «проеврейски», был в первую очередь хорошим финансистом и прагматичным политиком. 20 августа 1935 года под его председательством в министерстве экономики состоялось закрытое совещание высших функционеров министерств и ведомств рейха, посвященное «практическому решению» еврейского вопроса. Высказав свое крайнее неодобрение развязанной в штреихеровскои прессе кампании против «видных и уважаемых специалистов немецкой химической промышленности» (в связи с наличием у некоторых из них еврейских родственников), Шахт прямо заявил о том, что публикации такого рода нанесли «колоссальный ущерб» экспорту химической промышленности Германии.

«Я 30 лет жил рядом с евреями, — продолжал далее Шахт, формально выразив свое полное согласие с «генеральной линией» национал-социализма по еврейскому вопросу, — и 30 лет мне удавалось зарабатывать на них хорошие деньги, а не наоборот. Методы, применяемые в отношении еврейского предпринимательства сегодня, невыносимы. Необходимо внести определенную систему в этот общий хаос, и пока эта цель не будет достигнута, мы не сможем разрешить и остальные аспекты еврейской проблемы».

Весьма наглядно линию Шахта в политике «экономического выдавливания еврейства из немецкой экономики» характеризует занятая им позиция при чистке крупнейших немецких банков от «еврейского элемента». Так, при непосредственном участии Шахта из правления «Дойче Банка» были выведены евреи Оскар Вассерманн и Теодор Франк. При этом Шахт в приватном разговоре с обоими еврейскими банкирами пообещал, что их деловое сотрудничество с ним и с германскими финансовыми структурами обязательно будет продолжено. Конечно, это обещание не было выполнено, но как бы уже по не зависящим от Шахта лично обстоятельствам.

После принятия Нюрнбергских законов, которые многие в Германии постарались использовать для нанесения евреям максимального материального ущерба, Шахт обратился к главам правительств немецких земель и разъяснил, что устранение евреев из экономической сферы пока отложено: «Только правительство рейха будет решать, следует ли сократить экономическую деятельность евреев или нет».

Подобная политика последовательно проводилась Шахтом в 1935—1937 годах. Однако после его ухода с поста министра экономики осенью 1937 года в связи с разногласиями с Г. Герингом экономическое давление на немецких евреев сразу возросло. Сказанное выше, разумеется, не означает, что при Шахте вообще не существовало экономического притеснения евреев. Напротив, подобная политика проводилась постоянно, но лишь в тех областях, где она не причиняла прямого вреда экономическому развитию Германии и росту ее военно-промышленного комплекса.

По мере организационного развития и усиления карательных и специальных служб Третьего рейха усиливалось и их влияние на «экономическом фронте борьбы» с немецкими евреями. Это было обусловлено в том числе и тем обстоятельством, что многие еврейские предприниматели, не желая терять нажитое ими за долгие годы имущество и капиталы, использовали любые лазейки финансово-юридического плана для перевода своих средств за пределы нацистского рейха. Для пресечения этой тенденции полицейские инстанции активно использовали агентурно-осведомительскую сеть. В российских архивах сохранилось несколько образцов первой волны «экономических» доносов, инициированных министерством внутренних дел и подчиненной ему тогда государственной тайной полицией. Один из этих доносов датируется 18 сентября 1933 года. Имя доносчика, разумеется, не сохранилось.

«Сообщаю, что доктор Герберт Кан продемонстрировал своим неарийским согражданам пути и способы перевода за границу своего имущества. Его бюро расположено в Берлине по улице Викто-рияштрассе 30 (все его сотрудники — неарийского происхождения). Я ранее уже информировал о сделках Кана с целью продажи Советской России судов. Вполне вероятно, что именно после моего сообщения СА провели обыск в его бюро. Кан переписывает на свое имя банковские счета во Франции, Англии и других странах, принадлежащие тем евреям, которые собираются эмигрировать за границу. Затем он получает разрешение на перевод валюты за рубеж из расчета 50 процентов от суммы. Кан таким способом переправил за рубеж несколько миллионов. По моим данным, у него имеется близкий друг в отделе валютно-экспортного регулирования министерства экономики. Этот человек проинформировал Кана о разрабатываемом законе об ограничении экспорта еврейских капиталов за границу, проект которого уже готов. Кан, по моим данным, собирается купить морскую яхту в порту Шванемюнде. Он уже явно ликвидирует все свои дела в Германии.

Берлин, 18 сентября 1933 года».

Наверное, с точки зрения формального законодательного регулирования валютных операций и перевода денежных средств за границу Герберт Кан был не самым законопослушным гражданином. Согласимся, однако, что нацистская политика «ликвидации еврейского влияния на экономическую жизнь рейха» и фактически безвозмездное отчуждение еврейских капиталов и собственности, а попросту говоря, освященный государством грабеж, вынуждали многих еврейских предпринимателей именно к таким действиям.

Первые шаги нацистов по проведению «ариизации» принадлежавших евреям предприятий и фирм имели своим прямым последствием то, что многие их еврейские владельцы, формально выполняя требования властей и передавая руководство своими предприятиями в руки «чистокровных арийцев», которые, как правило, являлись их многолетними деловыми партнерами, сохраняли и свое фактическое присутствие в деле, и гарантированную долю прибыли. Весьма распространенной стала и практика продажи товаров еврейских фирм через «чисто арийские» посреднические организации либо с оформлением сопроводительных документов на них как на «арийские товары». Будучи экономически весьма целесообразной (владельцы еврейских фирм реализовывали товар и получали прибыль, а немецкие клиенты приобретали то, что им было необходимо, по сходной цене и хорошего качества), эта практика совершенно не вписывалась в антиеврейскую политику национал-социализма. После того как с мест стали поступать многочисленные «сигналы» о таких случаях, экономическими аспектами «ариизации» занялось гестапо. Так, в служебном циркуляре от 7 ноября 1936 года, адресованном всем полицейским инстанциям рейха, заместитель начальника управления политической полиции и тогда уже фактический шеф гестапо Г. Мюллер информировал своих подчиненных о следующем:

«Из многочисленных докладов с мест можно сделать вывод, что» в связи с политикой унификации, увеличивается число попыток со стороны владельцев еврейского бизнеса замаскировать путем различных уловок подлинный (еврейский) характер своих предприятий. Так, еще раз можно констатировать, что евреи продают свои товары, используя не только свои собственные имена и фирмы, но и, с согласия арийских служащих и коммерсантов, прикрываясь их именами. Представители еврейских фирм не прекращают своих попыток представлять продаваемые ими товары товарами арийских фирм. Весьма часто экспедиторы поставляют еврейские товары клиентам под своими собственными именами, чтобы таким образом хотя бы внешне замаскировать еврейский характер фирм-поставщиков.

Вину за эти происки несут не только владельцы еврейских фирм и их помощники, но и сами арийцы, покупатели еврейских товаров. Именно арийцы, чтобы быстро закупить желаемые товары, неоднократно требовали, чтобы товары отсылались им от нейтрального отправителя.

Я предлагаю, чтобы эти и подобные им попытки замаскировать еврейские товары, в случае выявления таковых, расследовались и пресекались производственной полицией и соответствующими хозяйственными инстанциями. О более крупных акциях (вмешательство в экономические процессы) следует в сомнительных случаях немедленно направлять донесение в Берлин.

В заключение предлагаю представить донесения об уже имеющихся на этот счет соображениях и о принятых мерах в срок до 15 декабря 1936 года».

Следует отметить, что расовые идеологемы нацизма, трансформировавшиеся в сферу практической политики, зачастую рождали в головах нацистских вождей весьма причудливые и далекие от реальности представления. Так и в еврейском вопросе руководители НСДАП зачастую пользовались либо крайне тенденциозной, либо просто фантастической информацией. Но, попадая на «удобренную и подготовленную почву», эта информация, будучи соответствующим образом «упакованной» и поданной, начинала жить своей собственной жизнью, а ее пользователи относились к ней как к реальному факту, В полной мере это относилось и к экономической сфере. Красноречивым свидетельством подобной метаморфозы является письмо, направленное начальником штаба заместителя фюрера по НСДАП Мартином Борманом 14 июня 1935 года имперскому министру экономики, по вопросу «противодействия еврейскому влиянию в экономической жизни Германии». Борман писал: «Из достоверных источников мне стало известно о том, что, ставшие гражданами других стран, бывшие немецкие евреи возвращаются в Германию и спокойно открывают здесь свое дело. Проблема требует серьезного рассмотрения, и необходимо принять соответствующие законодательные меры с тем, чтобы пресечь негативные тенденции такого рода в экономической жизни Германии. Нельзя допустить, чтобы евреи вновь проникли в экономику страны. Имеются ли у министерства экономики статистические данные с точной оценкой еврейского влияния в немецкой хозяйственной жизни, включая анонимные капиталовложения со стороны лиц, утративших германское гражданство? Я был бы весьма признателен за возможность познакомиться с подобным экономическим обзором. Мне представляется весьма важным оценить в реальном выражении влияние еврейской «мертвой руки» в немецкой экономике».