Читать онлайн «Хождение в Москву». Страница 64

Глава седьмая

Ильинка

Улица пророка Ильи. – Декорации Ильинки. – «Лесорубы» Старой площади. – С Китай-города на Марс. – Секрет «подъезда № 3»

Улица пророка Ильи. Обрусевшим именем еврейского пророка Илии, «взятым на небо» в 806 году до рождения Христа, зовется Ильинка. Эта великолепная улица Китай-города ведет от Красной площади к Ильинским воротам. Ни один чтимый иудеями и христианами пророк не обладал таким могуществом, как Илья, повелевавший небом, «разверзавшим или затворявшим свои хляби». В переводе с иврита «Илия» означает «Бог – мой Всевышний». Неистовый обличитель отважно вступал в схватку с царями и жрецами, поклонявшимися идолам. Имя пророка-громовержца у русского народа стало символом силы и справедливости, его носил самый могучий былинный богатырь Илья Муромец.

…Не было другого места на земле, где на небольшом пространстве одной улицы концентрировалось бы столько политической власти, как на Ильинке. В этом проезде и рядом с ним до недавних пор располагался аппарат громадной партии, правившей Советским Союзом. Аппарат ЦК КПСС занимал здания общей площадью 120 тысяч квадратных метров. И управлял не только супердержавой, но и государствами-сателлитами в Европе, Азии, Африке, Америке...

Но вернемся к истокам. Название к улице перешло от Ильинского монастыря, основанного в начале ХVI века. Просуществовал он недолго и был упразднен на виду надвигавшихся на него со всех сторон торговых рядов. В духовной грамоте-завещании Иван III помянул, имея в виду Китай-город: «А ставятца гости с товаром иноземцы и из Московской земли и из их уделов на гостиных дворах». Внук великого князя Иван Грозный не только срубил новый Гостиный Двор, но и заставил всех московских купцов жить рядом с ним. После очередного пожара Борис Годунов построил Гостиный Двор в камне. Его дополняли торговые ряды, которые, по свидетельству очевидцев, были «весьма преудивлены и преукрашены». Их фасады радовали глаз цветными изразцами и каменной резью. На главных вратах государь Михаил Романов «повелел свое царского величества имя написати златыми письмены и вверху постави свое царское знамя – орел позлащен». Так Ильинка украсилась «Государева Гостиного Двора рядами», выходившими главным фасадом на Красную площадь.

В каждом ряду, а их было великое множество, торговали чем-то одним, поэтому каждый ряд назывался именем товара: «Шапочным», «Седельным», «Котельным», «Лопатным», «Масляным», «Овощным» и так далее. Торговля служила двигателем жизни, которую описал и зарисовал художник и историк Аполлинарий Васнецов:

«В Китай-городе – кружала и харчевни, погреба в Гостином Дворе с фряжскими винами, продаваемыми на вынос в глиняных и медных кувшинах и кружках. Тут же брадобреи и стригуны для желающих, прямо на открытом воздухе занимающиеся своим ремеслом… Здесь же зазывали прохожих в кружала и притоны словоохотливые веселые женщины с бирюзовыми колечками во рту. Слышен был плач детей-подкидышей, вынесенных сюда в корзинах… Пройдет толпа скоморохов с сопелями, гудками и домрами… Склоняются головы и спины перед проносимой чтимой чудотворной иконой. Разольется захватывающая разгульная песня пропившихся до последней нитки бражников… Гремят цепи выводимых сюда для сбора подаяния колодников…

Крик юродивого, песня калик перехожих… Смерть, любовь, рождение, стоны и смех, драма и комедия – все завязалось неразрывным непонятным узлом и живет вместе как проявление своеобразного уклада жизни средневекового народного города».

Декорации Ильинки. Ильинка первой начала играть роль парадной улицы. Ее «отрегулировали» и замостили проезжую часть брусьями. На ней между современными Рыбным и Никольским переулками красовался обширный каменный Посольский двор, где останавливались приезжавшие в Москву иностранцы. Напротив палат Посольского двора, Панских дворах, жили поляки, дипломаты и купцы. О них хранит память название Старопанского переулка.

Пораженные масштабами необъятной Московии, роскошью царей, бытом и нравами московитов, иностранцы оставили нам массу описаний, которые позволяют многое понять в современной жизни. От побывавшего во времена Василия Темного венецианца узнаем, что уже тогда в Кремле боролись с пьянством: «Нельзя обойти молчанием одного предусмотрительного действия великого князя: видя, что люди там из-за пьянства бросают работу и многое другое, что было бы им самим полезно, он издал запрещение изготовлять брагу и мед и употреблять цветы хмеля в чем бы то ни было. Таким образом, он обратил их к хорошей жизни». Спустя четверть века, при Иване III, другой венецианец «хорошей жизни» не увидел. Отметив, что «русские очень красивы, как мужчины, так и женщины», он констатировал: «Они величайшие пьяницы и весьма этим похваляются, презирая непьющих».

Современник Василия III барон Герберштейн, автор «Записок о Московитских делах», которого часто поминают историки, заметил одну особенность московитов, возродившуюся в годы рыночной передряги. «Народ в Москве, как говорят, гораздо хитрее и лукавее всех прочих, и в особенности вероломен при исполнении обязательств; они и сами отлично знают про это обстоятельство, поэтому всякий раз, как вступают в сношения с иноземцами, притворяются, будто они не московиты, а пришельцы, желая этим внушить к себе большее доверие».

Дипломаты из окон Посольского двора видели круговорот бурной жизни Китай-города. В нем насчитывалось свыше 4000 лавок! Каждая, чтобы такой считаться, должна была занимать свыше 20 квадратных метров торговой площади. Полулавка насчитывала 10 с лишним, а четверть лавки – 5,3 квадратных метра. В «Сказании светлейшему герцогу Тосканскому» второй половины ХVII века в Китай-городе упоминается «три обширнейших Гостиных Двора или, по их размерам, вернее сказать, три укрепленных замка иностранных купцов. В первом, более древнем, продаются дешевые товары для ежедневного употребления; во втором, новом, взимается пошлина по весу товара и хранятся главным образом товары немецкие; в третьем, или Персидском, армяне, персы и татары содержат около двухсот лавок с различными товарами, расположенными по порядку под сводами и представляющими красивое пестрое зрелище».

Пожары не раз испепеляли рукотворную красоту и сказочное богатство. После очередного огня Алексей Михайлович издал указ:

«А сапожной красный ряд и скобяной – свести и дати им места на Ильинском крестце, где был седельный и саадашный ряды… А от Гостина двора – кожевной и уксусной ряд, и сусленников, и квасников, и гречников, и гороховников, и молочниц, и луковников, и чесночников, и мыльников, и извощиков и всяких людей, которые торгуют мелкими товары, велели с большой улицы и с площади сослать и дать место, где они приищут, и впредь чтоб больших улиц и площади не займовали».

По этим рядам носился с корзиной сын московского конюха Данилы Санька Меншиков и кричал без устали: «Пироги подовые!», дополняя рекламу шутками и прибаутками. Бывший пирожник остался неграмотным, но преуспел в походах и делах Петра, заслужил титулы графа, светлейшего князя, высшее воинское звание генералиссимуса. (Александру Даниловичу Москва обязана Меншиковой башней и Чистыми прудами.) Однажды рассерженный на него чем-то царь сказал провинившемуся любимцу: «Знаешь ли ты, что я разом поворочу тебя в прежнее состояние? Тотчас возьми кузов свой с пирогами, скитайся по лагерю и по улицам и кричи: „Пироги подовые!“ – как делывал прежде. Вон!» Пришлось светлейшему взять у первого встречного пирожника кузов и явиться с ним на глаза расхохотавшемуся царю.

…В начале улицы «из простых людей Клим, а по прозвищу Мужило» построил храм Ильи Пророка. Маленькая одноглавая церковь сохранилась, но зажата со всех сторон торговыми домами Теплых рядов. Власть денег, власть капитала в Китай-городе правила бал задолго до победы капитализма в России. Сила денег задвигала на задний план соборы, как это мы увидим на Никольской. На Ильинке стихия рынка сметала древние церкви задолго до пришествия большевиков.

Земля упраздненного Ильинского монастыря перешла митрополиту Новгорода. Вместо обители (на Ильинке, 3) появилось Новгородское подворье, нечто среднее между постоялым двором и церковным управлением. Романовы, укрепляя династию, щедро дарили монастырям владения в Китай-городе. Рядом с Новгородским подворьем (на Ильинке, 5) возникло Троицкое подворье Троице-Сергиевой лавры. За ним (на Ильинке, 7) обустроилось подворье Иосифо-Волоколамского монастыря. Далее (на Ильинке, 9) обосновалось подворье Алексеевского монастыря. За ним следовало подворье Воскресенского монастыря (на Ильинке, 11). Можно лишь воображать, какая дивная красота открывалась взорам прохожих. Ведь в каждом таком подворье среди монументальных палат возвышались церкви с куполами и колокольнями. Судьба всех средневековых подворий одинакова. Как пишут историки, «в связи с торговым характером улицы они вскоре превратились в источник больших доходов для монастырей, сдававших их купцам под лавки и амбары». Эти заведения дополняли «Государева гостиного двора ряды» и Гостиный Двор на Ильинке.